Долг чести - Карен Хокинс

— Не стоит извиняться. — Он приподнял бровь и, подойдя к двери, распахнул ее. — Вас проводить?

— Нет, благодарю. Я знаю дорогу.

Дугал пошел за Софией. Каблуки его туфель отбивали дробь по ступенькам за ее спиной.

— Мне всего лишь хотелось продлить удовольствие быть в вашем обществе.

На верхней площадке лестницы София остановилась и натянуто улыбнулась:

— Думаю, на сегодня удовольствий с меня хватит.

— Отлично. Полагаю, не стоит и заикаться насчет экскурсии по дому завтра утром?

— Мне кажется, сначала лучше осмотреть земли. Осмотр дома оставим до обеда. Утром не так жарко — приятнее будет прокатиться верхом.

— Тогда до завтра. — Дугал одарил ее долгим взглядом, от которого у Софии замерло сердце. — Спокойной ночи, София!

Минуту спустя София стояла в коридоре одна, глядя, как закрывается за Дугалом дверь.

Только покажется, что мужчина у вас в кармане, глядь — а он уже выскочил, не успели вы и глазом моргнуть. И вы стоите и удивляетесь, как же это случилось.

Почтенная Нора из Лох-Ломонда одним холодным вечером своим трем крошкам-внучкам

— Что сделал Маклейн?

Рыжий пытался сесть в постели. Стояло раннее утро. София присела возле отцовской постели с бутылочкой лауданума в руках. Она вытащила пробку.

— Да, ты не ослышался. Он съел суп. Только что губами не причмокивал от удовольствия. Для этого он слишком хорошо воспитан.

— Но это… это… — Рыжий сплюнул на пол. Его ночной колпак съехал набок, и он резко нахлобучил его на голову. — А казался таким неженкой!

София наполнила лекарством чайную ложечку.

— Я тоже поразилась.

Рыжий неотрывно смотрел на ложечку с лауданумом. При каждом движении он морщился, но чувствовал себя совсем неплохо.

— Не нужен мне больше лауданум. От этой гадости я ничего не соображаю — мысли разбегаются.

— Прошлым вечером ты принял две ложечки, поэтому и путаница в голове. Врач сказал — сегодня только одну.

— Не надо ни одной. — Рыжий сурово посмотрел на дочь. — Расскажи-ка лучше про Маклейна. Не могу поверить… Да не врешь ли ты, девочка? Быть не может, чтобы он съел суп.

— Съел, и притворялся, что ему очень нравится.

— Притворялся?

— Ну кому бы понравилась эта отрава? Мэри чуть не умерла от ужаса.

— Пусть Мэри ужасается, сколько ей угодно. Но мы не можем допустить, чтобы Маклейн…

София быстро сунула лекарство в его широко разинутый рот. Рыжий закашлялся, его лицо скривилось. Он дико вращал глазами.

— Только не выплевывай!

Рыжий глянул на дочь и совершил героический поступок: проглотил лекарство.

— Пропади все пропадом! Ну, теперь ты довольна?

Он схватил салфетку и начал тереть ею язык. Сунув ложечку в ящик стола, София закрыла пробкой пузырек с лауданумом.

— Маклейн клялся, что в восторге от нашего угощения. От каждого блюда, даже от репы. А она была такая жесткая — я чуть нож об нее не сломала.

— Странно все это, вот что. А что было после обеда? Играли в карты?

София протирала столик возле кровати.

— Да. Мы играли на мамино ожерелье.

Рыжий обрадовался:

— Я знал, парень окажется у тебя в руках, София! Скоро он будет ходить за тобой, что твой телок. Ты ведь позволила ему выиграть, правда?

Позволила? Не совсем так. Ей нужно было «позволить» ему выиграть, но… Ее снедало прямо противоположное желание, что сильно удивило ее саму.

— Разумеется, он выиграл. И был очень доволен собой.

— Прекрасно. — Рыжий откинулся на подушки и улыбнулся. — Жаль, я не видел.

— Не на что было там смотреть. Я проиграла.

— Чушь. Наблюдая, как человек ведет себя за игрой, можно многое о нем узнать.

Хорошо, что никто не видел, как она играла!

— Сколько партий вы сыграли?

— Одну. Пробная игра, так сказать.

То есть София пробовала флиртовать с опытным ловеласом.

Некоторое время Рыжий молча рассматривал дочь.

— Ты сегодня немного бледна, девочка. Что-то случилось?

Да ничего — просто ей не удалось и глаз сомкнуть. Какое там спать, ее ночной покой был нарушен воспоминанием о жарких губах Маклейна, ласкающих ее обнаженную шею. София коротко ответила:

— Все хорошо.

Рыжий схватил ее за руку.

— Девочка, он был с тобой груб?

София рассмеялась:

— Вовсе нет.

Отец выпустил ее руку и болезненно поморщился.

— Прости. Я, наверное, кажусь тебе брюзгливым стариком. Но это все лауданум.

— Должно быть. А теперь отдыхай. — София поправила простыни.

Всю ночь у нее из головы не шел тот загадочный взгляд. Как он смотрел на нее, прежде чем оставить стоять одну в темном коридоре! Это был взгляд торжествующего победителя. И еще что-то чудилось в этом взгляде, чему София не могла дать названия.

Она пошла в свою спальню, чувствуя себя обманутой. По правилам, это ей надлежало скрыться за дверью, захлопнув ее перед носом Маклейна. Он должен был стоять там и грустно вздыхать.

В своих ночных грезах София вновь переносилась в библиотеку. И снова губы Маклейна обжигали поцелуем ее шею. А ей казалось мало — пусть бы целовал везде не останавливаясь!

И с игрой в карты дело обстояло так же. Ей не хотелось прекращать игру. Напротив, хотелось повышать и повышать ставки. Рисковать!

Взбивая подушки, София заметила, что лекарство начинает действовать. Рыжий пробормотал:

— Как не хочется мне вешать это дело на тебя одну, София!

— Не тревожься. Я справлюсь с Маклейном. Вопрос в том, может ли она справиться с собственными желаниями, невесть откуда взявшимися!

— Да-а, — протянул Рыжий, зевая. — Что касается игры, ты совсем не похожа на мать.

София застыла возле кровати.

— Кажется, ты говорил, что у мамы тоже был талант игрока.

— И это правда. Беатрис была прирожденным игроком, но у нее был серьезный недостаток. Не умела вовремя остановиться. Если входила в раж, остановить ее могла разве что кирпичная стена.

— Это плохо?

— Выигрывает только тот, кто умеет вовремя остановиться.

И захрапел на всю комнату.

Неужели она унаследовала мамин фатальный изъян? София вспомнила испытанное ею ужасное разочарование, когда прошлым вечером проиграла Маклейну. С другой стороны, это же естественно. Никто не любит проигрывать.