Поручик из Варшавы - Рыжий

с капитаном Янушем Галецким, который также был погружён в формирование своего батальона с головой.

— Знаешь, у меня сложилось такое впечатление, что наши с тобой батальоны — как игрушка маршала Рыдз-Смиглы. — Сообщил он мне шёпотом, однажды в коридоре. — Раньше все новинки придумывали и обкатывали в десятой кавалерийской бригаде полковника Мачека, а сейчас, когда ты со своими придумками вылез, да ещё и меня с собой потащил, нас стали использовать наравне с десяткой.

— Радуйся! — Попытался подбодрить тогда его я. — С самим маршалом знаком, разговаривал с ним почти на равных. Ещё и поддержку он тебе обещает. Думаю, к рождеству тебе майора обещали?

— А ты откуда знаешь? — Изумлённо уставился на меня Галецкий.

— Мне тоже к рождеству обещали. Капитана. — Коротко пояснил я. — Если не облажаюсь.

— Хорошая карьера. Пару месяцев назад ты был подпоручиком. — Несколько ревниво, как показалось мне, сказал Галецкий.

— Хорошая. Только для всех я выскочка. — Коротко отвечаю. — Но при этом столько народу стало мне свою дружбу предлагать, что я нахожусь в некоторой растерянности.

— И чего теряешься? — Улыбнулся Галецкий. — Поручик, скоро будешь капитаном. Причём, на майорской должности. Генерал Кутшеба, да и сам Маршал Рыдз-Смиглы к тебе прислушивается. Практически женат на дочери самого пана Ковальского!

После того, как прозвучала фраза про отца Терезы, капитан Галецкий многозначительно поднял палец вверх, будто бы показывая, что последнее обстоятельство намного важнее всех остальных.

— Ага. Угораздило начать встречаться с дочерью владельца заводов, газет, пароходов… — Хмуро пробурчал я.

— А что, тебе не нравится?

— Да нет, всё, в целом, неплохо. Пан Ковальский арендовал Терезе небольшой особнячок на полгода, подарками заваливает. Вот только эта его активность меня невыносимо напрягает. Боюсь, скоро поставит ультиматум…

Как в воду глядел. На следующие выходные, когда мне удалось пораньше освободиться и я захотел расслабиться и провести, наконец, такой желаемый Терезой романтический вечер с походом в ресторан, прогулкой под ночной луной и встречей рассвета в каком-нибудь прекрасном парке, пришёл облом в виде пана Ковальского.

Шум автомобильного двигателя я услышал издалека, находясь в гардеробной на втором этаже особнячка, который снимал для дочери пан Ковальский. Мощный 180-лошадиный двигатель V12 объёмом 4,4 литра не услышать было сложно, тем более, при открытых из-за летней жары окон.

Подробных мощных автомобилей в Познани ранее я не встречал, поэтому сразу же понял, что пожаловал кто-то из «властителей мира сего».

Подойдя к окну, сразу же увидел на пассажирском сидении огромного, чёрного, лакированного автомобиля знакомую фигурку подростка Анджея — младшего брата Терезы.

Тяжело выдохнув, я оправил парадную форму, в которой собирался идти в ресторан, устроил на голове фуражку, и, бросив ещё один взгляд в зеркало, и, оставшись довольным, бросился встречать дорогих гостей.

Внизу с Терезой мы оказались одновременно. Она была в ярко-алом вечернем платье, аккуратных туфельках на непривычно высоком для местной моды каблуке. Шею её украшал аккуратный кулончик в виде ангела из какого-то дорогого металла, а с милых ушек свисали аккуратные серьги с какими-то дорогими камушками (возможно с сапфирами, ну не разбираюсь я в украшениях от слова совсем?). Волосы же её были уложены в сложную причёску, которую укладывала специально обученная девушка из нанятой на месте прислуги.

Когда большой лимузин остановился прямо перед крыльцом, я смог по достоинству оценить новый автомобиль пана Ковальского. Это оказался новенький автомобиль британской компании Lagonda, о чём говорил шильдик на хромированной решётке радиатора.

Первым автомобиль покинул уже знакомый, виденный мною зимой брат Терезы — Анджей. Он первым делом бросился навстречу к нам, с добродушной детской улыбкой на лице, но не дойдя до меня шагов пять, остановился и попытался пройти оставшееся расстояние строевым шагом, широко размахивая своими длинными руками. Эти его потуги заставили меня улыбнуться, а его старшую сестру прыснуть от смеха. Впрочем, парня это нисколько не смутило, и, подойдя к нам на достаточное расстояние, он также весело и задорно засмеялся, пожимая мою руку.

Пан Ковальский же выбрался из своего автомобиля несколько позднее, со всем положенным ему статусом — дождался, пока молодой шофёр, одетый в стиле мафиози из Чикаго двадцатых годов (в тёмный костюм и такую же тёмную шляпу), откроет дверь и подаст руку.

Что же, сам пан Ковальский от пресловутых мафиози отличался не очень сильно. Смотрели же «Крёстного Отца»? Так вот, пан Ковальский был одет прямо точь-в-точь как Дон Корлеоне: костюм-тройка из дорогой тёмной ткани; фетровая шляпа, обвитая лентой, с мягкими краями; галстук; только ходил с тросточкой, но это у него уже возрастное, хотя и держится старик «молодцом».

Подойдя к нам поближе, пан Ковальский крепко пожал мне руку, после чего приложился губами к кисти дочери и только после этого позволил себе по-отцовски обнять Терезу.

После взаимных приветствий мы прошли в дом, где расположились в гостиной комнате на диванчиках с приятным видом на сад. Тереза, как местная «хозяйка» тут же ухватила своего брата за руку и побежала распоряжаться насчёт накрытия стола для гостей, оставив нас с паном Ковальским напротив друг друга одних.

— Янек, мальчик мой… — Как обычно, начал свою шарманку отец Терезы. — Я уже стар. И хочу внуков…

«Опять началось!» — Мысленно сплюнул я, продолжая слушать, что же мне скажет собеседник.

— Я уверен, что мама Терезы, царствие ей небесное… — Пан Ковальский широко перекрестился по-католическим обычаям и продолжил. — была бы рада, что именно тебя выбрала наша с ней дочка.

«Гладко стелет!» — Пронеслась в голове мыслишка. — «Но сейчас что-то последует!».

— Вы с ней встречаетесь уже полгода. Через многое прошли…

«Ага, через многое. Похищение во Франции вспомнил…»

— Ты её спас из лап этих чёртовых похитителей. И я не понимаю…

«Почему ты, чёрт тебя возьми, всё ещё не женишься на моей дочери!» — Продолжил я мысленно за собеседника и почти угадал.

— Но я не знаю, почему вы всё ещё даже не помолвлены? Что тебя беспокоит? Ты любишь мою дочь? — Сказав последнюю фразу, пан Ковальский внимательно посмотрел мне в глаза. У меня даже появилось такое ощущение, будто его взгляд просвечивает меня словно рентген.

У меня неожиданно засосало под ложечкой и возникло такое ощущение, что, если я сейчас ошибусь с ответом, то этот старик набросится на меня и прямо на месте перегрызёт шею.

Врать пану Ковальскому я не хотел, поэтому и спешить с ответом не стал. Мне нужно было прислушаться к своим чувствам.

К счастью, собеседник понял всё правильно и не давил, за что я ему был весьма сильно благодарен.

Посидев около минуты в раздумьях и собравшись с мыслями, я начал ответ: