Рыжики для чернобурки - Яна Тарьянова

— Валериан! — крикнула лисица. — Мы возвращаемся в гостиницу. Пообедаем. Вы с нами? Будем рады видеть и вас, и вашу знакомую.

— Поедем?

Шепот был еле слышным — медведица, волчица и подключившаяся к скандалу бурая лиса орали так, словно поставили себе целью заглушить все звуки в парке.

— Нет.

— Нет, спасибо! — Валериан повысил голос и скандалистки, обернувшиеся в их сторону, слегка притихли. — Мы погуляем, выпьем кофе. Приятного вам аппетита.

Адель спросила Лютика: «Оденешься, пойдешь на ногах?», получила кивок и встала, чтобы отнести вещи в раздевалку. Кремовый лисенок перекидываться отказался, и этим вызвал спор между супругами.

— Проедет в такси на лапах, ничего страшного.

— Брант, но у нас охапка одежды и ни пакета, ни сумки.

— Не усложняй, — отмахнулся альфа. — Сейчас сверну тюк и донесу до гостиницы.

Осенило от сочетания имен. Брант. Айкен. Адель внимательно посмотрела на альфу. Неужели бывший сожитель Ильзе? Виделись мельком, снайперы в отряде жили отдельно, штурмовики — отдельно. Вроде бы, такой же крупный пепельный к Ильзе в палатку лазал, уводил в лес то на ногах, то на лапах. Адель на них в чаще едва не наткнулась, обошла, услышав разговор — Брант просил Ильзе вернуться на хутор, говорил, что его мать письмо прислала, сын заболел, кашляет. Ильзе ответила: «Эти письма по месяцу идут, наверняка уже выздоровел». Больше Адель ничего не запомнила — спустилась в овраг, вышла к лагерю крюком, не желая сталкиваться.

«Надо же, какое совпадение. Знает ли Брант, что Ильзе в городе? Судя по вчерашнему разговору, они не общаются. Если столкнутся на улице, будет сюрприз. Хотя… вряд ли столкнутся. Ильзе в розыске, ни по паркам, ни по ресторанам ходить не будет».

Собирались неспешно: Адель помогла одеться перекинувшемуся Лютику, Валериан забрал её рюкзак и повесил на плечо, на одной лямке, как сумку, Брант, увязавший вещи Айкена в компактный тючок, то ли не узнал Адель, то ли сделал вид, что не узнал — кивнул, неразборчиво представился. Жена Бранта, Эльга, встала с лавочки, пошатнулась и выровнялась, тяжело опираясь на трость. Пожаловалась:

— От тумана все тело ломит, хожу хуже обычного.

— Я тоже утром себя еле от кровати отскреб, — откликнулся Валериан. — Обещали, что с каждым днем буду чувствовать себя лучше, а получается совсем наоборот. Потом, вроде бы, разошелся, а сейчас снова накрывает. Надо будет на ярмарке каштановую растирку поискать. Она хорошо помогает.

— О! — оживилась Эльга. — Спасибо, что напомнили. Мне ее привозили с ярмарки. Чудес не творила, но облегчение значительное. Тоже куплю.

— Донесешь? — спросил Брант у Валериана, тряхнув тючком.

Тот кивнул, взял протянутый узел. Брант чуть нагнулся, подхватил Эльгу на руки, не слушая возражений. Трость тоже перекочевала к Валериану, и процессия двинулась к воротам парка, чтобы найти такси.

Адель шла, невольно сравнивая Эльгу и Ильзе. Внешне обе были немного похожи: голубоглазые, светловолосые, тонкокостные — как птицы. Только высушенная годами и скитаниями Ильзе напоминала хищного ястреба, а Эльга — мягкую сову-сплюшку.

Брант нес свою ношу привычно, уверенно, молча. Время от времени толкал носом шляпку и жмурился от удовольствия. Эльга после короткого протеста расположилась с комфортом — обхватила мужа за шею, приникла и прикрыла глаза. На очередном шаге Адель поняла, что они напоминают ожившее панно «Доверие» на стене городского театра. Только там у ноши были завязаны глаза, а Эльга обошлась без повязки.

За воротами парка они проследили, как буро-кремовое семейство грузится в такси, помахали им вслед — Лютик тоже помахал, и Эльга, и Айкен ему понравились. Валериан поправил лямку рюкзака, предложил:

— Могу мелкого на руки взять.

— Не надо, — отказалась Адель. — Сам же сказал — накрывает.

— Я недавно из госпиталя, — объяснил Валериан. — Через недельку буду как новенький, не сомневайся. Пойдем вон туда, в калитку возле «Канцтоваров»? Так можно выйти к кинотеатру «Южный», напрямую, через дворы. Там, рядом, два кафе. В одном хороший кофе, в другом вкусно кормят. Предлагаю сначала пообедать.

Адель согласилась. Ей было все равно, куда идти. Лютика нужно покормить, до вечера придется как-то коротать время. Она надеялась переночевать в привокзальном районе, когда к вечерним поездам потянутся желающие подзаработать, сдавая свободную койку или угол. Особого комфорта такое жилье не обещало, но Адели и не надо было ничего, кроме крыши над головой. Один раз поспать, утром умыться, переплести волосы и умыть Лютика. А потом уже искать пристанище на время ярмарки — расспрашивать соседей, поставить объявление возле товара. Кто-нибудь, да откликнется.

Они шли, шурша разноцветными кленовыми листьями. Лютик останавливался, подбирал то красные, то желтые, придирчиво осматривал и вручал Валериану. Валериан складывал листья в пучок, обмахивался как веером, и рассказывал о себе, не требуя сведений взамен — пока не требуя.

— Эльга с Брантом — папины соседи. Мой папа — служитель Хлебодарной. Маленькая часовня, привокзальный приход. Тихая спокойная жизнь, проповеди о недопустимости злословия и вреде разгульного образа жизни.

Адель улыбнулась.

— Родители переехали с Ямала, когда мне исполнился год. У моей матери были серьезные проблемы с легкими. Результат близкородственного скрещивания: семейство Кшесинских невероятно гордилось цветом волос и хвоста, не желало разбавлять кровь, и, в итоге, начало порождать чахлых отпрысков — красивых внешне, но плохо жизнеспособных. Мама умерла двадцать лет назад. Прожила дольше срока, предсказанного врачами — на юге ей стало немного легче. Мне досталось здоровье отца — он крепкий тундровый лис с небольшой примесью крови песцов. От покойной матушки — фамилия, титул, цвет шерсти и волос.

Проговорив эти слова, Валериан взъерошил шевелюру и добился того, что Адель протянула руку, расчесала пальцами пряди.

— Ты красивый.

— Это ты красивая, — шепнул Валериан. — Волосы рдеют, как угли в жаровне Камула. Ты сильная. От тебя не пахнет постоянным лисом — только клочки, не стоящие внимания. Ты пахнешь лесом, грибами и мокрой рябиной. Это завораживает.

— Я все лето и осень возилась с грибами, — отстраняясь, ответила Адель. — Живу на ферме, доставшейся от покойного мужа и свекра. Завтра начну продавать товар на ярмарке.

Выболтала о себе — пусть дозировано, но выболтала. Валериан действовал как сыворотка правды — хотелось отвечать откровенностью на откровенность.

Они постояли в обнимку возле детской площадки. Лютик залез на лесенку, повисел на брусьях, тронул качели с разбитым сиденьем и отказался кататься. Очередной поворот за угол пятиэтажки привел их к дыре в заборе. Валериан уверенно пролез на пустырь, сообщил:

— Посуху тут пройти без проблем, а в дождь — увязнешь. Воспользуемся хорошей погодой.

— Ты давно здесь живешь? — спросила Адель, вспомнившая, как Валериана