Она - Филипп Джиан

Он голый. Я в одном белье, нервная, взвинченная.

– Ну что такое? – спрашивает он. – Что с тобой?

– Мы никогда не делали этого здесь, Робер. Мы у нее дома.

– Здесь мы и у меня дома.

– Да. Не важно. Послушай, так больше нельзя. Это уже ни на что не похоже. Нам надо остановиться. Знаешь, Робер, я многое чувствую, я тебе никогда об этом не говорила – да и о чем мы с тобой вообще говорили? – но это у меня какой-то дар, и я знаю, что мы должны положить этому конец. Я думаю, это расправит нам плечи.

– Ты думаешь, это расправит нам плечи?

– Я тебя ни в чем не упрекаю. Ты был великолепным партнером, и мы останемся друзьями. Но ведь это нас уже тяготило, правда? Ты сам это знаешь, и не возражай.

– Тебя это тяготило? Меня нисколько.

Я тем временем успела впрыгнуть в юбку. Резким движением распахиваю шторы.

– Груди у тебя пополнели, – говорит он.

– Не думаю. Насколько я знаю, нет.

– Я тебе гарантирую.

Я натягиваю свитер. Ищу свои туфли.

– Послушай, – вздыхает он, – скажи мне только, что ты больше не хочешь, и готово дело.

– Это немного сложнее. Но, в конце концов, я тебе так и говорю, Робер, я не хочу больше этой ситуации, этой лжи.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Прости. Я больше не хочу иметь сексуальных отношений с тобой. В этом был вопрос?

– Это слишком резко, Мишель. Я думаю, мне понадобится время на адаптацию.

– Нет, не может быть и речи. Это невозможно.

Я надела туфли, застегнула пальто, взяла сумку. –

Это как с курением, Робер, если не бросишь сразу, ничего не получится. Будь благоразумен. Мы старые друзья. Все будет хорошо.

Я дружески машу ему рукой на прощание и ухожу. Повязываю шарф на голову, поднимаю воротник пальто и бегу в чистом и ледяном утреннем воздухе к тихому бару, где мы встречаемся иногда с Анной, – туалет там идеальный, приглушенный свет, музыка Брайана Ино, ароматы типа «Птит Шери» или «Су ле Фигье», зеленые растения, в унитазах автоматический спуск, регулирующиеся струйки вместо туалетной бумаги, струя теплого воздуха при желании. Короче, мне нужно привести себя в порядок, причесаться. Я, однако, легко отделалась. Не знаю, как, каким чудом мне удалось выйти сухой из воды. Я уж думала, что придется ему уступить в последний раз, с учетом обстоятельств и прецедентов, но худшее не всегда происходит, к счастью. Мужчины под пятьдесят начинают стареть, реагируют уже не так быстро, переживают неприятные моменты колебаний, неуверенности, даже комплексов. Я осматриваю в зеркале мою грудь. В фас. В профиль.

Я забегаю в офис поцеловать Анну и пожурить ее, что оставила меня спать, – и оставила меня одну с Робером, я знаю, что это идиотизм, но во мне живет закомплексованная девушка, ты же знаешь, нет, даже эта девушка знает, что ничего не может случиться, но я ничего не могу поделать, даже после всех этих лет я не хочу просыпаться в квартире моей лучшей подруги, один на один с ее мужем, который спит в соседней комнате, я знаю, но все же предпочла бы этого избежать, знаю, я старая консерваторша, нет, правда, мне самой неловко, ладно, короче, как бы то ни было, я спала как убитая.

Выслушав меня с улыбкой, она сообщает мне, что отец Эдуарда-бэби сидит в тюрьме за торговлю наркотиками где-то в Таиланде.

– У Венсана нет долгов, – говорит она. – Этому типу нужны деньги, насколько я поняла, чтобы заплатить адвокату. Венсан ему их посылает.

– Ты хочешь сказать, что ты ему их посылаешь.

– Нет, теперь с этим покончено. Я прекращаю. Не слишком ли много Жози хочет? У Венсана просто талант выбирать себе подружек.

Она, разумеется, ни одну не считала достойной его, но я признаю, что с Жози он проявил особую проницательность, особую дальновидность.

Из своего кабинета я звоню Ришару.

– Да, – говорит он, – я все знаю, представь себе. Эта история с наркотиками – чистой воды разводка. Этот тип кое-кому помешал, вот и все.

– Ну спасибо тебе, Ришар, еще раз спасибо за то, что ты так стараешься держать меня в курсе.

– Что? Постой, я, по-моему, не обязан тебе отчитываться о моих разговорах с Венсаном. Так что успокойся, пожалуйста.

– Тебе повезло, что ты сейчас не передо мной.

– Если хочешь, я приеду. Могу быть здесь через десять минут.

– Боже мой, как ты можешь быть таким грубым? Не нашел ничего ответить полюбезнее? Когда единственное мое преступление в том, что я хочу быть в курсе происходящего в этой семье? Тем более если это касается Венсана? Что ж, спасибо за теплый прием, Ришар. Спасибо за теплый прием. Но прибереги свои нежности для новой подружки, не изливай все на меня.

Тон этого разговора – тот, что был у нас в ходу несколько лет назад, почти ежедневно, прежде чем мы поставили друг на друге крест. Это скверное воспоминание. В ту пору начали рассеиваться первые иллюзии, появились первые зеленые плоды, случились первые измены. Нам было едва по сорок.

Я вешаю трубку. Я научилась заканчивать вовремя – нет ничего хуже разговора, который переходит в перебранку, в свару, и ничего хорошего больше не предвидится, уж лучше оставить рану открытой и чистой, я перезвоню попозже, когда спадет напряжение, и мы поговорим обо всем этом спокойнее.

Я имею право так вести себя с ним. Тем более имею право, что теперь между нами есть эта девушка, и это идет вразрез со всеми правилами, которые мы установили, чтобы продолжать жить в добром согласии после нашего развода, – нет, в самом деле, эта Элен, это же он откровенно плюет на меня.

Я не знаю никого, кому бы нравилось, когда бросают трубку. Выжидаю час, игнорируя его сообщения, просматриваю записи, делаю несколько звонков по работе и перезваниваю.

– Ришар, я не хочу с тобой ссориться. Давай поговорим спокойно. Пожалуйста. Ради Венсана. Попробуем не думать о себе, хорошо?

Он отвечает мне красноречивым молчанием.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Кто? Я? О, ничего особенного. Сейчас? Ничего особенного.

– Значит, я тебе не помешала.

– Нисколько. Я в ванне. Что новенького у Ирен? Я заезжал к ней. Знаешь, она меня напугала.

– Еще бы. Нет. Все без изменений. Она старая, знаешь ли. Старая изнутри, она исчерпала свои силы. Но видеть ее такой страшно, ты прав. Это от тебя цветы. Я догадалась. Спасибо. Я поменяла воду в вазе.

– А ты как, в порядке?

– И да, и нет. Я не знаю, как объяснить, что я чувствую, – я еще в шоке, принимаю лексомил. Извини, что бросила трубку. Ты не поверишь, но меня трясет, как будто я озябла.

– Не надо, не извиняйся. Я знаю, каково тебе приходится.

– Я знаю, что ты знаешь, Ришар. И мне отрадно, что хоть кто-то знает, не так одиноко. Во всяком случае, я счастлива, что ты в курсе насчет Венсана, я могу, по крайней мере, выдохнуть и уснуть со спокойной душой, зная, что ты держишь под контролем эту историю так же хорошо, как держала бы я сама, если не лучше.