Комитет по встрече - Юрий Нестеренко

— Вы… могли бы просто попробовать, как это здорово — общаться с большим количеством разных людей, — неуверенно произнес Де Торо.

— Вы потерпели фиаско с логикой, и пытаетесь апеллировать к эмоциям, — констатировал Норрис. — Бесполезно. Нам прекрасно известен наш психотип, и мы лучше вас знаем, что для нас хорошо, а что плохо. Любая полезная информация, какую можно почерпнуть из такого общения, есть в ваших книгах, которые нам достанутся. А пустопорожний треп нас не привлекает.

— Вам не будет хорошо на Земле. Там тяготение почти втрое больше, чем здесь.

— Спасибо, мы в курсе, — усмехнулся Норрис. — Это не составит проблемы. Генетически наши организмы рассчитаны именно на земную гравитацию. А о своей физической форме мы заботимся с тех пор, как возник наш план возвращения на Землю.

— На Земле вас ждут опасности, к которым вы не готовы!

— Компьютеры Марсополиса забиты информацией о вашей планете.

— На Земле тоже есть смертельные вирусы. За последние 60 лет появились новые, о которых вы не знаете, — попытался сблефовать Де Торо.

— Кого вы хотите обмануть, полковник? Или вы забываете, что мы основательно копались в мозгах ваших подчиненных, прежде чем их ликвидировать?

— Все равно у вас ничего не выйдет. Люди найдут способ вас остановить!

— Это все, что вы имеете мне сообщить?

— А вы? Чего ради вы затеяли этот разговор? Из чисто садистских побуждений?

— Можете ломать над этим голову в течение того времени, что вам осталось. Это что-то около двух дней, максимум три. Усталость, головная боль — знакомые симптомы? Вы думаете, это нервы, полковник? Это штамм С. Вы все заражены. А теперь прощайте, полковник Де Торо.

Экран погас.

После того, как Де Торо закончил свой рассказ, Хелсинг окинул взглядом своих коллег. Карпентер с белым как полотно лицом, кусающий нижнюю губу, сплетающий и расплетающий пальцы; Збельски, стискивающий кулаки, с огнем еле сдерживаемой ярости в глазах; Дженнингс с растерянной и совершенно идиотской полуулыбкой; наконец, сам Де Торо, прилагающий, вероятно, немалые усилия, чтобы лицо его ничего не выражало. «Интересно, как выгляжу сейчас я, — подумал Хелсинг. — Вероятно, я рассуждаю так спокойно просто потому, что не верю услышанному. Я знаю, что это правда, но подсознательно убежден, что этого не может быть. Что это происходит не здесь и не со мной, и все обязательно кончится хорошо.»

— Думаю, что знаю ответ вопрос на ваш вопрос, командир, — сказал он. — Зачем им все это понадобилось. Все это время мы были для них подопытными кроликами. Они могли бы разделаться с нами раньше, но им важно было изучить наши реакции в различных ситуациях. И сейчас мы все еще остаемся для них моделью земного общества. Они рассказали это вам, чтобы узнать, как поведут себя земные власти, когда узнают правду. Конечно, аналогии тут достаточно сомнительные, но лучшей методики у них нет.

— У них больше нет жучков здесь, чтобы нас подслушивать, — возразил Де Торо.

— Их интересуют не слова, а действия. Если мы тихо перемрем в этом корпусе, символизирующем Землю, их это вполне устроит. Они недаром отдали нам тот корпус, где были сосредоточены наши основные ресурсы.

— Бред! — рявкнул Збельски. — Все это просто бред! Они чертовы психи, и только!

— А как бы поступил ты на месте правительства, если бы узнал правду, когда все население уже заражено? — повернулся к нему Хелсинг.

— Шарахнул бы по Марсу всем арсеналом аннигиляционных ракет!

— Это вариант. Только учти, что таким способом ты окончательно уничтожил бы человечество.

Збельски застыл с открытым ртом.

— Они — тоже люди, и они собираются жить на Земле. Значит, даже в случае удачи их плана человечество возродится, и они станут его началом.

— Ну уж нет, только не это! — пришел в себя Збельски.

— Допускаю, что первая обезьяна, слезшая с дерева, тоже была весьма гнусным типом, — продолжил свою мысль Хелсинг. — Может, она и слезла-то потому, что другие не захотели больше ее терпеть и прогнали. И остались обезьянами.

— Надеюсь, вы не хотите нас убедить, что нам следует смириться? — неприязненно спросил Де Торо.

— Нет, я за то, чтобы бороться до конца. Только как? Совершенно очевидно, что возможность прорыва на корабль они предвидели, и тут у нас шансов нет. Гоняться за ними по всему Марсополису с нашими роботами мы тоже не можем — мы даже не знаем, где они, а им будет известен каждый наш шаг за пределы корпуса…

— Оставить сообщение для «Инвестигэйтора», которое они не найдут… — неуверенно предложил Дженнингс.

— Они не найдут, а экипаж «Инвестигэйтора» найдет, и прежде, чем будет поздно? — издевательски поинтересовался Збельски. — Никаких шансов. Они не будут церемониться с «Инвестигэйтором» столько, сколько с нами.

— Я знаю, что надо делать, — сказал Карпентер. За несколько минут в нем произошла перемена: теперь он говорил уверенным голосом человека, лишившегося последней надежды на спасение. — Мы должны прорваться к реактору и пустить его вразнос. Термоядерный взрыв полностью уничтожит Марсополис. Даже если они поймут, что мы задумали, они не успеют спастись.

Взрыв достанет даже «Вандерер».

Возникла пауза.

— Может быть, это не единственный выход… — произнес Дженнингс.

— Тим, речь не идет о том, пожертвовать нам жизнью или нет, — жестко сказал Хелсинг. — Мы уже покойники. Речь лишь о том, умереть ли нам без всякой пользы или предотвратить при этом гибель человечества. И я согласен, что предложенный выход — единственный.

— Верно, черт возьми! — воскликнул Збельски. — И я жалею лишь о том, что они не успеют помучиться.

— Я, как командир, утверждаю план Карпентера, — медленно произнес Де Торо.

— Тогда за дело, парни, — неестественно бодро сказал Дженнингс и вновь глупо улыбнулся. — Чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.

— Не так быстро, — возразил Хелсинг. — Это наш последний шанс, и мы должны все обдумать. Реактор — один из важнейших объектов Марсополиса, и весьма возможно, что они его охраняют. Скорее всего, ведущие к нему коридоры перекрыты герметизационными переборками. Более того, на их месте я бы перекрыл такими переборками все пути, ведущие из нашего корпуса. В туннелях, насколько я помню из документации, они расположены через каждые 30 метров. Если мы пойдем напролом, прорезая переборки с помощью роботов, нам не хватит ни энергии, ни времени.

— Предлагаешь выйти наружу? — предположил Карпентер. — Но отсюда нельзя добежать до реактора по поверхности. Нам преградит путь туннель между корпусами. Конечно, можно перелезть с помощью роботов…

— Этот вариант мы оставим на крайний случай. Пришлось бы еще прорезать внешнюю дверь реакторного корпуса — я не уверен, что это вообще возможно нашими силами. Но катер, на котором прилетел Хок, все еще стоит там. И на нем должно быть достаточно топлива, чтобы долететь до реакторного корпуса…