Железная ярость - Крис Райт

Но Лопи также прекрасно знал, когда он может позволить себе небольшую слабость. Такие моменты были компенсацией за каждую жертву, что он когда-либо приносил, и напоминанием о том безграничном блаженстве, которого возможно достичь лишь преданным служением Омниссии.

радостно передал он модератору.

Гериат шагал по бетонированной площадке, и пыльный ветер увивался вокруг его шинели. Конечно, ему было бы намного комфортнее, надень он респиратор, но он не мог себе позволить подобное проявление слабости: люди должны знать, что их комиссары страдают вместе с ними.

Вдохнув еще порцию грязного воздуха, он едва подавил кашель. Горло горело болью с самой высадки, и это было то немногое, чего он желал. Скиетика — зараза, которая рано или поздно убьет его — в своей последней стадии проявляла анестетические симптомы, и потому для него возможность чувствовать боль была сродни возможности жить дальше.

Хороший лозунг получился. Возможно, он найдет способ вставить его в одно из обращений к солдатам.

С тех нор как первый десантный модуль коснулся земли, оперативная база Гвардии в Гелате разрослась до размеров целого города. Ряды бараков и ангаров протянулись во все стороны. Оборонительные башни, увенчанные многоствольными орудиями ПВО, усеяли ландшафт. По периметру выросло ограждение из колючей проволоки, прерываемое через каждые тридцать метров стационарными противопехотными автопушками.

Семь отдельных аэродромов безостановочно функционировали на протяжении всего шарденского суточного цикла, насчитывавшего двадцать один стандартный час. Четыре из них предназначались для громоздких транспортных судов, курсировавших между флотом на орбите и войсками на поверхности. Оставшиеся три заняла военная авиация: «Валькирии» и «Стервятники», крылом к крылу выстроившиеся вдоль километров рокритовых площадок.

Гериат миновал ряд «Валькирий», на ходу оценивая состояние машин и их вооружение. К каждому судну была приписана команда сервиторов, которые неустанно молча трудились, заправляя топливные баки, проверяя системы и заряжая ракетные установки. Даже на холостых оборотах основные двигатели машин заставляли землю вибрировать: когда они заработают в полную силу, рев будет поистине оглушительным.

Строй «Валькирий» растянулся так далеко, что взглядом невозможно было его охватить, и дальний его конец терялся в пепельном тумане. Их объединенная мощь казалась несокрушимой, и зрелище это вызвало у Гериата прилив воинской гордости.

Но чувство длилось недолго. Комиссар знал, насколько сильна оборона улья. Шарден Прим стоял уже несколько тысяч лет и за это время повидал немало опасностей, поэтому у конструкторов оборонительных сооружений имелось много времени и возможностей, чтобы довести свои творения до совершенства.

Комиссар приблизился к ожидавшим его шеренгам хараконских «Ястребов», на ходу сотворив руками знамение аквилы.

Бойцы выстроились колоннами по четверо в полной выкладке. Пилоты носили стандартные черные комбинезоны и открытые шлемы с минимальным уровнем защиты, тогда как десантники были облачены в панцирные доспехи. Их шлемы выглядели громоздкими и нескладными из-за встроенных респираторов и противоударной защиты на забралах, а на спинах бойцов висели тяжелые гравишюты.

Когда Гериат остановился перед ними, десантники вскинули свои пушки на плечи и, топнув сапогами, вытянулись по стойке «смирно». Их командир, Айкино, стоял впереди, также полностью экипированный для грядущего боя. Каким-то чудом он умудрился затолкать свои дреды под шлем.

— Вольно, — приказал комиссар, отсалютовав Айкино ударом сжатого кулака о плечо. Его голос разлетелся над площадкой аэродрома, транслируемый крошечными передатчиками на воротнике шинели, тем самым избавляя его от необходимости кричать, чтобы быть услышанным. Бойцы сразу же исполнили команду.

— Солдаты Императора, — спокойно начал Гериат. — Я завидую вам. Вам выпала честь открыть эту славную кампанию. Из всех войск Империума, прибывших в этот мир, именно «Ястребы» принесут врагам войну на своих штыках.

Произнося слова речи, он высматривал в людях едва уловимые признаки страха, но видел лишь непоколебимое мужество и решительность. Все бойцы внимательно его слушали.

— Вы знаете свою задачу, — продолжал Гериат, случайным образом выбирая бойцов и вперяя в них пристальный взгляд. — Прорвать стены и создать брешь, через которую смогут пройти другие. Это опасная миссия, и кто-то из вас не вернется обратно. Но все вы — закаленные боями ветераны, элита Гвардии, и мы верим в вас. Ваши товарищи из Ферикского тактического и Галамотского бронетанкового, скитарии Асторума — все они верят в вас. Без вас их наступление изначально обречено.

Гериат не стал упоминать Железных Рук — все равно смысла в этом мало. Он принялся расхаживать перед солдатами, испытующим взором окидывая шеренги в поисках трусов, дрогнувших перед лицом опасности.

«Пока никого».

— Планы боя вам также известны. Пока мы говорим, внутри ульев активизируются наши агентурные ячейки, атакуя защитные башни. Галамотские артиллерийские батареи пойдут вслед за вами. Вы окажетесь в самом сердце бури, и на вас обрушатся тяжелейшие испытания, но вы будете не одиноки.

Гериат повысил голос, вселяя в души бойцов силу и смелость. Он мастерски умел внушать людям страх, когда того требовали обстоятельства, но этот случай был не из таких.

— С вами Император, — говорил он, вкладывая в слова всю свою веру, зная, что стоящие перед ним люди разделяют ее. — Погибшие станут мучениками, а тех, кто выживет, будут чтить как героев. Сокрушите врагов, и этот мир вновь вернется в лоно праведных, к великой славе вечного Империума Человека.

Он отступил на шаг и воздел кулак к небесам.

— Слава Императору! — прокричал комиссар.

— Слава Императору! — раздался единый возглас сотен людей, чьи лица были сокрыты за масками и визорами.

— Смерть еретикам!

— Смерть еретикам!

— Harakoni an tellika refala!

Последнее предложение было сказано на конндаре, одном из основных диалектов Харакона. Гериат не знал, что именно оно значило, но помощник-этнограф из Комиссариата уверил его, что точно нечто воодушевляющее. Кажется, что-то про ждущую дома верную супругу.

— Tellica refala! — с неподдельным энтузиазмом проревели солдаты.

Гериат повернулся к Айкино и коротко ему кивнул.

— Теперь все, полковник, — сказал он. — Приступайте.

Айкино кивнул в ответ.

— Они будут хорошо сражаться, комиссар.

Гериат выдержал паузу.

— Что я сказал?

— Сэр?

— Выражение же значило совсем не то, о чем я думал, не так ли?

Айкино улыбнулся: