Такой чудесный день - Айра Левин

Когда они отлепились друг от друга, Снежинка спросила:

– Ну?

– Супер, конечно, хотя, наслушавшись тебя, я надеялся на большее.

– Терпение, брат. Ты все еще на больничном. Придет время, и будешь вспоминать эту ночь как первое рукопожатие.

Скол рассмеялся.

– Ш-ш!

Он притянул ее и поцеловал.

– Что там сказано? В записке.

– В воскресенье в одиннадцать вечера, на том же месте.

– Без повязки.

– Без повязки.

Он их увидит, Лилию и остальных.

– Я как раз гадал, когда следующая встреча.

– Говорят, ты проскочил второй этап, как метеор.

– Лучше сказать, проковылял. Вообще бы засыпался, если бы не…

А она знает, кем работает Король? Рассказывать или нет?

– Если бы не что?

– Не Король и Лилия. Они пришли сюда накануне и научили, что делать.

– Естественно. Никто из нас бы не справился без капсул и всего остального.

– Интересно, где они их берут?

– Скорее всего, кто-то работает в медцентре.

– А-а. Да, это объяснило бы…

Она не знает. Или знает, но не уверена насчет него. Внезапно накатило раздражение, что нельзя быть полностью откровенным.

Снежинка села.

– Слушай, мне неприятно это говорить, но с девушкой продолжай, как раньше. Я про завтрашний вечер.

– У нее кто-то новый. Ты теперь моя девушка.

– Нет. Во всяком случае, не по субботам. Наставники могут задуматься, почему мы выбрали партнера не из своего здания. У меня на этаже есть милый нормальный Боб, а ты найди милую и нормальную Йин или Мэри. Но предупреждаю: быстрый перепих и ничего больше! Или я тебе шею сверну.

– Завтра вечером у меня, наверно, и по-быстрому не выйдет.

– Ничего, ты еще не совсем здоров. – Она окинула его суровым взглядом. – Серьезно, страсть прибереги для меня. И не забудь довольно улыбаться от звонка до звонка и прилежно выполнять задание. Только не перестарайся. Сохранить пониженную дозировку так же сложно, как ее добиться.

Она снова опустилась рядом и положила голову на его вытянутую руку.

– Смерть как хочется курить! Вот злость!

– Что, настолько приятно?

– Ага. Особенно в такие моменты.

– Надо попробовать.

Они переговаривались и ласкали друг друга, а потом Снежинка снова попыталась его растормошить. «Попытка – не пытка». Однако усилия пропали втуне. Она ушла около полуночи, бросив в дверях:

– В воскресенье в одиннадцать. Поздравляю!

В субботу вечером Скол познакомился в холле с товарищем по имени Мэри КК, парня которой только что перевели в Кан. На ее браслете значился тридцать восьмой год, то есть ей было двадцать четыре.

Приближалось Рождество Маркса, и они отправились на спевку хора в Парке равенства. Пока они ждали, когда заполнится амфитеатр, Скол внимательно рассмотрел Мэри. Острый подбородок, а в остальном нормальная: смуглая кожа, удлиненные, поднимающиеся к вискам глаза, подстриженные черные волосы, желтый комбинезон на худеньком теле. Сине-фиолетовый ноготь на ноге. Она улыбалась, глядя в противоположную сторону.

– Откуда ты? – спросил Скол.

– Из Рос.

– Кем работаешь?

– Сто сорок Б.

– Что это?

– Офтальмолог-лаборант.

– И чем занимаешься?

– Закрепляю линзы. – Она удивленно повернулась к нему. – В детском отделении.

– Тебе нравится?

– Конечно. – В ее взгляде читалось сомнение. – Почему ты спрашиваешь? И что так на меня смотришь? Никогда товарища не видел?

– Тебя – нет. Я хочу тебя узнать.

– Я такая, как все. Ничего особенного.

– Остренький подбородок.

Она в замешательстве откинулась назад. Вид у нее был обиженный.

– Прости. Я имел в виду, что в тебе все-таки есть что-то необычное, пусть и очень незначительное.

Она испытующе поглядела на него, потом снова перевела внимание на амфитеатр. Покачала головой.

– Я тебя не понимаю.

– Извини. Я болел. Меня только во вторник вылечили. Наставник водил меня в центральную больницу. Мне уже лучше. Не волнуйся.

– Вот и хорошо. – Секунду спустя она весело улыбнулась. – Ладно, ты прощен.

– Спасибо.

Ему вдруг стало ее жаль.

Она снова отвернулась.

– Хорошо бы спеть «Свободу народам».

– Обязательно споем.

– Обожаю. – Она с улыбкой принялась мурлыкать мотив себе под нос.

Скол продолжал ее разглядывать, стараясь больше не вызывать подозрений. Мэри сказала правду: она ничем не отличается от других товарищей. Что с того, что подбородок острый, а ноготь синий? Она точно такая же, как все его предыдущие Мэри, Анны, Миры и Йин: добрая, кроткая, трудолюбивая и услужливая. И все-таки грустно. Отчего? И было ли бы с другими так же, если внимательно вглядеться и вслушаться?

Он посмотрел на товарищей на противоположной стороне, на десятки рядов внизу и вверху. Все они походили на Мэри КК, все улыбались в предвкушении любимых рождественских песен, и от всех становилось грустно – сотен, тысяч, десятков тысяч, сидящих в этом амфитеатре. Их лица в гигантской чаше напоминали коричневые бусинки, нанизанные бесконечными плотными овалами.

Прожекторы высветили золотой крест и красный серп в центре арены. Раздались четыре знакомые трубные ноты, и товарищи запели:

Никакие они не могучие. Слабая раса, печальная и жалкая, тупая от химии и обезличенная браслетами. Кто могучий, так это Уни.

Он пел механически, думая, что Лилия права: снижение дозировки приводит к незнакомым доселе страданиям.

В одиннадцать вечера в воскресенье Скол снова был между домами на Нижней площади Христа. Он обнял и благодарно поцеловал Снежинку, радуясь ее чувственности, юмору, белой коже и горькому табачному привкусу – всему, что отличало эту женщину от других прочих.

– Иисус и Уэй! Как же я соскучился!

Она теснее прижалась к нему и ответила счастливой улыбкой.