Мурад. Любовь для бандита - Анетта Молли

Толчок. Ещё один. Ещё. Сбиваюсь со счёта. Пытаюсь отвернуть лицо в сторону, но дикарь резко хватает меня за подбородок, заставляя в глаза смотреть. Заглядываю в них, замечая огонь. Янтарь плавится, становясь темнее. Сейчас они почти чёрные, как бездна. Бездна, в которой тону.

Дикарь снова подхватывает меня, заставляя, тем самым, держать равновесие с помощью рук. Ничего не остаётся, как обвить его шею руками, прикасаясь в нему всем телом. Мы сливаемся. Полностью.

Он продолжает толчки. Безумные. Неистовые. Не замечаю, когда боль уходит. Бесследно. Вместо неё появляется ощущение словно тону, но воздуха не хватает. Внутри будто пульсирующая бушующая лава, распространяющаяся по телу от этих толчков.

— О, боже… — вырывается из моего горла на выдохе.

Дикарь ухмыляется, а в следующую секунду проглатывает мой следующий стон, накрывая мои губы своими. Уносит водоворот. Его язык нагло вторгается в рот, абсолютно собственнически. Целует меня, продолжая движения. Забыв о своём плане, отвечаю на поцелуй, подумав про себя, какие нежные и мягкие его губы.

Когда открываю глаза, обнаруживаю, что мы уже на полу ринга, сливаемся воедино. Не могу поверить, что так увлекалась, что не слежу за процессом. Мне просто хорошо. Как никогда.

Дикарь закрепляет наверху мои руки. Прижимает своим телом к полу, не давая инициативы. Берёт меня так, как сам хочет. Я не возражаю. Хочу, чтобы это длилось вечно.

Кажется, снова начинаю стонать. Даже губы пересыхают. Дикарь смачивает их своими губами, целуя раз за разом.

Рычание. Стоны. Крики. Жар. Накаченное тело надо мной. Он во мне. Его губы на моих губах. Его дыхание на моей шее.

Выгибаюсь, ощущая такое, что раньше не ведала. Отдаюсь без остатка, забывая вновь и вновь, что обещала самой себе. Забываю всё на свете. Даже ненависть и презрение, испытываемое к дикарю.

Он смотрит в мои глаза. Я в его. Кончаю, закусывая губу. Уже третий раз. Вижу, как и он близок. Мгновение и заполняет изнутри с рычанием.

Тяжело дышим, не отводя взгляд друг от друга. Реальность начинает возвращаться с каждой секундой. Расслабленность и удовлетворение уступают место дикости происходящего.

Не знаю, что в его голове, но он продолжает быть во мне, скользя глазами по моему лицу.

— Сколько раз кончила, пташка? — спрашивает самодовольно.

Наивный. Никогда не признаюсь. Никогда не скажу, что это лучший секс моей жизни.

— Нисколько. Может уже вытащишь из меня эту штуку? — спрашиваю недовольно.

Дикарь начинает смеяться и встаёт. Достаёт из валявшихся спортивных шорт сигарету и подкуривается. Смотрит на меня, прищурившись.

— Помимо скверного характера, ты ещё и наглая лгунья. Слышал и видел, твоё удовольствие, — произносит, выпуская дым.

Встаю, пытаясь прикрыться и поднимаю то, что от платья осталось.

— И как мне домой идти теперь? Обязательно было так делать? — игнорирую его высказывание.

— Можешь остаться, — отвечает, облокотившись на столб.

Он по-прежнему голый, но абсолютно этого не смущается. Скорее наоборот.

— Надеюсь, больше не увидимся. Мы в расчёте, — произношу, кое-как подладив остатки платья так, чтобы были прикрыты все интимные места.

Стараясь не смотреть в его сторону, осторожно спускаюсь с ринга, чувствуя, как ноги дрожат.

— Не зарекайся, пташка. Не зарекайся… — последнее, что слышу перед тем, как убраться оттуда.

Просыпаюсь от того, что Кай лижет лицо.

— Кай, такой сон обламываешь! — не открывая глаза, глажу его по загривку.

Он забирается на кровать, продолжая будить. Стараюсь вновь провалиться, чтобы сон досмотреть. Ничего. Толку ноль. Сдавшись, встаю.

В голове сон. На душе странная теплота после. Пока не растаяла, но уже скоро. Натягиваю спортивный костюм и кроссовки.

— Пошли на пробежку, обломщик, — говорю Каю, а он радостно лает.

Музыка. Ритм. Бег. Воспоминания. Пожалуй, с воспоминаниями о том событии стоит повременить. Особенно во время пробежки.

С нашего вечера с Любой проходит неделя. Неделя отрицания и противоречий. Уверен был, что после угомонюсь и даже имя забуду. Проблема в том, что помню не только имя, но и каждую мелочь. Горящие от поцелуев губы. Торчащие соски. Вкус её тела, мокрого от пота. Запах ванили, смешанный с моим запахом. Её взгляд, когда она в экстазе…

Встряхиваю головой, ускоряясь. Бегу быстрее, стараясь убежать от самого себя и чёртовых мыслей.

Не знаю, чем зацепила. Не знаю, что хочу от неё. Не знаю почему думаю. Она ничем не отличается от других. Такая же, как и все. Высокомерная, надменная и дерзкая. С одной стороны плевать. Сколько таких ходит вокруг да около? Виснут каждый день, не давая прохода. Каждый день разные лица, улыбки, голоса.

Почему же из головы её не выкину? Понимаю сейчас, что даже не знаю, как она улыбается. Всё, что она делала в общении со мной — это закатывала глаза или строила недовольное лицо. А в моём сне она улыбалась. Искренне и только для меня. Улыбался ей в ответ, как тот забытый мальчишка, которым был так давно.

Делаю музыку громче, прогоняя мысли. Выжду еще неделю. Если вереница женских лиц её не сотрёт из памяти, то остаётся одно — сделать её моей.

Моей? Хм. А надо ли? Слишком ветренный для таких заявлений. Слишком быстро устающий от постоянства и стабильности. Слишком недоверчивый для серьёзных отношений. Да и кому они нужны?!

Решено. Неделя, а там посмотрим. Разворачиваюсь обратно в сторону дома, позвав Кая. Тот бежит со всех лап.

Когда захожу домой звонит телефон. Воробей.

— Ну.

— Шеф, тут бедолага опять пришёл. Ждёт вас сидит. Драться, говорит, хочу.

Неугомонный. Молчу несколько минут, размышляя.

— Хочет драться — пусть дерётся. Разомни его до моего прихода. Не переусердствуй.

— Но…

Отключаюсь и сразу иду в душ. Стоит только закрыть глаза, как её лицо представляю. Проклятая ведьма. Опутала своими сетями. Заманила. Одурманила.

Приехав в бар, сразу иду на ринг. Заходя, вижу, как бедолага сидит на полу, прислонив к носу какое-то тряпьё. Оно пропитано кровью. Воробей, увидев меня, начинает объясняться.

— Шеф, ну как вы и просили, начали разогреваться, а…

Не успевает договорить, как точный удар в нос заставляет замолчать.

— Между словами разогреться и дать по лицу огромная разница. Усёк?

Воробей кивает, зажимая нос, из которого теперь тоже хлещет кровь. Подхожу к бедолаге, подавая руку. Он встаёт, смотря преданно.

— Ну как?

— Нормально всё. Небольшое тут…