Зенит. Новейшая история. 2.0 - Геннадий Орлов

– Илья Сергеевич, как вы оказались в «Зените»?

Илья Сергеевич ЧЕРКАСОВ, генеральный директор ФК «Зенит» в 2002–2006 гг.

– Я собирался уходить из Мариинского театра, где тогда работал главным администратором, и даже подал заявление об уходе. Уходил я не в «Зенит» – о «Зените» вообще ещё речи не было, просто так совпало. Когда Владимир Коган, с которым мы учились в одной школе, затащил меня на товарищеский матч «Зенита» с «Миланом» в конце мая 2002 года, ничто не предвещало, что я в «Зените» вскоре буду работать. Но спустя несколько дней Коган мне говорит: «Давид Исаакович Трактовенко хочет с тобой встретиться». На этой встрече я услышал, что Давид и Володя приобрели «Зенит», и нужно, чтобы кто-то этим занимался. Договорились, что с осени я этим и займусь. «Промстройбанк СПб» взял команду из патриотических и ностальгических соображений. Вернее, это был сложный комплекс мотивов: и детская увлечённость футболом, и мысли о том, что это может быть внутригородской политический ресурс… Ещё один фактор – отец Владимира Когана Игорь Моисеевич, настоящий болельщик, который всегда ходил на футбол, жизнью «Зенита» пристально интересовался и в конце концов уговорил сына помочь команде. Но всем нам было с самого начала понятно, что это абсолютно затратный проект.

Празднование 20-летия победы «Зенита» в чемпионате СССР. 21 ноября 2004 г. Слева направо: Д. И. Трактовенко, В. Л. Мутко и автор книги

– Какое впечатление при первой встрече на вас произвёл Виталий Леонтьевич Мутко?

– Руководитель советского типа, обычный советский чиновник. Но таким я и ожидал его увидеть, так что никаких сюрпризов не было. Он, конечно, едва ли радовался всей этой ситуации и моему приходу. Поначалу я был помощником или, если угодно, советником президента клуба, потом стал генеральным директором, получил право финансовой подписи. И дабы конфликтов между Виталием Леонтьевичем и мною не было, довольно скоро он вовсе перестал появляться в клубе. Мы отдавали себе отчёт в том, что Коган и Трактовенко спасли клуб, который на тот момент был по уши в долгах, но если бы не Виталий Леонтьевич, спасать было бы просто нечего. И конечно, Мутко имел право относиться к клубу как к своему детищу. И с нашей стороны политес неизменно соблюдался до тех пор, пока он не перешёл в Совет Федерации и окончательно не покинул «Зенит». Естественно, когда в 2003 году «Зенит» занял второе место, Мутко получил свою – львиную – долю славы.

– С какими трудностями вам пришлось столкнуться на первом этапе работы в «Зените»?

– Были довольно значительные долги, которые возникли, когда Виталий Леонтьевич ходил по друзьям, знакомым, бандитам даже, чтобы найти деньги для команды. Не обо всех этих обязательствах мы узнали сразу. Во многом из-за этого «поехал» предварительный бюджет. Когда мы в «Зенит» заходили, у Владимира Когана была иллюзия, что «Зенит» обойдётся Банкирскому дому «Санкт-Петербург» в 5 миллионов долларов в год. По этому поводу я сразу хмыкнул – ещё при нашей первой встрече. В итоге бюджет первого года оказался 20 млн долларов, на третий год нашего пребывания в «Зените» он составлял уже 45 млн долларов. К финальной сделке я отношения не имел, но уверен, что денег Володя и Давид в этом проекте не потеряли. Мы решали конкретную задачу – одеть город в шарфики и капитализировать клуб и его историю. С поставленной задачей мы справились. В «Газпром» мы «Зенит» передали в очень хорошем состоянии. И надо сказать, что в этом тоже немалая заслуга Виталия Леонтьевича Мутко, который в своё время Петра Ивановича Родионова из «Лентрансгаза» привлёк к финансированию «Зенита», и вообще «Газпром» в «Зенит» пришёл при Мутко.

– Как вам работалось с Властимилом Петржелой?

– Это не всегда было просто, но я убеждён, что в «Зените» Властимил не до конца реализовал свой потенциал и мог бы с командой ещё что-нибудь выиграть – в отличие, скажем, от Спаллетти, который исчерпал себя года за два до отставки. Власта, как всякий психически подвижный человек, склонен искать всюду заговоры, но с его стороны никогда не было обвинений в адрес игроков, что они сплавляют матчи из корыстных, скажем так, соображений. Когда он убрал Алексея Игонина из капитанов, а потом и вовсе из команды, претензии к Алексею были по самоотдаче: после печально знаменитого матча с «Динамо», который мы проиграли 1:7, капитанская повязка Игонина, по словам Властимила, была сухой.

– При Петржеле в команде порой появлялись никому не известные игроки, совершались странные трансферы…

– Инициатива пригласить того или иного игрока исходила ведь не только от главного тренера. К нам периодически приходили агенты, предлагали разных игроков. Если они нас устраивали, мы их приобретали. А по каким карманам раскидывались потом эти деньги, заносил ли агент Петржеле – нас не волновало. Мы исходили из того бюджета, который у нас был, а это значит – дёшево и сердито. Игрока больше чем за несколько сот тысяч мы себе позволить не могли. Исключение – Влад Радимов, трансфер которого обошёлся в полтора миллиона долларов, но это было абсолютно оправданно, как впоследствии оказалось. А так – на каждого Флахбарта был свой Хаген или Шкртел. Вообще, если вы посмотрите на трансферную политику российских клубов в то время, вы увидите, что у «Зенита» и ЦСКА с точки зрения «цена – качество» она была наилучшей. Вспомните, сколько игроков в те годы не заиграло в том же «Спартаке»! А ведь Червиченко палил свои деньги, и значит, каждый трансфер, каждую покупку контролировал.

– Когда конфликт между Игорем Денисовым и Лучано Спаллетти вылился в публичную сферу, вы сказали, что в пору вашего руководства «Зенитом» такое было невозможно…

– Во всяком случае, мы прикладывали для этого все усилия. В том числе шли на меры радикальные. Один из примеров – трансфер Быстрова. Это была именно превентивная мера, чтобы подобные ситуации в команде не возникали. Пацаны молодые, а значит, недовольство было часто демонстративным, выставлялось напоказ, правда, пока внутри коллектива. Была внутренняя фронда. С продажей Быстрова и атмосфера внутри коллектива улучшилось, и карьера Володи пошла в гору. Я помню, как после поражения в Казани Быстров и Денисов улыбались. И после перехода Быстрова в «Спартак» Гарик перестал гаденько улыбаться на долгое время, – хотя и не могу сказать наверняка, что в данном случае «после» означает «вследствие».