Роковая монета - Наталья Николаевна Александрова

– Случайно…

– Случайно? – Игорь взглянул на Надежду недоверчиво. – Ну, не хочешь говорить – не надо, я тебя принуждать не собираюсь… Так вот, у этого Сигизмунда такая была коллекция – с ума сойти! И римские монеты, и древнегреческие, и византийские… Одна монета была вообще уникальная. Иудейского правителя Ирода Антипы – того самого, который убивал младенцев в Вифлееме…

– Младенцев убивал его отец, Ирод Великий, – поправила приятеля Надежда, у которой вдруг всплыл в памяти этот исторический факт. – А Ирод Антипа – это при котором Христа распяли.

Факт, разумеется, всплыл не случайно, Надежда очень внимательно выслушала рассказ Марии и почитала в Интернете про Ирода Антипу. Она придерживалась твердого мнения, что лишними знания не бывают, в жизни все может пригодиться.

– Что, правда? – Игорь ухмыльнулся. – Умная ты, Надюха! Всегда была умная! Так вот, была у Сигизмунда монета этого самого Ирода. Говорят, страшная редкость. Ему за эту монету целое состояние предлагали, но он не соглашался.

– А сам-то ты эту монету видел?

– Видел, – Игорь посерьезнел. – Как-то дядя Гриша собирался в гости к Сигизмунду и взял меня с собой. Посмотришь, говорит, на настоящие редкости. Ну, я еще не хотел идти – говорю, что мне эти монеты? Подумаешь, кругляшки потертые! Но все же пошел, из уважения к дяде Грише.

– И как? Не разочаровался?

– Ты знаешь, сперва без интереса смотрел. Монеты и монеты. Но вот когда до той монеты дошли, которая при Ироде отчеканена была, что-то со мной случилось. Сперва дыхание перехватило, потом тоска такая нашла… знаешь, как бывает зимой, если на дачу приедешь, а там ни души… а потом, наоборот, словно свежего воздуха вздохнул…

– Надо же! – протянула Надежда, вспомнив рассказ Марии. – А в этом каталоге она есть?

– В этом каталоге нет, потому что автор Конрад Лидермайер не нашел ее достоверного изображения. Он так и написал: среди коллекционеров ходят слухи о существовании такой монеты, но никаких реальных сведений о ней нет.

– Ничего себе! А ты не запомнил, как она выглядела?

– Не только запомнил, – с гордостью сообщил Игорь, – я, как домой пришел, сразу нарисовал ее по памяти. Она у меня перед глазами стояла и не отпускала. А как нарисовал – сразу успокоился…

– А рисунок сохранился?

– Я свои рисунки не теряю! – заявил художник с гордостью. – Подожди минутку, найду… Где-то у дяди Гриши он остался, я недавно его видел…

Он прошел в дальний угол мастерской, достал большую картонную папку и принялся перебирать ее содержимое. Возился он довольно долго, но не нашел то, что искал. Взял другую папку, третью…

Из угла доносились приглушенные ругательства и выразительные междометия.

– Да ладно, не ищи! – крикнула Надежда.

– Да мне уже самому интересно, куда я его задевал… – пропыхтел Игорь, раскрывая очередную папку.

Наконец он издал победный вопль:

– Вот он, этот рисунок! Я же говорю, у меня в мастерской ничего не пропадает! А главное мое правило такое: подальше положишь – поближе возьмешь!

Он вернулся к Надежде и протянул ей мятый, пожелтевший лист бумаги.

На листе уверенными, четкими линиями Игорь изобразил две стороны монеты – аверс и реверс. В центре монеты было проделано круглое отверстие. На аверсе было отчеканено грубое, властное мужское лицо с короткой бородкой, вокруг шла полустертая латинская надпись, которую Надежда с немалым трудом разобрала и перевела: «Ирод Антипа, тетрарх Галилеи и Пиреи». На реверсе же Надежда различила странное дерево со склоненными к земле ветвями, а под ним – резной семисвечник…

Отчего-то при виде этой монеты, а в первую очередь при виде дерева, Надежда испытала странное тоскливое ощущение. Несколько секунд ей как будто не хватало воздуха, а в сердце проник странный холод.

Перед ее внутренним взором предстали скудная, выжженная солнцем земля и бредущий по ней человек с ужасом и отчаянием на лице. Впереди, в сотне шагов от него, клонилось под ветром дерево, едва не касающееся ветвями земли. Человек направлялся к этому дереву, постепенно замедляя шаг…

Зачем он к нему шел?

Надежда взяла себя в руки и перевела дыхание.

Да что это с ней? Вроде в мастерской воздух свежий, разве что краской немного пахнет…

Тут она перехватила пристальный взгляд Игоря, который смотрел на нее с явным сочувствием:

– Что, ты тоже что-то почувствовала?

– О чем это ты? – проговорила Надежда безразличным тоном.

– Да знаешь о чем! Ты тоже что-то почувствовала, когда посмотрела на монету. Я заметил, как ты побледнела, как у тебя дыхание перехватило… А ведь это всего лишь рисунок. Представляешь, что я испытал, когда увидел оригинал?

– Ну, не знаю. Мне просто душновато стало. Краской у тебя здесь пахнет…

– Да глупости! Краска масляная, натуральная, от нее никакого вреда. Нет, тут все дело в монете. Со мной то же самое было. Непростая это монета…

– Одно могу сказать: если твой рисунок так на меня подействовал, это говорит о том, что ты – хороший художник.

– Ну, с этим я спорить не буду… – скромно проговорил Игорь.

Сумерки быстро опустились на селение. Соловьи и бюльбюли захлебывались своими любовными руладами, к ним добавляли свои скромные голоса камышовки, зяблики и овсянки.

Высокий рыжеволосый человек в коротком, вышитом по краю хитоне подошел к белеющему в темноте домику, утопающему в зелени, постучал в окно.

Окно открылось с негромким стуком, и из него выглянула женщина с нежным лицом, обрамленным темным водопадом кудрей. Вглядываясь в заоконную темноту, она проговорила низким, грудным голосом:

– Кто здесь?

– Это я, Мария! – отозвался рыжеволосый, с трудом преодолев перехвативший горло спазм.

– Ты, что ли, Иуда? Что тебе нужно в столь поздний час?

– Ты знаешь, Мария, что мне нужно. То же, что и прежде. Я принес обычную плату.

– Ты хочешь от Марии того, что и прежде, но здесь нет прежней Марии. Я стала другой, и я не могу дать тебе того, чего ты хочешь.

– Мария! – рыжеволосый возвысил голос. – Что ты делаешь со мной, Мария из Магдалы? Ты разрываешь мое сердце! Прошу, впусти меня в дом, возьми мои деньги и подари мне сладость своей любви!

– Иуда, Иуда, ты не знаешь, о чем просишь. Говорю тебе – здесь нет прежней Марии Магдалины. Она осталась в прошлом. Ты просишь меня о любви, но знаешь ли ты, что такое любовь?

– Мария, ты, должно быть, играешь со мной. Может быть, ты хочешь повысить плату? Я заплачу тебе вдвое больше, только подари мне свои ласки!

– Нет, Иуда, нет. Мне не нужны деньги. Я и те, что у меня были, раздала бедным, ибо деньги – как короста