Николай Николаевич - Алексей Шишов

— Но ведь дело-то наше правое, ваше величество. За болгар и сербов встанет вся Россия.

— Согласен, что встанет. Славянские комитеты уже работают вовсю, от Одессы до Самары. В Первопрестольной один писатель Аксаков чего стоит.

— Аксаков-то Аксаков, ваше величество. Но волеизъявить позицию Романовых вам надо. Нашу позицию и твёрдость данного слова балканским христианам и славянам.

— Значит, брат, ты за освободительную войну?

— Да, ваше величество. И военный министр тревогу бьёт не случайно.

— Если бы только бил. Он просто торопит с решением. Настаивает...

Император Александр И, желая на какую-то минуту прервать разговор и собраться с собственными мыслями, подошёл к своему рабочему столу. На нём была разложена политическая карта европейского континента, вернее, её часть, Бессарабия, нижнее течение Дуная, Дунайские княжества Молдова и Валахия и болгарские земли. Медленно провёл пальцем от Измаила до болгарских приречных городов: по карте казалось, что они совсем рядом.

Аккуратными звёздочками на дунайском правобережье рисовались турецкие крепости: Видин, Силистрия, Рущук... Их было много, не считая тех, что находились во внутренних областях Болгарии. Одна из звёздочек виделась больших размеров. Под ней любому из русского генералитета не требовалось читать название. Этой крепостью могла быть только Плевна.

Император, казалось, погрузился в раздумья: за Россию в той войне главным ответчиком перед народом, армией и Богом будет только он. Затянувшееся молчание нарушил великий князь, подошедший к государю:

— Надо решаться, ваше величество.

— Сам понимаю, что надо. Сегодня европейские монархии нейтральны, а завтра или послезавтра пойдут против нас.

— Пойдут, ваше величество. В 1853-м война начиналась турецкой. Всего лишь очередной с Турцией. А закончилась коалиционной против России. К Парижу и Лондону тогда даже король Сардинии присоединился.

— Вот в этом-то и вся опасность повторения пройденного нам урока. Как в этот раз поведут себя те же Париж и Лондон? Хотя англичане свою позицию уже высказали на сей счёт.

— Ваше величество, у Британии нет больших интересов на Балканах. По крайней мере на сегодняшний день.

— Ты думаешь, что в Средиземноморье им хватит Гибралтара и Мальты?

— Вполне. Англичанам сейчас важно удержать за собой Индию. Там мятежи и бунты против британской короны.

— Хорошо. А как Париж?

— Париж один не пойдёт на поддержку султана. Не то время для Франции — диктовать своё мнение континенту. И нам в особенности.

— Значит, главнокомандующий войсками императорской гвардии за войну на Балканах?

— Да, ваше величество. Я согласен с мнением Дмитрия Алексеевича. Милютин прав: время скоро может играть против России. Это непредсказуемо.

— Значит, воевать будем. Собственно говоря, моё мнение военный министр уже знает. Теперь меня заботит другой вопрос. Касающийся прежде всего нас, Романовых.

— Какой, ваше величество?

— Кто поведёт главную русскую армию через Дунай, в болгарские земли?

— Разве нет достойной кандидатуры среди императорского генералитета? Гурко, Радецкий, Криденер, князь Шаховский, Непокойчицкий... Туркестанец Скобелев, наконец.

— Это не те фигуры. Главнокомандующим русской армии в предстоящей войне может быть только Романов.

— Тогда кто же получит такое высочайшее доверие, ваше величество?

— Великий князь Николай Николаевич-Старший. Тебе, мой брат, придётся взять на себя это бремя. А я буду рядом с тобой. Мы же Николаевичи по отцу. А перед ним до Крыма трепетала вся Европа.

— Надо вернуть почтение европейских держав к России. И уважение тамошних народов.

— То-то, что надо. Мой указ о твоём назначении будет на днях составлен, объявлен при дворе, армии и российскому народу.

— Благодарю, ваше величество, за оказанное мне доверие. Я сочту это дело за долг чести.

— Не надо, брат, в такую минуту говорить титулы. Сейчас мы с тобой здесь, в моём кабинете, Николаевичи. А за дверьми кабинеты — император и великий князь. Ты готов исполнить долг перед нашим царственным домом, перед Россией, перед Господом Богом?

— Готов. Всею жизнью готов...

* * *

Императора Александра II интересовала в первую очередь степень готовности русской армии к предстоящей войне, избежать которой уже не виделось возможности. Этот вопрос и обсуждался на одном из совещаний в Зимнем дворце. Приглашённых было немного: великие князья Константин и Николай Николаевичи, цесаревич Александр, военный министр Милютин и начальник Главного штаба Обручев. То есть в рабочем кабинете монарха собрался самый узкий круг государственных людей из числа военных.

На этом совещании должен был присутствовать и кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич, он же главнокомандующий русскими войсками на Кавказе. Однако наместник прибыл из Тифлиса в столицу несколько позже.

Александр II попросил военного министра обрисовать состояние военной силы государства, её армии:

— Дмитрий Алексеевич, расскажите нам, с чем мы можем сегодня вступить в войну с Турцией?

— Ваше величество, военная сила России на сегодняшний день состоит по штатам мирного времени из 722 тысяч 123 человек. Такова численность императорской армии.

— Какова численность армии будет по военному времени?

— 1 миллион 474 тысячи 428 человек, ваше величество. В армию вольются воины запаса, которые штатами определяются в 752 тысячи 305 человек.

— У нас в действительности есть такое число подготовленных запасников?

— На сегодняшний день пока нет. Обученного резерва накоплено в государстве почти 518 тысяч. Недокомплект армейского запаса равняется чуть более 234 тысяч человек.

— Может ли этот недокомплект повлиять на боеспособность армии, Дмитрий Алексеевич?

— Нет, ваше величество. На Дунае и Кавказе мы способны выставить полноценные по числу людей армии.

— Если раньше, по примеру Крымской войны, мы проводили мобилизацию армии за три — шесть месяцев, то за какое время способны сделать это сегодня?

— По нашим расчётам, всего за 30-40 дней.

— Такие расчёты реальны?

— Вполне, ваше величество.

— Если это так, Дмитрий Алексеевич, то милютинскую военную реформу можно считать отечественным достижением.

— Ваше величество, реформа прошла по государевой воле. Я был только её исполнителем.

— Всё-таки реформа названа не моим, а вашим именем, Дмитрий Алексеевич. Расскажите нам о составе русской армии на сегодняшний день.