День твоей смерти - Марина Серова

— Как бы не так! — усмехнулся парень, убирая смартфон в карман джинсов.

Мне пришлось заломить его свободную руку и держать ее, пока он не сказал:

— Все-все, удаляю.

Я проконтролировала, чтобы обе фотографии, на которых отчетливо было видно лицо Андреевой, были стерты, и, примирительно улыбнувшись, сказала:

— Извини, но у меня не было другого выхода.

Лизавета все еще голосовала у дороги. Я не понимала, с чего это ей стукнуло в голову ехать куда-то без меня. Еще вчера она умоляла меня пожизненно сопровождать ее всюду, теперь же, забыв об угрозе со стороны Дениса Ставрогина, Андреева демонстрировала, что не нуждается в моих услугах. Ни на секунду не забывая о задаче, которую Дмитрий поставил передо мной, я делала все возможное, чтобы Елизавета Константиновна во всей своей красе не попала на просторы интернета. Стоит только кому-то опубликовать ее фотографию, как непременно найдется тот, кто узнает в этой зеленоволосой женщине матушку владельца строительной компании «Алмаз» и напишет о том, кто она такая, в комментарии. Пойдут обсуждения, репосты, новые комментарии. Все это не слишком хорошо отразится на деловой репутации моего клиента.

Две девушки добровольно согласились удалить снимки, а одному мужчине средних лет мне пришлось заплатить за то, чтобы он уничтожил сделанные кадры. Так проблема решалась быстрее, а мне следовало поторапливаться, потому что перед Лизаветой наконец остановилось такси и она уже заносила ногу в салон авто, когда я приблизилась к ней со словами:

— Прошу вас, не делайте этого!

— Это еще почему? — огрызнулась Андреева.

— Потому что я знаю один хороший ресторанчик неподалеку отсюда и предлагаю пообедать там, — сказала я вполне доброжелательным тоном.

— Эй, мы едем или не едем? — осведомился таксист-гастарбайтер. — Время тикает.

Елизавета Константиновна взглянула на не слишком приветливое узкоглазое лицо водителя такси и решила принять мое предложение. Громко хлопнув дверцей белой с желтыми шашечками «Шкоды Октавии», она направилась к моему «Фольксвагену». Таксист, высунувшись из открытого окна, что-то крикнул нам вслед на своем родном языке и рванул с места.

— Где твой ресторан? Поехали! — скомандовала Лизавета. — А то у меня уже желудок от голода сводит. Надо было все-таки пойти на поминки.

На самом деле я понятия не имела, есть ли тут поблизости другой ресторан, сказала первое, что мне пришло в голову. Это сработало, но надолго ли? Мне повезло, через квартал мне на глаза попалась вывеска ресторана «У Маруси» и около него даже нашлось свободное местечко.

Заглушив двигатель, я мягко спросила, указав легким кивком на седой парик, валявшийся на приборной панели:

— Наденете?

— Ты из меня веревки вьешь, — процедила Лизавета сквозь зубы, водрузила на голову парик, а затем сняла со спинки блузку и надела ее.

Ресторанчик располагался в полуподвальном помещении и был стилизован под русский трактир. Посетителей там было немного. Просканировав взглядом окружающее пространство, я обнаружила несколько камер и выбрала столик, часть которого, как мне показалось, находилась в «слепой» зоне. Туда я Лизавету и усадила. Сама же я расположилась напротив нее. Нам подали кожаные папки с меню. От меня не скрылось, что Елизавета Константиновна сразу же стала изучать последние страницы, на которых были представлены алкогольные напитки.

— Жалко, текилы нет, — вздохнула она. — Придется пить водку. Составишь мне компанию?

— Я за рулем.

— Можно подумать, это проблема! Оставишь тачку здесь, домой поедем на такси.

— Зачем такие сложности? Тем более у меня нет никакого желания пить.

— Надо помянуть Алексея. Неужели ты откажешься? — подначивала меня Лизавета.

— Откажусь, я ведь его не знала.

— А мы втроем в одном классе учились — я, Лешка и Танька. Она к нам в седьмом пришла, и Кострицын пропал… — Лизавета прервала свои воспоминания, потому что к нам подошел официант.

Она первым делом заказала графинчик водки, и я поняла, что культурно пообедать не получится. Запретить Елизавете Константиновне пропустить рюмку-другую горячительного я не могла, да и не собиралась этого делать — все запреты только еще больше раззадоривали ее. К тому же повод сегодня был уважительный.

Лизавета опьянела после первого же глотка и стала кричать на весь ресторан, что никому не удастся ее запугать.

— А если кто-то вздумает это сделать, то будет иметь дело с ней, — она взмахнула рукой в мою сторону. Рукав ее шелковой блузки соскользнул к локтю, обнажая татуировки.

Опрокинув вторую рюмку, она сняла парик и швырнула его на свободный стул так, что он упал. Проходившая мимо официантка подняла его и положила на стул, не проявив при этом никаких эмоций. Лизавета делала все, чтобы привлечь к себе внимание, но надо отдать должное персоналу «У Маруси» и немногочисленным гостям этого заведения — ни у кого глаза на лоб не лезли, когда с моей спутницей происходила одна трансформация за другой. Андреева не только парик сняла, но и блузку, оставшись в топе без рукавов, так что благочестивая седоволосая дама постепенно превратилась в пьющую престарелую неформалку. Когда она собралась звонить Николасу, чтобы позвать его в ресторан для продолжения застолья, я отобрала у нее смартфон, расплатилась за обед и повела ее к выходу. Лизавета сопротивлялась, кричала, что в этот скорбный день у нее есть законное право немного выпить, но мне все-таки удалось вывести ее на улицу, усадить в свою машину и пристегнуть ремнем безопасности в переднем пассажирском кресле. Пока я обходила «Фольксваген», чтобы сесть за руль, Андреева тщетно пыталась отстегнуться, но не смогла. На всякий случай я заблокировала дверцы, и мы тронулись с места.

Елизавета Константиновна потребовала, чтобы я отвезла ее к Николасу, что я делать, разумеется, не собиралась. Поначалу нам было просто по пути, Лизавета убедилась, что мы едем в нужном направлении, и успокоилась, а вскоре и вовсе заснула. Пробудилась она, когда мы ехали уже по Ново-Пристанскому шоссе.

— Осуждаешь меня? — спросила моя пассажирка. Я мотнула головой из стороны в сторону. — Не ври, я знаю, что осуждаешь. Думаешь, что не повезло тебе с работой. Если я тебе совсем не нравлюсь, если тебе неприятно меня охранять, то так и быть, я готова тебя отпустить.

— Меня нанимали на работу не вы, а ваш сын, — заметила я уже не в первый раз.

— Да, Митя очень заботливый сын. Я говорила ему, что доставлю ему кучу проблем, но он все равно настоял на том, чтобы я переехала к нему. А вот Алена меня ненавидит…

— С чего вы взяли? У меня создалось впечатление, что Алена к вам ровно относится.

— Ты не успела понять ее двуличную натуру. Она Илюшку с Сонюшкой, моих родных внучат, против меня настраивает. Я собственными ушами слышала, как она мной Сонечку пугала. «Не будешь меня слушаться, станешь как твоя бабка», — произнесла Лизавета, подражая голосу своей снохи. — Не любит она меня, ой как не любит! Прислуга тоже лицемерничает, в глаза меня все по имени-отчеству называют, кланяются, а за глаза осуждают. Молчишь, значит, так и есть.