Твой силуэт в очертании света - Валя Капаль

Над головой сияло солнце. Оно уже почти подобралось к зениту и изрядно её пропекло — жарко было так, что глаза еле разлепились. Она что… уснула?!

Придаваться шоку слишком долго не пришлось — она услышала отдалённый топот, который во сне приняла за стук сердца Мирея и который её разбудил. Подорвавшись, Нинель кинулась к холму, спрятавшись за ним.

Послышались голоса. Они сливались в тихий гул, слов разобрать не получалось. Нинель выглянула из своего убежища — к чёрному пятну бегом бежали, спотыкаясь, двое мальчишек. Лица у них были красные, тот, что бежал впереди, рукавом рубахи утирал лицо. Кажется, он плакал. Сердце Нинель защемило от жалости.

Первый мальчишка на бегу поднял камень и, приблизившись к чёрному мареву, с остервенением швырнул в клубящуюся дымку.

— Получай! — прокричал он. — Сволочь! Получи, получи!

Он швырял и швырял в туман камни, пока второй мальчик, помладше и пониже ростом, стоял сзади, роняя под ноги крупные слёзы. Он громко всхлипывал, растирая влагу по лицу, пока не разрыдался в голос.

— Что ты ревёшь?! — закричал на него первый мальчик, обернувшись. — Как будто это что-то изменит.

Он замер так, смотря на младшего брата, и по его щекам также катились слёзы. Нинель не выдержала — вышла из своего убежища и направилась к детям.

— Что у вас случилось? — спросила она.

Дети от испуга подпрыгнули — второй малец свалился на землю, вытаращившись на неё во все свои заплаканные глаза.

— Почему вы плачете?

Второй мальчик хотел что-то сказать, но старший выступил вперёд, отгородив его рукой.

— А тебе какое дело? Иди, куда шла!

— Я пока никуда не шла. Я спала вот здесь, — она указала мечом, что держала в руке, на полянку за своей спиной.

Мальчишки притихли. Младший потыкал локтем старшего в ногу и спросил шёпотом:

— Эй, а это не меч того воина?

— Похож, — также шёпотом ответил старший.

Окинул её внимательным взглядом и спросил:

— Ты знаешь Воина?

— Воина?.. А, вы имеете в виду того, кому принадлежит этот меч? Да. Ему пришлось отлучиться ненадолго, и он оставил его мне.

— Ты тоже владеешь магией?

— Я… эм… Об этом, вообще-то, не принято распространяться, — улыбнулась она ласково детям.

Нинель подошла поближе, сжав другую руку за спиной и создав в ней белый платочек. Она присела рядом с младшим мальчиком, осторожно вытирая его чумазое лицо.

Ладонь коснулась детской кожи, и в Нинель вихрем ворвалось отчаянное горе. Горло сжало едким спазмом, сердце сдавило болью и скорбью.

— Что за беда приключилась с вами? — спросила она тихо.

— Мама… — пробормотал мальчишка, и глаза его с новой силой наполнились слезами. — Наша мама…

— Она умирает. Из-за них!

Старший яростно указал на обитель тварей. Схватил очередной камень и занёс руку, чтобы швырнуть. Нинель поймала худую детскую ладонь в полёте, не дав сделать бросок.

— Эта сила слишком могуча и страшна, — сказала она спокойно. — Не надо этого делать.

Горе внутри этого мальчика перемешивалось с кипучей яростью и отчаянием. Нинель мягко опустила его руку, тряхнув ею — камень с лёгким стуком выкатился на землю.

— Я из тех же краёв, что и воин. И да, я тоже владею магией. Я могу помочь вашей маме.

Сосредоточив в руке силу исцеления, Нинель прикоснулась к сбитым коленкам старшего. Сияющий свет объял его ноги, а глубокие царапины вмиг затянулись.

Мальчишка во все глаза смотрел на неё — в их глубине ярким пожаром разгоралась надежда.

— Пойдём, — сказал он дрожащим голосом и потянул её за руку. — Пойдём, скорее!

Схватив её за руки по обе стороны — меч пришлось зажать подмышкой — мальчишки побежали прочь от пятна, а она за ними. Вскоре — быстрее, чем она ожидала — они оказались у высокой каменной стены, окружённой глубоким рвом с водой. Этой деревни почему-то не было на карте, хотя находилась она в непосредственной близости от пятна и, похоже, первая приняла на себя удар. А стену… создал Мирей.

Она была огромной — аршинов семь, не меньше. Так вот как Мирей помогал людям… окружал их стенами, спасающими от тварей.

«Настоящий герой», — пронеслось у Нинель в голове, пока они продолжали бежать вдоль стены.

Вскоре показались открытые ворота в деревню. Они ворвались внутрь — кто-то что-то прокричал им вслед, но мальчишки не останавливались ни на секунду. Перед глазами Нинель мелькали дома и люди, но она не обращала на них внимания — эмоции мальчиков затмили собой весь остальной мир.

— А ну, стоять! — раздался громовой приказ.

Мальчишки затормозили и даже словно прижались — по позвоночнику Нинель пробежал испытанный ими страх. Она отпустила их руки и развернулась в сторону голоса. К ним приближалась пожилая женщина со строгим лицом, испещрённым морщинами. Нинель склонилась в глубоком поклоне, выражая своё почтение.

— Кто такова будешь? — спросила женщина сурово, но тут её взгляд упал на меч, торчащий из-под руки Нинель.

— Здравствуйте, — ответила Нинель.

Но не успела она что-либо сказать, как её перебил старший из мальчиков.

— Она знает воина! — прокричал он. — Она может вылечить маму!

— Цыц, — повела рукой женщина, и мальчишка обиженно засопел. — Это правда?

— Да, так и есть, — сказала Нинель, испытав желание склониться перед этой женщиной ещё раз. Настолько она была… сильна духом. Её стойкость и твёрдость Нинель слышала даже отсюда.

— Как выглядит воин? — спросила женщина, решив, видимо, проверить её.

— Высокий, в чёрном плаще. Волосы тёмные и стянуты в хвост.

— Глаза какого цвета?

— Чёрные.

Женщина поджала губы, смерив её суровым взглядом.

— Хорошо. Пойдём. Но вряд ли ты сможешь ей помочь. Все наши лекари оказались бессильны.

Младшенький всхлипнул, а старший разразился очередной бранью:

— Не говори так! Словно она уже мертва!

Женщина ничего не ответила мальцу, только взгляд отвела — Нинель ошпарило острой болью, исходящей от неё. Как же жаль, что она не умела исцелять душевные раны…

Вскоре они подошли к небольшому, крепко сколоченному дому. По левую руку стоял курятник, рядом с ним за низким заборчиком паслись куры. Дети забежали в дом, Нинель, отодвинув висящую на входе занавеску, вошла за ними, а после — пожилая женщина. Сперва они прошли через небольшую комнату, в которой стояли всякие вещи и предметы быта, потом ещё через одну, и, наконец, оказались в спальне. В нос ударил неприятный запах. На кровати лежала исхудавшая, измученная женщина. Лицо её было серым, а щёки впали. Обескровленные губы еле шевелились, почти беззвучно говоря что-то мужчине, который, отогнув часть покрывала, делал женщине примочки. Он как раз снял тряпицу, опуская её в ёмкость с каким-то травяным отваром, и