Шутка - Донна Делейни

— Я бы предпочел забыть об этом проклятом щите. Это не моя затея. Я много раз видел, как моя сестра постоянно меняла мужчин, пытаясь познакомиться через объявления. И каждый раз она оставалась с разбитым сердцем и пустым кошельком. Нет, это не для меня. Я предпочитаю сам находить себе женщин и решать, когда и с кем мне знакомиться.

Гизелле показалось, что ее засасывает все глубже и глубже с каждым словом, которое он произносит. Ситуация, мягко говоря, была незавидная. Она подумала, что это пари ей не выиграть, и испугалась.

— Ты… — она замялась, — ты с кем-нибудь встречаешься в данный момент?

Гизелла обрадовалась, когда Митч покачал головой:

— Мне однажды крупно не повезло, когда я встречался с моделью. Мы вместе работали. Она была из тех, кто хочет получать по сорок тысяч в день и сделает все, что угодно, чтобы добиться этого.

Улыбка, исполненная горечи, появилась у него на лице.

— Кстати. Еще одно мое правило: больше никаких моделей.

Положение Гизеллы усложнилось. Ситуация была не просто незавидной — она была безнадежной. Может быть, Анита возьмет выигрыш частями?

«Больше никаких моделей!» Он именно это и сказал? Да еще и так категорично. Его слова вертелись у нее в голове. Раздраженным голосом она обратилась к нему:

— Больше никаких моделей? А кто же я тогда, по-твоему? И почему ты постоянно целуешь меня, если это, так сказать, против твоих правил?

Митчелл задумался, прежде чем посмотрел на нее. Он ответил низким хриплым голосом, от которого ее всю пробрало:

— Я не знаю, мисс Красивые Ножки. Я сам бы хотел знать. Но я не могу остановиться. Ты не такая, как все модели.

— Просто я не модель…

Митч дотронулся до ее губ, нежно провел по ним.

— Ш-ш, я знаю, мисс Красивые Ножки. Ты не такая, как другие модели. И тебе не надо постоянно напоминать мне об этом… Я знал это с самого начала. Именно поэтому мне сейчас так трудно. Я хочу тебя, но не могу… или, я бы даже сказал, не должен.

Он прикоснулся к ее лицу.

— Насколько я понял, тебя не интересует короткий роман. Но, дорогая, это все, что я могу тебе предложить.

Он рассказал ей все, был с ней откровенен. Митч мог отдать ей свое тело, но не сердце. И он это понимал.

От его прикосновений у нее быстрее забилось сердце, и она слегка покраснела. Гизелла закрыла глаза и задумалась. Он был прав. Короткие романы были не в ее стиле. Кроме того, она хотела его с их первой встречи. Но внутренний голос подсказывал ей, что именно такой роман нужен ей для победы в споре.

Митч медлил, у него захватило дыхание. Он понял, что лишился самообладания. Все, чего ему хотелось в данный момент, — это снять с нее одежду и любоваться ее телом при лунном свете, прикасаться к ней, чувствовать ее, тонуть в ней, пока она страстно не обхватит его ногами. Пока он ждал от нее какого-нибудь знака, пальцы его руки продолжали водить по ее груди, едва скрываемой купальником. Касаясь ее гладкой, шелковистой кожи, он почувствовал, как желание подступает к нему, словно шторм к острову. Митч взглянул на нее. Влажные губы Гизеллы набухли и раскрылись, они манили его. А Митч умирал от любовного голода. Он прильнул к ней и медленно наклонил голову, ожидая, что она возмутится… или прижмется к нему. От нее пахло тропическими цветами и далекой бурей. Ее сладкие губы ждали… Она томно вздохнула, и Митч забыл обо всем. Их губы слились в долгом и страстном поцелуе. Он ощутил ее вкус, аромат ее тела…

Гизелла нежно погладила его щеку. Прикосновение ее пальцев заставило его содрогнуться, будто в него ударила молния. И вспышка превратилась в пламя страсти.

— Скажи мне, дорогая… — пробормотал он. — Скажи мне, что ты хочешь?

— Я хочу… просто поцелуй меня, Митч. Возьми меня… люби меня.

Ее зеленые глаза сверкали, словно лунный свет.

— Но ты и сама знаешь, это может быть только здесь… сейчас, — сказал он так мягко, как будто его слова были лишь вздохом сожаления.

— Я знаю… Дотронься до меня. Я вся горю от твоих прикосновений. Зажги меня всю. Мне нужны… твои прикосновения, — прошептала она и потянула его к себе, лаская.

Митч положил ее на спину. На прибрежном песке ее растрепанные волосы напоминали бушующие волны. Ее страстное тело все горело. Утомленная желанием, она не могла не возбуждать его; ее твердые соски сводили его с ума, ждали его прикосновений. Самообладание окончательно оставило Митча.

А волны набегали и разбивались о берег — прилив достиг высшей точки. Тихий ветер еще недавно ласкал остров, словно нежный любовник, теперь же неистово дул над ним.

Так же неистово у Митча билось сердце, приливала кровь, наполняя его желанием. Но Митч ничего не замечал. Он принялся снимать купальник Гизеллы. Теряя рассудок, он прикоснулся к ее груди, лаская пальцами розовые бутоны сосков. Гизелла изогнулась, как дикая кошка, и заключила его в свои объятия. Ее прикосновения воспламенили его тело. Она ждала… Митч хотел ее всю. Он целовал изгиб ее шеи, лизал грудь, покусывая соски. Снова и снова он лизал и сосал эти розовые бутоны, приближая ее к себе. И она вонзила свои ногти ему в спину, нашептывая его имя. Разрываясь между желанием и здравым смыслом, он понял, что ему не следовало заходить так далеко. Она все-таки была его моделью, а он нарушил собственное правило. В данный момент, в порыве страсти она, возможно, не возражала бы против короткого романа, но Митч знал, что все изменится. Так всегда случалось. Женщины, с которыми он был, хотели обязательств. А он не хотел. Но как он мог отступить сейчас? Он хотел ее, как никакую другую. Неповторимое удовольствие с примесью сомнений терзало его, а желание разрывало тело изнутри, напоминая о том, чего он не должен делать.

Вдруг он неожиданно отпрянул.

— Гизелла, я…

Ее прелестное лицо выразило удивление.

— Митч, что-то не так?

Проведя рукой по своим волосам, он пробормотал:

— Да… нет. Мне лучше вернуться в бунгало, пока я не сделал того, о чем позже пожалею.

И, не говоря ни слова, он поднялся и побежал в дом, как будто злые духи гнались за ним. Гизелла осталась одна на берегу. Тяжелое чувство переросло в злость. Она злилась на себя за то, что была такой желанной в его объятиях. И на Митча — он взял все, что она предложила, а затем бросил ей это в лицо. Она чувствовала на сердце груз. Груз столь тяжелый, что она бы не удивилась, если бы оно перестало биться.

Она почувствовала себя униженной. Несмотря ни на что, Гизелла отправилась в дом. «Господи, как я смогу посмотреть ему снова в глаза?» Она почти умоляла его заняться с ней любовью. О чем она думала? В этом-то и была проблема. Она не думала. Желание и страсть завладели ее рассудком. И вот куда все это ее завело…

Душ не помог избавиться ни от жгучего желания, ни от сильного смущения. И казалось, что даже сон не даст ей отдыха, который был ей так необходим. Она все еще ощущала его прикосновения, вкус его губ и хотела принадлежать ему. Наконец она заснула. Во сне он хотел ее и доводил до исступления, и она не была развлечением на вечер. Напротив. Во сне она была техасской леди Митча. Той, которую он хотел, которую он любил.