Где-то в Краснобубенске... - Андрей Рябов

— На тебя, Ольгерд Юльевич, вообще не нарадоваться! В какую это ты полночь оперативный штаб собирал? Почему мне не доложил? Может, нужным не посчитал?

— Евгений Робертович, я… — на Яануса стало жалко смотреть.

— Ну а в засаде с Хамасюком вы, я так понимаю, вместе лежали? — продолжал распинать Ольгерда Юльевича Самурайский.

— Я бы тоже полежала… — мечтательно произнесла Светлана Ильинична Близнецова, но тут же спохватилась. — В смысле, в засаде полежала бы.

— Никита Антонович у нас вообще большой любитель где-нибудь полежать, — высказался особист Костоломчев, намекая на безобразное поведение Хамасюка во время Дня здоровья.

— А вот рапорт взять! — Самурайский потряс перед носами подчинённых листом бумаги. — Из этой писульки следует, что всю подготовительную работу перед задержанием наркотиков провели Супяга и Хамасюк. Ну, Хамасюк ладно, хотя… Супяга-то, Супяга здесь каким боком? Михаил Владимирович, тобой, между прочим, завизировано!

Гагаев понуро молчал. Час назад Хамасюк заставил его подписать новый рапорт с внесённой фамилией Супяги. Наступила неловкая пауза. Дорожаев достал носовой платок и звучно высморкался. И тут до, Яануса наконец дошло, чем же всё-таки недоволен начальник таможни.

— У меня предложение! — уверенным голосом произнёс он. — Чего мы тут всё делим! Кто, да что! Дело ведь общее! Одно на всех! Вся таможня постаралась. Следовательно, нечего выделять кого-либо специально. Разве можно что-нибудь стоящее организовать на таможне в принципе без участия Евгения Робертовича?

— Разумеется, нет! — поспешно выкрикнул со своего места Исикевич.

— Без Евгения Робертовича? Нонсенс! — тонко заметил Гагаев, досадуя про себя, что не успел подать голос первым.

— Без Евгения Робертовича всё давно бы остановилось! — высказался Дорожаев.

«Евгений Робертович — организатор и вдохновитель наших побед!» — подумал Костоломчев.

— Поэтому дальнейшие споры считаю неуместными, — воодушевлённо продолжал Яанус. — Всем ясно, надеюсь, что основная заслуга в деле обнаружения крупной партии наркотиков принадлежит начальнику таможни!

Евгений Робертович слегка смущённо улыбнулся:

— Ну, это несколько преувеличено… Впрочем, если все так считают…

— Все! — заверил Ольгерд Юльевич.

«В едином порыве!» — снова подумал Костоломчев.

— Я всегда прислушиваюсь к своим заместителям, — сказал Самурайский, никогда не интересовавшийся их мнением. — Ольгерд Юльевич, составь докладную на имя начальника управления. Пары часов тебе хватит?..

Через два часа Евгений Робертович подробнейшим образом изучал докладную на имя начальника регионального управления Ипполита Аристарховича Гуся, сочинённую исполнительным Яанусом. Особо согрели сердце Самурайского следующие фразы:

«Срочно сформированный оперативный штаб собрался ночью, за несколько часов до прибытия рейса из Доминиканы. На заседании штаба его руководитель Е. Р. Самурайский чётко определил место действия каждого сотрудника, его обязанности, способы связи, в том числе, экстренной. Информацию о гражданине Рыбаковс так же предоставил начальник таможни лично во время заседания штаба. Далее, по прибытии рейса из Доминиканы, Е. Р. Самурайский принял непосредственное участие в организации обнаружения партии кокаина и в самом обнаружении. После задержания гражданина Рыбаковс, Е. Р. Самурайский организовал выполнение всех необходимых мер процессуального характера и отправку гражданина Рыбаковс в изолятор временного содержания. В процессе работы методическую помощь оказывали сотрудники оперативного подразделения регионального управления».

Евгений Робертович сначала хотел вымарать «сотрудников регионального управления», но потом, подумав, решил их оставить. Гусю будет приятно. К тому же дело-то одно, общее! Евгений Робертович сладко потянулся и с удовлетворением поставил под сим творением свою подпись.

Часы показывали без пяти шесть. Пора заканчивать с работой. Евгений Робертович Самурайский отложил в сторону путаный приказ регионального управления, на котором он безуспешно пытался сосредоточиться последние минут сорок. Ну его к бесу, решил начальник таможни. Завтра разберусь на свежую голову. А не разберусь — отпишу Яанусу. Пусть помучается! Эта мысль несколько улучшила настроение Самурайского, и он уже начал потихоньку отлепляться от своего любимого вращающегося кресла, как вдруг, ожил настольный селектор.

— Евгений Робертович, звонит оперативный дежурный ФТС, — раздался испуганный писк секретарши Леночки. — Говорит, срочно.

Сфинктерная мышца Евгения Робертовича непроизвольно сократилась. Он частенько давал нагоняи оперативным дежурным таможни. С чувством лёгкого превосходства общался с оперативными дежурными управления. Но с дежурным Федеральной таможенной службы ему беседовать не приходилось. Кто его знает, что там за фрукт сидит. Как-никак, Москва!

— Соединяй! — несколько раздражённо сказал Самурайский и схватил телефонную трубку.

— Евгений Робертович? — из динамика донёсся властный голос. — Оперативный дежурный ФТС полковник Соколов.

— Слушаю вас, — на всякий случай Самурайский избрал любезно-подчинённую интонацию.

— Примерно в 19 часов у вас в аэропорту совершит вынужденную посадку самолёт из Ниццы. Москва не принимает по метеоусловиям. Краснобубенск используется в качестве запасного. Так вот, на борту находится генерал Говядло Сидор Харитонович. Его нужно встретить, как полагается. Ну, вы меня понимаете…

— Понимаю! — брякнул Самурайский.

— Отлично. Затем Сидора Харитоновича нужно ближайшим рейсом отправить в Москву.

— Как же, — Самурайский напрягся. — Как же я его отправлю, если Москва не принимает?

— Это мне не известно. Может, поездом или ещё как-нибудь. Короче, я передаю вам указание руководителя ФТС, а вы уж там у себя на месте сами разбирайтесь.

— Простите, — засуетился Евгений Робертович. — Мне фамилия Говядло не знакома…

— Назначен три недели назад, — отрывисто проговорил Соколов. — Человек с большими перспективами.

Сфинктерная мышца Самурайского вновь дала о себе знать.

— Скажите, хотя бы, как он выглядит?

Соколов задумался на мгновение:

— Обычно выглядит. Среднего роста, стрижка короткая, очки.

— А особые приметы есть?

— Если вы насчёт шрамов во всё лицо, то я таковых не заметил. Короче, передал полковник Соколов.

— Принял Самурайский, — Евгений Робертович, повесив трубку, позволил себе витиевато выругаться. И, главное, времени — кот наплакал! Но надо успеть! Не понравиться этому Говядле, всё равно, что поставить крест на собственной карьере. Видать, из новых, из выдвиженцев. Попадёшь такому под горячую руку — пиши пропало!