Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока - Ирина Вертинская

Но недолго наш герой проходил в холостяках. Его вечные поиски идеальной брюнетки увенчались успехом в 1973 году, причем «без отрыва от производства». В апреле отдел оформления издательства «Советский писатель» пополнился новой сотрудницей. Ее звали Людмила. Мама Милы, сама редактор издательства «Недра», попросила коллегу со связями устроить дочь, студентку литфака педагогического института, на хорошее место. Им-то и стал «Советский писатель». Стараниями Лесючевского прекрасная половина издательства была действительно хороша, и Мила гармонично влилась в эту половину. Совсем юная, очаровательная, сероглазая, хрупкая первокурсница произвела фурор – мужское население издательства мгновенно заволновалось и приготовилось «выписывать круги». Но не тут-то было. Феликс Медведев, свежеиспеченный холостяк и профкомовский активист, молниеносно организовывает вояж в Суздаль на удачно приближающиеся майские праздники.

«Она вся из XIX века…»

Издательство в поездке представляла компания из двух хорошеньких сотрудниц – Милы и ее новой приятельницы из отдела библиографии, и двух экзотических сопровождающих – москво-венгра Феликса и москво-мулата поэта Джеймса Паттерсона – того самого, который в розовом детстве «засветился» в фильме Григория Александрова «Цирк» в качестве сына-негритенка героини Любови Орловой.

В дороге Феликс как бы невзначай поинтересуется у Милы:

– А тебе уже есть восемнадцать?

– Есть, – кивает наивная Мила, не подозревая о том, какие планы вынашивает коварный обольститель.

– Мила, – тихо шепчет подружка, – это он не зря спросил. Ты его еще не знаешь…

– А что такое? – искренне недоумевает девушка. Ее чистая душа преисполнилась интересом к яркому, компанейскому, с чувством юмора и обаянием молодому мужчине. Ей даже в голову не приходит, что сети опытного «рыбака» уже раскинуты. Над наивностью Милы часто шутила мама, уверенная в том, что ее скромная дочь никогда не выйдет замуж.

А Феликс в ударе – он заразительно смеется, сыплет остротами, читает наизусть Цветаеву, стихи которой в то время были мало кому доступны… Он еще не понял, что влюбился, но не может оторвать глаз от трогательной, стеснительной Милы… И он играет на гитаре, поет песни на стихи Верлена, да так, что от проникновенных строчек, пропетых мягким грудным баритоном, замирает девичье сердечко… Одним словом – Весна… На обратном пути Феликсу вдруг «понадобилось по пути» заехать в Покров – под таким благовидным предлогом он привез Милу знакомиться с мамой и отчимом. Те также от всей души восхитились замечательной девушкой.

В Москве Феликс первым делом повел красавицу… на кладбище. И хотя кладбище было Новодевичьим, оно плохо вписывалось в представления девушки о первом свидании. Вдохновенно повествуя о знаменитостях, нашедших здесь последний приют, пылающий волнением Феликс пытался произвести впечатление на Милу своей «кладбищенской» эрудицией. Озябшая в сумраке надгробий и ветвистых деревьев, девушка шла за кавалером, послушно останавливаясь то у могилы застрелившейся жены Сталина Надежды Алиллуевой, то у мемориала, посвященного трагической гибели экипажа самолета «Максим Горький» в авиакатастрофе над Москвой в 1935 году…

– Конечно, за один раз кладбище не осмотреть! – носился Феликс от могилы к могиле. – Придем снова, я тебе столько расскажу!

– Я не хочу сюда больше приходить… – тихо сказала Мила.

На следующей неделе Феликс принялся «напевать» романсы на более мажорной ноте – театры, выставки, встречи с интересными, а, главное, живыми людьми, поездки в писательский поселок Переделкино на дачу Пастернака, в Шахматово к Блоку.

Неплохим ходом со стороны ухажера были приглашения в легендарный Домжур, окутанный флером элитарности. Ресторан при Центральном доме журналистов славился не только великолепной кухней, но и особыми гостями. Попасть в ресторан «с улицы» было невозможно. Московские красотки готовы были на многое, только бы прорваться туда, в объятия богемы. А Мила, не вникая в пафос события, посещала Домжур, чтобы просто поесть полюбившиеся миноги. Девушка не заметила, как жизнь завертела ее, закрутила, не давая опомниться, и даже приняв предложение руки и сердца в модном кафе «Хрустальное», не сразу поняла, что для нее начинается абсолютно новая жизнь…

– Кому вы отдаете дочь?!. – кричали незнакомые дамы из Совписа, названивая на домашний телефон маме Милы. – Вы же его не знаете!

– Он был женат! У него есть ребенок! – искали отпугивающие аргументы другие правдолюбки.

– Подумайте! Потом жалеть будете! – каркали третьи раздосадованные анонимные «доброжелательницы»…

При этом в адрес «коварной» Милы, скоропалительно уведшей у «совписовских» девушек колоритного холостяка, слышалось: «Прикинулась овечкой!»

Будущая теща удивлялась популярности жениха в кругах истеричных дамочек, но против Феликса все-таки не возражала. Возможно, она просто обрадовалась, что ее скромная юная доченька, едва выйдя в свет, составила себе партию. Совсем как Наташа Ростова после первого бала… Свадьбу гуляли по всем правилам светской Москвы – в ресторане «Славянский базар». Невеста была несказанно хороша. На черно-белой свадебной фотографии – нежный овал лица под флером фаты, счастливые и немного испуганные глаза, мягкая улыбка… Вспоминается чеховское: «Где ты, Мисюсь?..»

В гостях у Медведевых – правнук А.С. Пушкина Григорий Григорьевич Пушкин и поэт Джеймс Паттерсон, родившийся в московской семье чернокожего радиожурналиста и русской мамы-художницы. Сыграв в фильме «Цирк» роль сына героини Любови Орловой, он, маленький мальчик, прославился на всю страну

– Мила, – уточняю, – как вы себя чувствовали на свадьбе? Было радостно или страшновато?

– Ой, – ее глаза расширяются. – Честно говоря, я вообще ничего не поняла… Как-то все случилось… стремительно… Феликс появился в жизни – и все закружилось…

– Как в цыганском хороводе: песни, пляски, цветные платки, «иди сюда, красавица, давай погадаю!» – потом смотришь – уже и документов нет! – дружно хохочем и смотрим на Феликса.

Хитро глянув на жену, он с довольным видом откидывается на спинку стула.

Сегодня законодатели всерьез ломают голову над тем, как процедить, очистить или, на худой конец, просто ограничить бешеный поток информации, изливающийся на нас. Пресса и телевидение, тиражирующие одноразовую продукцию, редко балуют взыскательную публику. «Хлеба и зрелищ!» – привычно требует толпа еще со времен Древнего Рима. И бывшие когда-то рупорами эпохи издания опять, как в прежние времена, соединяют в каждом номере кроссворд и развлекательное чтиво, только теперь еще подключают «обнаженку», а те, что не перестроились на новый лад, теряют тиражи. Кто-то принципиально не читает газет, не включает телевизор и не посещает социальные сети, спасаясь от информационной «передозировки», от ненужных контактов, от навязываемого потребительства. Над информационным пространством господствует Интернет – абсолютное воплощение русской поговорки «на чужой роток не накинешь платок». Правда, не так давно соответствующие структуры, не слишком это афишируя, все же стали фиксировать свое внимание на комментариях граждан-блогеров, но это уже другая тема…