Бой-КОТ. Дело доверчивого ветеринара - Роман Матроскин

Несколько минут они сидели, отдыхая и успокаиваясь.

— Ну и местечко, — откомментировал Ричи. — Собаки, свиньи… Крокодилы!

— Карпович любит экзотику, — муркнула Инка. — У него и крокодилы, и игуаны есть…

— И все в этом «шанхае»? — со смесью удивления и отвращения спросил котектив.

— А где же еще? — простодушно ответила Инка.

Ричи промолчал. Внезапно вступил Атос:

— Инка, а знаете, я склонен с вами согласиться. Насчет подозрений о виновности Лины, если вам так понятнее. Я сам размышлял об этом деле и предполагал, что такое развитие событий было бы довольно логичным. И Карпович, как мне кажется, тут отнюдь не замешан.

Ричи удивленно уставился на него.

— Главное я же не успела вам сказать, — встрепенулась Инка. — Карпович не мог бы этого сделать — он уже месяц в Аргентине. Он там каких-то редких морских свинок покупает.

По дороге домой Ричи задумчиво молчал. Атос в конце концов не выдержал. Видимо, после перенесенных переживаний его романтическая речь откатилась назад на пару веков.

— Ну, что скажете, милейший? Что дальше будем делать? И рока перст покамест указует, что пока виновна несчастная Лина. Это, конечно, чушь величайшая — но для неразумных «двуногих» вполне себе факт.

— Сходим к Лыжину, может, Прапор новости какие расскажет. Нужна какая-то зацепка, пока что мы в тупике. Как та собака — все знает, а сказать не сможет, — предложил Ричи.

Коты приближались к домику полицейского. Мысли метались в голове, как мышь в мышеловке, так же безрезультатно.

— Ааа! Гости, милости прошу! — Прапор встретил котов, не вставая из корзинки. Вальяжно развалившись, он цедил валерьянку и щелкал пультом телевизора. — А мой-то, по ходу, все сам и раскрыл, представляете? По крайней мере, он так думает, — хихикнул кот. — Слушайте сами, — махнул он в сторону гостиной, где Лыжин, как всегда, что-то громко рассказывал.

— Опаснейшее дело, любезная, — говорил он, отхлебывая чай, — сложнейшее и опаснейшее, впрочем, как и все мои дела. Я не уверен, что министр даст разрешение на интервью с вами. Разве что при личной встрече. Ах, потом… Ну, у меня в самом деле нет фактов, которыми я мог бы поделиться… Так как насчет личной встречи?

— Вуаля… — буркнул Прапор. — Наш Шерлок снова на коне. Или на собаке, — и отхлебнул еще валерианки. — А знаете, парни, я тут такую самочку у соседей встретил, вы не поверите…

— Вот только, — пробормотал Ричи не слушая захмелевшего кота, — котовозка не выдержит двоих… никак не выдержит…

— О чем ты? — уставился на котектива Атос.

— Отойдем!

Коты вышли на крыльцо дома.

— Видел я тот садовый домик, — задумчиво сказал Ричи, — он, конечно, всегда заперт, но из-за удобрений и всех этих гербицидов-пестицидов вонь была… вонь там стояла такая, что Лина… никогда не закрывала… окно! Понимаешь, Атос?! Окно!!!

— Ну, не томи же! Говори, как есть! — Атос от нетерпения переминался с лапы на лапу, словно ужасно хотел на лоток.

— А то, что, во-первых, этими самыми гербицидами и могли отравить «двуногого»! Гербицид, это же яд! Эти пакетики мог похитить любой, способный пролезть в окно. Вот только оно слишком маленькое для «двуногого». Разве что ребенок мог бы, но зачем ребенку воровать удобрения или этот гербицид? А вот кто-нибудь еще…

— Кто этот подлый супостат?! — Атос распушил усы и яростно сверкнул глазами.

— Кот! — Ричи соскочил со ступеньки и заходил по сторонам от волнения. — Понимаешь, Атос! Это мог быть — КОТ!!!

Одно дело, когда «двуногие» друг друга травят — глупо, но котов это не касается. И совсем другое, если в подобной гадости замешан кто-то из своих усатых собратьев. Мог ли кот подбросить яд в корм «двуногому»?

Ричи вдруг стало грустно. В конце концов, коты же стоят значительно выше в интеллектуальном и любом другом плане по сравнению с «двуногими», и так опуститься… Нет, котектив решительно не понимал подобного поведения. Но эмоции эмоциями, а дело нужно раскрыть, в особенности если в нем замешан кто-то из котов. Таким антисоциальным индивидам не место в цивилизованном обществе.

— Кот? — расхохотался услышавший его Прапор. — Кот? Зачем коту травить «двуногого»? Что своего, что чужого — это глупо! Впрочем, какой-нибудь псих, может, и в самом деле был бы на это способен… Но коты в любом случае для этого слишком рациональны…

— Увы, мой друг! — перебил его Атос. — Коты — возможно. А кошки? О, они коварны и способны на любой подлый поступок!

— Кошки? Да этим тупым созданиям только одного и надо! Я даже поспорил бы, кто глупее, — «двуногие» или самки!

— Вы не правы, в корне не правы! Кошки бывают столь прекрасны, сколь…

— Сколь колбаса! На разок хватит!

— О, вы жестоки! Очевидно, вы, как и я, пострадали от предательства…

— Страдать не обучены. Живем в свое удовольствие. Пусть самки страдают.

Ричи вполуха слушал рьяную перепалку Атоса и Прапора, которые, похоже, серьезно решили обратить друг друга в «свою веру».

— О нет, друг мой, — с видом знатока и ценителя возражал аристокот. — Поверьте моему богатому опыту, самые страстные кошечки те, которые имеют округлые формы. Никакой худосочный девон-рекс не сравнится с русской голубой красотой строения, отточенностью форм и чувством собственного достоинства.

— Да ладно! — Прапор пренебрежительно помахал хвостом, будто отметая все сказанное собеседником. — Мы, когда с «двуногим» в армии служили, навидались этих толстозадых кошелок. Отъелись при кухне и нос воротят. Ну, мне-то, конечно, они не отказывали — мне вообще никто отказать не мог в лучшие годы, да и сейчас еще…

— Ах, друг мой, ну можно ли сравнивать высокую чистую любовь с тривиальным удовлетворением похоти? Конечно, иногда хочется и чего-то простого, но сердце-то знает правду, оно-то стремится к возвышенному, искреннему…

— Да, окстись, Атос! Какое там высокое? Чего высокое? Все это твое мнение — так, пустой мяв.

— Чистые помыслы, благородство души и, само собой, хорошее образование открывают практически любую дверь в сердце красавицы, — возразил Атос.

— Ага, как же… Красавица твои воздыхания послушает, под луной поурчит три минутки, а потом махнет хвостом и ко мне убежит, потому что я-то ей предложу вполне конкретные радости, в отличие от твоих неведомых и ненужных никому «благородств». Я-то знаю, что вкусненькая рыбка убалтывает кошечку получше всяких там душевных экивоков, ха-ха-ха!

— О, мышиные норы! — со страдальческим видом покачал головой Атос. И от полноты чувств даже уши прижал, выражая вселенскую скорбь и покорность несовершенству окружающего его мира. — Покупать любовь за рыбу — это же низко! Неужели вы не улавливаете постыдности подобных действий? Как можно сравнивать…