Под защитой высших сил - Евгения Горская

– Аля – это?..

– Альбина. Они были очень разные. У нас семья была интеллигентная, хоть и нескромно так говорить. И дело даже не в том, что в трех, с тобой уже в четырех, поколениях у всех было высшее образование. Не только в этом. Тогда жизнь была такая, что тебе представить трудно. В магазинах пусто, ну разве что были хлеб да молоко. Одежду, книги, билеты в театр, – бабушка обвела глазами кухню, – посуду, светильники, абсолютно все, даже еду повкуснее покупали по знакомству. Тогда говорили «достать по блату». Так вот Аля была из тех, кто оценивал людей по степени приближенности к этому «блату». Если у человека есть кожаная куртка, значит, он стоит неизмеримо выше того, у кого такой куртки нет. Какой-нибудь заведующий продовольственным складом в ее представлении был намного уважаемее космонавта. Потому что завскладом продавал потихоньку нужным людям вверенный ему товар и взамен имел все, чего желала его душа. От нужных людей имел, разумеется.

– Ну, это ты преувеличиваешь.

– Преувеличиваю? Нет, я не преувеличиваю, именно так все и было.

– Нет, преувеличиваешь в другом. Не мог Лева на такой дуре жениться.

– Знаешь, – задумалась бабушка, – я никогда не считала ее дурой. Просто она была другая, не такая, как мы. А насчет космонавтов именно это она мне когда-то и сказала. Мы смотрели по телевизору встречу с космонавтами, которые только что вернулись на Землю. И я сказала, какие, должно быть, счастливые у них жены. Я имела в виду, что женщины встретили своих мужей, за которых страшно волновались, и теперь, конечно же, безмерно счастливы. А Аля поняла по-своему и фыркнула. Космона-авты? Да любой завскладом достанет больше, чем ваши космонавты.

– Кошмар какой!

– Конечно, кошмар. Ну могло что-нибудь путное получиться из этого брака?

– Кто его знает, – философски заметила Настя, – а куда она потом делась, Аля эта?

– Погибла, – неохотно призналась бабушка. – Выбросилась из окна.

– Господи, ужас какой! А… почему?

– Они с Левой перед ее смертью расстались. Она собиралась от него уйти к другому. Лева должен был ехать в командировку, и как раз накануне она ему и объявила, что встретила большую и пламенную любовь и Лев ей больше не нужен. Он тогда ночевать приехал ко мне и утром от меня же поехал на вокзал. Больше они не виделись.

– Лева сильно переживал?

– Смерть? Или измену?

– И то и другое.

– И то и другое переживал очень. Он Алины способности оценивал трезво и иначе как «моя дурочка» о ней не говорил, но любил ее сильно. И предательства от нее не ждал. Той ночью перед командировкой он был убит, конечно, но настроен решительно. Сказал, что к его возвращению супруга должна квартиру освободить, и больше он ее знать не желает, но я думаю, через какое-то время он бы ее простил.

– Если бы ей нужно было его прощение…

– Оно было ей нужно, – кивнула бабушка. – Месяца не прошло, как Аля явилась ко мне вся в слезах, просила, чтобы я написала Леве, как она раскаивается, что ему необходимо ее простить.

– Большая новая любовь не состоялась?

– Думаю, именно так. Хотя Аля утверждала, что беременна от Льва и хочет растить ребенка в нормальной полной семье. Зная Алю, я в это не верю. Я думаю, что любовнику она в качестве жены оказалась не нужна, ни с ребенком, ни без ребенка, а деваться ей было некуда, кроме как назад к мужу.

– А почему она к тебе пришла, она что, сама не могла ему написать?

– Она писала, только он ее писем не читал. Во всяком случае, ничего ей не ответил.

– Ты написала?

– Да. И почти сразу получила ответ, что его жена может отправляться, куда ей угодно, и никакой совместной жизни у них не будет. Через несколько дней она погибла. Вот и вся история.

– Ребенок у нее действительно должен был родиться?

– Да.

– От Левы?

– Кто же его знает, – вздохнула бабушка. – Я думаю, Аля и сама-то не знала. Генетических экспертиз тогда не существовало. Так что, чей ребенок, неизвестно.

– Бабуль, а у тебя фотографии этой Али есть?

– Нет. Перед командировкой Лева все уничтожил. Он с этого и начал. Пришел, поставил чемодан, кинулся к альбомам с фотографиями и начал рвать все, что с Алей. Я тогда фотографировать очень любила, все семейные торжества фиксировала, альбомы составляла. У меня снимков Левы и Али было больше, чем у них самих. Когда Лев стал их рвать, я без слов поняла, что у них произошло. Впрочем, тут любой дурак бы понял.

– А какого пола был ребенок, известно? – зачем-то спросила Настя.

– Мальчик, – неохотно призналась бабушка. – Знаешь, мне иногда кажется, что Лев на Лиле женился только потому, что Игорек напоминал ему о собственном неродившемся сыне.

– Так он все-таки считал, что ребенок у этой Али был его?

– Ничего он не считал. Ну их, Настюша, прошлые дела, давай о чем-нибудь другом поговорим. Тебе еще чаю налить?

– Налей.

Ей хотелось еще поспрашивать, но она не стала, видела, что бабушке почему-то неприятно рассказывать о бывшей жене брата.

От бабушки Настя вышла, когда начало смеркаться, а дверь собственного подъезда открыла, когда уже совсем стемнело. Сегодня свет горел на всех этажах, она заставляла себя не бояться, и это почти получилось. Почти, потому что подняться по лестнице все-таки было страшно, и Настя поехала на лифте. Испугаться, увидев сидевшего на ступенях лестницы мужчину, она не успела. Она узнала его сразу, хоть и совсем не ожидала увидеть.

Ракитин смотрел на нее молча и не делал попыток подняться со ступеньки.

– Денис Геннадьевич, – вздохнула Настя, – не надо.

– Почему? – помолчав, спросил он. – Потому что у вас гражданский муж?

Вот как раз «гражданского мужа» у нее больше нет. Она никогда не сможет простить Бориса, это Настя знала точно. А ведь могла прожить с ним всю жизнь и не знать, что он не кинется ей на помощь, когда ее чуть не задушили.

– Так почему?

Почему? Потому что у него есть женщина, которая радостно ему машет, и она, Настя, не хочет больше непрерывно думать о ней и ломать голову, жена она ему или нет. И почти ненавидеть ее, хотя она не сделала ей ничего плохого.

– Ну хорошо, – вздохнул Ракитин, сидя на ступенях. – Дайте мне только телефон вашего участкового.

– Зачем?

Денис не ответил, он здорово на нее разозлился. На нее, на судьбу и на все человечество.

– Вы что-нибудь… узнали? – Ей было очень любопытно, но после того, что она ему сказала, спрашивать было нелепо, и Настя продиктовала номер Димы Воробьева, который помнила наизусть.

Ракитин кивнул, запоминая и не делая попытки записать цифры. Она помедлила чуть-чуть и вошла в квартиру, захлопнув за собой дверь.