Тайна двухколесного экипажа - Фергюс Хьюм

Рассказав эту сказку и оставив гостей гадать, о чьих суставах шла речь, животного, тети ее двоюродной сестры или ее самой, миссис Сэмпсон поскрипела в кухню.

— Какая у тебя забавная хозяйка, Брайан, — произнесла Мадж из глубин огромного кресла. — Наверное, она кузнечик из Фицрой-гарденс.

— О нет, она женщина: по длине языка можно определить, — язвительно заметил мистер Фретлби.

— Распространенная ошибка, папа, — резко возразила Мадж. — Я знаю множество мужчин, куда более болтливых, чем любая женщина.

— Надеюсь, я никогда таких не встречу, — ответил мистер Фретлби. — Потому что если это случится, боюсь, мне придется согласиться с Де Куинси, что убийство — это разновидность изящных искусств.

Брайан от этих слов вздрогнул и посмотрел на Мадж, но та, к его облегчению, на отца внимания не обращала, потому что прислушивалась.

— Это она, — сказала Мадж, когда треск за дверью возвестил о приближении миссис Сэмпсон с чайным подносом. — Скажи, Брайан, ты, когда слышишь этот постоянный звук, не думаешь, что в доме пожар? Ей нужно масло.

— Да, «масло святого Иакова», — рассмеялся Брайан, когда миссис Сэмпсон вошла и поставила ношу на стол.

— Пирога у меня нет, — сообщила леди, — потому как меня не предупредили, когда вас ждать, — хотя меня редко что врасплох застает, разве что головная боль, но она ведь никого не предупреждает, — поэтому вот, пожалуйста, хлеб с маслом; булочник и бакалейщик у нас просто золотые, если бы только о своих деньгах поменьше волновались, а то они, поди, думают, у меня тут в доме банк, пещера Аладдина; я читала про нее в «Тысяче и одной ночи», которую выиграла в школе на конкурсе по английскому, а меня-то тогда считали прилежной ученицей.

После того как навязчивые извинения за отсутствие пирога были приняты, миссис Сэмпсон отправилась прочь, и Мадж принялась разливать чай по чашкам из фарфорового китайского сервиза затейливой работы, который Брайан приобрел во время путешествий. Пользовался он им только в особых случаях и сейчас, наблюдая за Мадж, невольно залюбовался тем, как ловко летают ее руки между чашек и блюдец в причудливых желтых и зеленых драконах. С грустной улыбкой он подумал: «Интересно, если бы им было известно все, стали бы они вот так спокойно пить чай?»

Мистер Фретлби, глядя на дочь, подумал о покойной жене и вздохнул.

— Что ж, джентльмены, — сказала Мадж, раздав чашки и взяв себе тонкий кусочек хлеба с маслом, — вы — чудесная компания: папа сопит, как паровоз, а Брайан таращится на меня глазами размером с эти блюдца. Вам обоим нужно оставить свое уныние для похорон.

— Почему уныние? — лениво поинтересовался Брайан.

— Боюсь, мистер Фицджеральд, — сказала юная красавица с веселыми искорками в глазах, — вы не слишком хорошо знаете «Сон в летнюю ночь».

— Пожалуй, не очень, — ответил Брайан. — Здесь летом ночи такие жаркие, что спать невозможно, какие уж тут сны? Уж поверь, если бы четверо влюбленных, с которыми так жестоко обошелся Пак, жили в Австралии, они бы не смогли спать из-за москитов.

— Что вы несете, молодые люди? — сказал мистер Фретлби с улыбкой, помешивая ложечкой чай.

— Duke est desipere in loco[9], — многозначительно заметил Брайан. — Жизнь человека, который на это не способен, скучна и неинтересна.

— Не люблю латынь, — покачала красивой головкой мисс Фретлби. — Я согласна с Гейне, который говорил, что если бы римляне изучали все исключения из правил своей грамматики, то у них не осталось бы времени на покорение мира.

— Что было куда более приятным занятием, — вставил Брайан.

— И гораздо более прибыльным, — закончил мистер Фретлби.

Они довольно долго продолжали такой легкий разговор, пока Мадж наконец не встала и не сказала, что пора идти.

Брайан предложил пообедать в Сент-Килда и после всем вместе сходить на фейерверк. Мадж на это согласилась и уже надевала перчатки, как вдруг они услышали звонок в дверь, а потом и возбужденный голос хозяйки.

— Говорю вам, вы не войдете, — вопила она, — и не пытайтесь; я всегда слышала, что для англичанина дом это его крепость, а вы нарушаете закон и еще ковры мне портите, которые только недавно постелили!

Кто-то ответил, потом дверь комнаты Брайана распахнулась, и вошел Горби в сопровождении другого мужчины. Фицджеральд побледнел как мел, ибо сразу почувствовал, что они пришли за ним. Однако, взяв себя в руки, он полным достоинства тоном осведомился, какова причина вторжения.

Мистер Горби подошел прямиком к Брайану и положил руку на плечо молодого человека.

— Брайан Фицджеральд, — отчеканил он, — именем королевы вы арестованы!

— За что? — механическим голосом промолвил Брайан.

— За убийство Оливера Уайта.

Мадж вскрикнула и выпалила:

— Это неправда! Господи, это неправда!

Брайн молча вытянул перед собой руки, и Горби застегнул на них наручники. Да, он радовался тому, что настиг преступника, но на сердце отчего-то было тревожно.

Фицджеральд повернулся к Мадж, которая стояла бледная и неподвижная, как будто окаменела.

— Мадж, — произнес он чистым, тихим голосом, — я отправляюсь в тюрьму… возможно, на смерть, но клянусь всем дорогим и святым для меня, что я не совершал этого убийства.

— Милый!

Она подалась вперед, но отец шагнул между ними.

— Назад, — железным голосом произнес он. — Теперь между тобой и этим человеком ничего нет.

Мадж с гордым видом на пепельно-бледном лице отвернулась, но ответила:

— Ты ошибаешься. Теперь я люблю его больше, чем когда-либо. — И прежде чем отец успел помешать ей, обвила руками шею возлюбленного и принялась страстно его целовать. — Милый мой, — промолвила она, и по ее бледным щека потекли слезы, — что бы ни говорили люди, ты всегда будешь для меня дороже всего на свете.

Брайан крепко поцеловал ее и вышел из комнаты. Мадж, лишившись чувств, как подкошенная упала к ногам отца.

Брайан Фицджеральд был арестован в самом начале четвертого, а уже в пять весь Мельбурн гудел, обсуждая новость о том, что человек, совершивший ставшее уже знаменитым убийство в кэбе, задержан. Вечерние газеты были полны подробностей дела, а «Геральд» даже отпечатала несколько тиражей, потому что спрос на это издание значительно превысил предложение. В Мельбурне подобного преступления не случалось со времен стрельбы, устроенной Гриером в оперном театре, а тайна, его окружавшая, только подливала масла в огонь. Факт убийства в столь необычном месте, как кэб, был сам по себе поразительным, но то, что убийцей оказался один из самых ярких молодых людей мельбурнского света, вызвало настоящую сенсацию. Оно и не удивительно, ведь Брайан Фицджеральд был хорошо известен в обществе как преуспевающий скваттер и будущий муж одной из самых богатых и красивых девушек Виктории. «Геральд», которая узнала об аресте одной из первых, поспешила опубликовать кричащую статью с заголовками «Трагедия хэнсомовского кэба. Арест подозреваемого преступника. Поразительные открытия в высшем свете».