Сигнал бедствия - Клайв Касслер

— Старый, может быть, — сказал Питт, — но не неизвестный.

— Не хотите ли вы сказать, что определили тип самолета?

Питт изучал лицо фон Тилля. Он молча повертел в руках вилку, затем осторожно положил ее обратно на стол.

— Самолет можно точно идентифицировать как Альбатрос D-3.

— А пилот? — слова медленно просачивались из плотно сжатых губ фон Тилля. — Вы установили личность пилота?

— Нет еще, но мы установим.

— Кажется, вы уверены, что быстро схватите его.

Питт ответил не сразу. Он медленно и методично прикурил сигарету:

— Почему бы нет. Кажется, не так трудно отыскать старый желтый аэроплан и его владельца.

Самодовольная улыбка скользнула по лицу фон Тилля:

— Македонская Греция — это район с холмистой местностью и пустынными сельскими территориями. Там тысячи квадратных километров долин, гор, выветренных равнин, где можно спрятать даже один из ваших огромных реактивных бомбардировщиков и никогда не найти.

Питт улыбнулся в ответ.

— Кто говорит об обследовании гор или долин?

— А где же еще вы собираетесь искать?

— В море, — ответил Питт, показывая на черную массу воды далеко внизу. — Возможно, в том самом месте, где Курт Хейберт разбился в далеком 1918 году.

Фон Тилль высоко поднял брови:

— Вы хотите заставить меня поверить в привидения?

Питт усмехнулся:

— Когда мы были маленькими мальчиками, мы верили в Санта Клауса, а когда мы стали взрослыми парнями, мы еще верили в девственниц, почему бы к этому списку не добавить еще и привидения?

— Нет, благодарю вас, майор. Я ставлю факты и цифры превыше суеверий.

Голос Питта был ровным и ясным:

— Вот поэтому у нас разные пути в поисках.

Фон Тилль сидел прямо, его глаза впились в Питта.

— Что если Курт Хейберт все еще жив?

У фон Тилля отвисла челюсть, затем он спохватился и выпустил облако сигаретного дыма:

— Это смешно. Если бы Курт был все еще жив, ему было бы около семидесяти лет. Посмотрите на меня, майор. Я родился в 1899 году. Неужели вы думаете, что человек моею возраста может летать на аэроплане с открытой кабиной, не говоря уж об атаке аэродрома? Нет, я так не считаю.

— Факты, конечно, на вашей стороне, — сказал Питт, он помолчал немного, проведя своими длинными пальцами по волосам. — Однако, меня не оставляет мысль, что Хейберт каким-то образом замешан здесь. — Его взгляд переместился со старого немца на огромного белого дога, и он почувствовал, как неясное напряжение сковало его тело. Нити заговора сплетались вокруг него. Он пришел на виллу по приглашению Тери, собираясь всего лишь насладиться тихим вечером. Вместо этого он оказался вовлеченным в состязание умов с ее дядей, проницательным старым тевтонцем, который (в этом Питт был уверен) знал гораздо больше о рейде на Брейди Филд, чем рассказывал. Пришло время бросить копье, несмотря на последствия. Он взглянул на фон Тилля:

— Если Македонский Ястреб действительно исчез шестьдесят лет назад и появился снова вчера, то возникает интересный вопрос: где он провел все это время? На небесах, в аду… или на Тасосе?

На лице фон Тилля вместо высокомерной маски промелькнуло смущение:

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду?

« Хитрый чёрт», — про себя огрызнулся Питт. — Либо вы принимаете меня за круглого дурака, либо сами прикидываетесь им. Не думаю, что я могу рассказать вам что-нибудь новенькое об атаке Брейди Филд, наоборот, вы должны рассказать мне. — Он растягивал слова, наслаждаясь ситуацией.

Фон Тилль моментально вскочил на ноги, его круглое лицо стало злым:

— Вы зашли слишком далеко, майор Питт, в сферы, которые меня не касаются. Я не намерен больше терпеть ваши абсурдные выпады. Я должен попросить вас покинуть мою виллу.

Удовлетворение промелькнуло на лице Питта:

— Вполне резонно, — ответил он, поворачиваясь к лестнице.

Фон Тилль злобно посмотрел на него:

— Нет необходимости возвращаться через кабинет, майор, — сказал он, указывая на маленькую дверь, находившуюся в дальней стене балкона. — Этот коридор выведет вас к главному входу.

— Мне бы хотелось попрощаться с Тери перед уходом.

— Не вижу причины для продолжения вашего визита.

Фон Тилль выпустил большое облако дыма в лицо Питту, усиливая этим оскорбительные слова:

— Я также требую, чтобы вы больше никогда не виделись и не разговаривали с моей племянницей.

У Питта сжались кулаки:

— А если я сделаю это?

Фон Тилль угрожающе усмехнулся:

— Я не буду угрожать вам, майор. Если вы будете проявлять настойчивость, упражняясь в агрессивной глупости, я просто накажу Тери.

— Паршивый немец, — огрызнулся Питт подавляя желание ударить фон Тилля между ног. — Я не знаю, в чем состоит ваш дьявольский заговор, но я могу со всей ответственностью заявить, что получу огромное удовольствие, раскрыв его. И я могу начать с того, что сообщу вам, что нападение на Брейди Филд не достигло своих целей. Корабль Национального Морского Ведомства Подводных работ будет стоять там, где находится сейчас, пока его научные исследования не будут закончены.

Руки у фон Тилля тряслись, но его лицо оставалось невозмутимым:

— Спасибо, майор. Это важная информация. Я не ожидал получить ее так скоро.

Наконец-то старый немец раскрылся, — подумал Питт. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что именно фон Тилль организовал заговор, чтобы избавиться от Первой Попытки. Но для чего? Вопрос все еще оставался без ответа. Питт попытался выстрелить наугад:

— Вы напрасно тратите ваше время, фон Тилль. Водолазы с Первой Попытки уже обнаружили затонувшие сокровища. И сейчас они собираются поднять его.

Фон Тилль расплылся в широкой улыбке, и Питт моментально понял, что ложь была ошибкой.

— Жалкая попытка, майор. Вы сильно заблуждаетесь.

Он достал маузер из кобуры, висевшей подмышкой, и ткнул темным стволом Питту в шею, затем он открыл дверь в коридор:

— Не будете ли так любезны? — спросил он, указывая пистолетом в сторону порога.

Питт бросил быстрый взгляд в полутемный тоннель, лежавший перед ним. Коридор был едва освещен свечами и казался совершенно пустым. Он заколебался:

— Пожалуйста, передайте мою благодарность Тери за превосходный обед.

— Я передам ваш комплимент.

— И спасибо вам, герр фон Тилль, — с сарказмом произнес Питт, — за ваше гостеприимство.

Фон Тилль вытянулся, щелкнул каблуками и поклонился: