Машина смерти - Клайв Касслер

Аэропорт Санта-Мария,

Азорские острова, 1951 год

Сырым холодным вечером Хадсон Уоллас стоял на пандусе у здания терминала. Кожаная куртка не спасала от холода, моросящего дождя и тумана, окутавшего аэропорт, а вместе с ним и весь остров.

Голубые огоньки такси, застывшие напротив в стоическом молчании, не добавляли тепла. За пронзившим туман лучом белого света последовала с небольшой задержкой зеленая вспышка медленно поворачивавшегося маяка.

Хадсон сомневался, что кто-то его сейчас увидит, уж больно низко опустились плотные серые тучи, но если кто и сможет это сделать — что ж, бог ему в помощь. С трех сторон остров окружали горы, а сам этот клочок земли был всего лишь пятнышком на карте посреди темного Атлантического океана. Даже в 1951 году найти это место было непростой задачей. А если кто-то все же и обнаружит Санта-Марию в этом супе, то врежется в горный пик задолго до того, как разглядит за дождем огни посадочной полосы.

Но попасть на остров — дело одно, а вот выбраться с него — совсем другое. Какая бы ни была погода, Хадсон хотел именно выбраться, и ожидание действовало на нервы. Оставаться здесь стало небезопасно, и он хорошо понимал, почему. Но ни его желание, ни тот факт, что пилотом и владельцем стоящего на бетонной площадке у ангара «Локхид констеллейшн» был он сам, значения не имели — решение здесь принимали другие.

Оставалось только смотреть и ждать. Хадсон достал из кармана серебряный портсигар, вытащил сигарету «Данхилл» и, не обращая внимания на расставленные через каждые двадцать футов предостерегающие знаки «Не курить», поднес к лицу, закрыв ладонью от ветра, зажигалку «Зиппо» и сделал первую затяжку.

До ближайшего самолета или топливного провода было не меньше сотни ярдов, к тому же весь аэропорт давно промок, так что шансы устроить неприятности стремились к нулю. А вероятность того, что кто-то вылезет из сухого, теплого терминала, чтобы сделать ему замечание, была, по его прикидкам, и того меньше.

Глубоко и с удовольствием затянувшись, он выдохнул.

Серая, цвета вереска струйка дыма рассеялась в тот самый миг, когда у него за спиной открылась дверь.

Из здания вышел мужчина в неловко сидевшей одежде. Округлое лицо наполовину скрывала коричневая шляпа. Куртка и брюки из грубой шерстяной ткани выглядели так, словно их забрали из остатков зимних запасов Армии спасения. Тонкие, без пальцев перчатки дополняли образ сельского жителя, но Хадсон знал — этот человек не крестьянин. Он был пассажиром и в ближайшем времени мог стать богачом. При условии, что успеет достичь Америки.

— Как погода, проясняется? — спросил пассажир.

Хадсон еще раз затянулся, выдохнул и только потом ответил.

— Нет, — равнодушно сказал он. — Не сегодня. Может, и не на этой неделе.

Пассажир был русский по фамилии Тарасов. Он бежал из Советского Союза. Багаж его составляли два сундучка из нержавеющей стали, достаточно тяжелые, чтобы предположить, что они набиты камнями. Оба уже стояли в самолете, запертые и прикрепленные к полу цепями.

Хадсон не знал, что кроется в этих ящиках, но образованное недавно Центральное разведывательное управление обещало ему кругленькую сумму за доставку груза и самого Тарасова в Соединенные Штаты. Нетрудно догадаться, что русскому за предательство и багаж обещали намного больше.

Пока что все шло хорошо. Американскому агенту удалось вытащить перебежчика в Югославию, страну тоже коммунистическую, но находившуюся под властью Тито, не питавшего к Сталину теплых чувств. Для того чтобы самолету Хадсона разрешили посадку в Сараево и вылет оттуда прежде, чем кто-либо начнет задавать вопросы, пришлось дать немалую взятку.

Потом они взяли курс на запад, но информация уже просочилась, и на Тарасова совершили покушение. Теперь русский хромал, нося с собой оставшуюся в ноге пулю.

Полученный Хадсоном приказ был прост: как можно быстрее и без лишнего шума переправить перебежчика в Штаты. А вот выбором маршрута никто не озаботился. Что, впрочем, было не так уж плохо, поскольку следовать чьим-то указаниям Хадсон все равно бы не стал.

До сих пор ему удавалось избегать больших европейских городов. Вместо этого он направился на Азоры, где рассчитывал дозаправиться, и откуда, уже без промежуточных посадок, долететь до Штатов. План был хорош, но он не учел погоды и того факта, что русский боялся летать.

— Рано или поздно они найдут нас здесь. — Хадсон повернулся к Тарасову. — У них повсюду агенты. По крайней мере, в каждой бухте и в каждом аэропорту.

— Но вы сказали, что здесь их нет.

— Да. Но когда нас не найдут там, где ждут, они расширят поиски и начнут рыскать повсюду. Возможно, уже начали.

Хадсон снова затянулся сигаретой. Он сомневался, что русские проверят Азоры. Но самолет с двумя американцами и иностранцем, сделавший посадку в международном, по сути, аэропорту и застрявший здесь на три дня, притом что все трое держались особняком, неизбежно привлечет внимание.

— Так или иначе, вам придется решать, чего вы боитесь больше. — Хадсон кивнул в сторону одиноко мокнущего под дождем самолета. — Небольшой тряски или ножа в живот.

Тарасов посмотрел в грозовое темное небо. Потом пожал плечами и протянул руки ладонями вверх, словно пытаясь показать миру, что у него нет никаких тайн.

— Но нельзя же лететь в такую погоду.

— Приземлиться, — поправил Хадсон. — В такую погоду нельзя садиться, — американец изобразил жест, демонстрирующий заход самолета на посадочную полосу. — Но взлететь мы точно можем, — он снова прибег к жесту, подняв руку. — И сразу же берем курс на запад. Никаких гор там нет. Там вообще ничего нет, кроме океана… и свободы.

Тарасов покачал головой, но уже без прежней решимости.

— Я проверил погоду в Нью-Йорке, — еще раз соврал Хадсон. Ничего такого он не делал, поскольку не хотел, чтобы кто-то посторонний узнал их пункт назначения. — Ближайшие сорок восемь часов ясно, но вот что дальше…

Тарасов намек понял.

— То есть либо отправляемся сейчас, либо застрянем здесь еще на неделю.

Такой выбор пассажиру, похоже, не понравился. Русский опустил голову, уставился на землю, потом посмотрел на большой серебристый самолет с четырьмя массивными бескрейцкопфными двигателями и обтекаемыми горизонтальными стабилизаторами. И снова устремил взгляд в дождь и темную пелену ночи за ним.

— Прорветесь?

Хадсон бросил сигарету на землю и придавил ее каблуком. Готов.

— Прорвусь.

Тарасов неохотно кивнул.

Хадсон повернулся к самолету и махнул рукой — заводи. В монотонный шум дождя ворвался резкий звук стартового двигателя. Двигатель номер три отрыгнул черным дымом. Заработал большой радиальный двигатель. Через несколько секунд огромный пропеллер уже вращался со скоростью 1500 оборотов в минуту, разбрасывая дождь и водяную пыль. Секундами позже ожил и двигатель номер один.