Нейромант - Уильям Гибсон

Вожак Диких Котов, который представился как Люпус Мудеркинд, носил поликарбоновый костюм с памятью, позволявшей воспроизводить по желанию любой фон. Он сидел, словно некая современная — но ничуть от того не менее чудовищная — горгулья, на краю стола, глядя на Кейса и Армитиджа из–под надвинутого на глаза капюшона, и улыбался. Волосы у него розовые. За его левым ухом, по–кошачьи заостренным и покрытым розовой шерстью, щетинился радужный лес микрософтов. Что–то было сделано и с его глазами, они светились, как у самого настоящего кота. Костюм его медленно менял текстуру и цвет.

— Ты выпустил ситуацию из–под контроля, — сказал Армитидж.

Он стоял посреди чердака словно статуя, задрапированная в темные шелковистые складки дорогого плаща.

— Хаос, мистер Как–вас–там, — пожал плечами Люпус Мудеркинд. — Это наш стиль и образ жизни. Наш главный прикол. Ваша женщина знает об этом. Мы договаривались ней. А не с вами, мистер Как–вас–там.

Костюм парня покрылся диким угловатым орнаментом» бежевым на светло–зеленом фоне.

— Она нуждалась в медицинской помощи. Теперь она у врачей. Мы постережем ее. Все в порядке.

Парень снова улыбнулся.

— Заплати ему, — сказал Кейс.

Армитидж сверкнул на него глазами.

— Мы не получили товар.

— Он у вашей женщины, — сказал Мудеркинд.

— Заплати ему.

Армитидж неохотно подошел к столу и вытащил из карманов плаща три толстые пачки новых иен.

— Хочешь пересчитать? — спросил он Мудеркинда.

— Нет, — ответил Дикий Кот. — Вы заплатите. Вы ведь мистер Как–вас–там. Вы заплатите, чтобы остаться мистером Как–вас–там. Чтобы не стать мистером Таким–то.

— Надеюсь, это — не угроза, — сказал Армитидж.

— Это — бизнес, — ответил Мудеркинд, засовывая деньги в нагрудный карман.

Зазвенел телефон. Кейс снял трубку.

— Молли, — сказал он и передал трубку Армитиджу.

Когда Кейс покинул здание, геодезики Муравейника светились предрассветной серостью. Конечности замерзли и плохо слушались. Кейс не мог заснуть. Его вконец достал этот чердак. Сначала ушел Люпус, затем Армитидж, а Молли валялась в какой–то хирургической клинике. Где–то в глубине промчался поезд и под ногами задрожала земля. В отдалении завыли сирены.

Ссутулив обтянутые новой кожаной курткой плечи, подняв воротник, Кейс брел наугад и бросал очередной окурок только для того, чтобы зажечь новую сигарету. Он пытался представить себе, как стенки ядовитых капсул Армитиджа вот прямо сейчас растворяются, становятся с каждым шагом все тоньше и тоньше. Картина казалась ирреальной. Такой же ирреальной, как ужас и страдание, которые он видел в вестибюле «Сенснета» глазами Молли. Кейс попытался вспомнить лица тех троих, которых убил в Тибе. Мужчины не вспоминались, а женщина была похожа на Линду Ли. Мимо протарахтел трехколесный грузовой мотороллер с зеркальными стеклами кабины, в кузове погромыхивали пустые пластиковые цилиндры.

— Кейс.

Он бросился в сторону и инстинктивно прижался спиной к стене.

— Хочу кое–что тебе передать.

Костюм Люпуса Мудеркинда переливался чистыми основными цветами.

— Пардон, не хотел тебя пугать.

Держа руки в карманах куртки, Кейс выпрямился во весь рост. Он оказался на голову выше Кота.

— Ты бы поаккуратнее, Мудеркинд.

— Всего одно слово. Уинтермьют.

— От тебя? — Кейс шагнул вперед.

— Да нет же, — возразил Мудеркинд. — Тебе.

— От кого?

— Уинтермьют, — повторил Дикий Кот и кивнул копной розовых волос. Его костюм стал тускло–черным, угольная тень на обшарпанном бетоне. Он взмахнул черными худыми руками, словно исполняя па какого–то странного танца, и исчез. Нет. Еще стоит. Розовые волосы скрыты капюшоном, костюм стал серым и пятнистым, точно в тон тротуару. В глазах отражается красный огонь светофора. А затем он и вправду исчез.

Кейс прислонился к ободранной кирпичной стенке, закрыл глаза и помассировал веки окоченевшими пальцами.

На тротуарах Нинсеи все было гораздо проще.

Медицинская бригада, которая лечила Молли, занимала два этажа неприметного кондоминиума в старом центре Балтиморы. Здание состояло из модулей на манер увеличенной версии «Дешевого отеля», только с гробами по сорок метров в длину. Кейс встретился с Молли на выходе из модуля с табличкой с витиеватой надписью: «ДЖЕРАЛЬД ЧИН. ДАНТИСТ». Девушка хромала.

— Он говорит, если я пну что–нибудь, нога отвалится.

— Я тут наткнулся на одного твоего дружка, — сказал Кейс. — На Кота.

— И кто же это был?

— Люпус Мудеркинд. Он принес мне записку.

Кейс передал Молли бумажную салфетку, на которой аккуратными заглавными буквами красным фломастером было выведено слово «УИНТЕРМЬЮТ».

— Он сказал…

Рука девушки сделала ему знак замолчать.

— Поедим лучше крабов.

После ленча в Балтиморе, в процессе которого Молли препарировала краба с пугающей легкостью, они сели в «трубу» и поехали в Нью–Йорк. Кейс не задавал вопросов: какой смысл, если в ответ получаешь только знак замолчать. Похоже, у Молли серьезно побаливала нога, и она редко подавала голос.

Худенькая чернокожая девочка с туго вплетенными в волосы деревянными бусами и старинными резисторами открыла дверь в убежище Финна и повела их по узкому проходу, петлявшему среди гор хлама. Кейсу показалось, что хлам вроде как вырос за время их отсутствия. Или, скорее, за прошедшее время он слегка изменился и преобразился; тихие невидимые хлопья оседали в виде мульчи, выявляя кристаллическую сущность заброшенной технологии, тайно процветающей на помойках Муравейника.

По ту сторону армейского одеяла за белым столом их ждал Финн.

Молли быстро зажестикулировала, вытащила клочок бумаги, что–то на нем написала и протянула Финну. Тот взял его двумя пальцами вытянутой руки, держа подальше от себя как будто что–то опасное, способное взорваться. Финн сделал какой–то непонятный Кейсу жест, выражавший смесь нетерпения и мрачной покорности. Он встал из–за стола и стряхнул с лацканов мятой твидовой куртки крошки.

На столе рядом с надорванной пластиковой пачкой галет и жестяной пепельницей, полной окурков «Партагаса», стояла банка с маринованной селедкой.

— Подождите, — бросил Финн и вышел из комнаты.

Молли села на его место, выпустила лезвие указательного пальца и подцепила сероватый пласт селедки. Кейс бесцельно бродил по комнате, трогая по пути смонтированные в стойках сканирующие приборы.

Через десять минут Финн стремительно вернулся и обнажил желтые зубы в широкой улыбке. Он утвердительно кивнул, показал Молли большой палец и жестом попросил Кейса помочь ему с дверной панелью. Пока Кейс закреплял скотчем дверь, Финн вынул из кармана маленькую плоскую клавиатуру и набрал сложную последовательность символов.