Рыцарь Грааля - Юлия Андреева

– Клянусь Богом, любезный Бертран, что никто из ныне живущих никогда не посмеет обвинить в чем-то подобном вас, мой друг! – слушавший трубадура с вниманием тулузский граф вскочил теперь с места и готов был подбежать к доблестному рыцарю, дабы успокоить его лично, но сильная рука облаченного в красное зятя остановила благородный порыв старого графа.

– Если молодой человек не получит разрешение участвовать на нашем турнире, значит он как сын безродных родителей будет вынужден вернуться к себе домой. Я знаю, как простолюдинам сложно хотя бы раз оказаться на рыцарских турнирах, и понимаю, что на следующий год он может уже не найти в себе сил и средств для того, чтобы снова предстать на турнире. Я же пекусь о том, чтобы иметь возможность сражаться с действительно сильным противником, коим может оказаться этот юноша. Да и не только я, – сверкая глазами, Бертран обвел взглядом достойное собрание. – Клянусь честью, что присутствующие здесь рыцари скорее последуют моему примеру и откажутся от участия в турнире этого года, нежели позволят, чтобы о них думали, как о слабаках и трусах, боящихся бросить поэтический вызов новому противнику!

В зале поднялся неодобрительный гул, несколько человек повскакали с мест, поддерживая благородное негодование Бертрана. Все они рвались в бой, не желали и капли снисхождения ни от кого другого, как от собственных дам.

– Но молодой человек не был представлен турниру по заведенным правилам. – Пытаясь перекричать собрание, надрывался правитель Каркассона Рожер-Тайлефер. – Он не представил никаких грамот, никто не поручился за него до звука медных труб, возвещающих об окончании записи.

Ответом ему был настоящий гвалт. Рыцари вставали со своих мест, громко возмущаясь произволом.

– Позвольте и мне, пусть запоздало, просить за моего ученика Пейре Видаля и предоставить необходимые для участия грамоты, – из левого прохода, расталкивая лучников и раздавая зуботычины нерасторопной челяди, к центру зала пробирался де Орнольяк. – Ваша милость, благородное собрание. Вот грамоты Пейре Видаля, – он поднял над головой бумаги и со значением положил их перед старым графом.

– Но не будет ли нарушением всех правил и установленного порядка, если мы примем грамоты на участие в турнире после того, как шестеро участников первого тура скрестили между собой поэтические копья? – перекрикивая ор, обратился старый граф к собранию. Ответом ему были радостные крики и бряцанье оружия. – Тогда я передаю полномочия принять единственно правильное решение королеве предыдущего турнира несравненной донне Бланке. И да будет Господь ее поводырем.

В наступившей тишине прекрасная Бланка, поддержанная дамами, вышла на середину зала, где ее королевская диадема сразу же засверкала в свете факелов, точно вдруг проснулась заключенная в ней сила.

Де Борн, Рюдель и де Орнольяк встали на колени, их примеру последовал Пейре.

– Властью, данной мне на прошлом турнире и теперь, я дозволяю трубадуру Пейре Видалю участвовать в турнире. Для того же, чтобы никто из собравшихся не был в обиде из-за того, что Пейре не обнажал поэтического копья на первом туре, а лишь способствовал победе прославленного принца и трубадура Джауфре Рюделя, я повелеваю ему теперь петь для почтенного собрания. И пусть эта песня послужит свидетельствованием моего правильного решения.

Она подошла к Пейре и провела белоснежной рукой по его золотым волосам.

– Юный трубадур! Я желаю тебе удачи в этом бою и буду молить Господа о ниспослании тебе победы, – с этими словами прекрасная королева вернулась на свое место, прославляемая благородными рыцарями.

Все это время Пейре едва мог унять биение своего сердца. Еще минуту назад его удача прямехонько шла ко дну, и вот сразу же несколько рук вытащили ее на твердую почву. Джауфре, Бертран, Луи и, главное, королева прошлого турнира божественная Бланка, излившая на несчастного юношу свой неземной свет и пожелавшая дотронуться своей лилейной ручкой до его волос! Пейре едва сумел взять себя в руки и, дождавшись тишины, запел.

Его голос – чистый и звонкий – легко заполнил турнирный зал и сердце каждого присутствующего там трубадура и дамы, не оставив равнодушных. Увлекшись, Пейре позволил своей песне нестись аллюром, увлекая за собой слушателей, а затем вдруг взвиться вверх неожиданной трелью. Белая лютня изливала на благородное собрание потоки божественных звуков, в то время как голос Пейре не уступал ей красотой и силой.

Зал задохнулся и излился в громогласных восторгах, бряцании оружия, стуке, топанье, хлопках и слезах благодарности, когда Пейре, закончив, поднял глаза на своих благодарных зрителей.

– Досточтимый Пейре Видаль, ты доказал свое право участвовать в сегодняшнем турнире и оспаривать рыцарское звание, – ответил за всех граф. – Если с мечом и копьем ты справляешься не менее искусно, нежели со своей волшебной лютней, если у тебя есть верный конь и твои манеры позволяют допускать тебя в общество дам – быть тебе рыцарем!

После этого торжественного обещания все снова расселись по своим местам, и герольды начали вызывать на поэтические поединки славных трубадуров, судьба которых была к ним в этот день немилостивой, так как им выпало показывать свое искусство после Бертрана и Пейре.

В тот день в Тулузе на поэтическом турнире выступало немало знаменитых трубадуров, но всех их затмила история с появлением на турнире Пейре. Не было в тот день в замке и за его пределами человека, который не пытался бы предсказать, как будут развиваться дальнейшие события и что произойдет с похожим на ангела мальчиком-трубадуром.

Да смилуется небо над ним. Аминь.

Всего на поэтический турнир было допущено двадцать четыре трубадура, составлявших двенадцать пар – вдвое меньше от числа желающих. Но, по распоряжению достославного Рожера-Тайлефера, написавшего новый турнирный кодекс, к участию в столь знатной потехе могли быть допущены либо известные трубадуры, отказ которым мог навлечь серьезные неприятности для Тулузского дома, либо трубадуры, за которых ручались высокопоставленные особы. Так что многие приехавшие на турнир менестрели так и уехали, не солоно хлебавши.

После первого боя состав участников уменьшился наполовину – двенадцать трубадуров, готовых скрестить поэтические копья, сделались на краткий миг исполнения песни непримиримыми противниками.

Второй поединок оставил шесть претендентов на победу. Их имена: Бертран де Борн, Луи де Орнольяк, Гийом де ля Тур, Лоренцо де Морсанваль, Готфруа Ларимурр и наш герой Пейре Видаль.

Жребий распределил пары для поединков следующим образом: первыми должны были помериться силами благородный Бертран де Борн виконт Отфора и доблестный Готфруа Ларимурр из замка Табор. После них итальянский трубадур Лоренцо де Морсанваль из города Падуе должен был скрестить музыкальные и поэтические мечи с Пейре Видалем, и последними по жребию, а не по значимости преклоняли на встречу друг друга копья Луи де Орнольяк и трубадур из Тулузы Гийом де Ля Тур.