Кастрюлька с неприятностями - Анна Викторовна Дашевская

– Знаете, дорогой мой, – ответила я, – если особняк будет принадлежать НАМ, то проще будет провести обряд экзорцизма, чем успокаивать служанок. Тем более, что покупаем мы его не для проживания.

– Экзорцизма! – Призрак взвился над поверхностью стола так, что мне показалось – даже шторы качнулись. – Нет, давайте уж лучше договариваться!

– А вы сумеете? – вступил Норберт. – Я имею в виду – вы сумеете удержаться от того, чтобы пугать юных, гм, служанок?

Боюсь, против нас двоих у бедняги бывшего маркиза не было шансов. Он застонал, узнав, что в доме будет ресторан, побледнел и стал почти совсем прозрачным, когда ему сообщили о королевской благотворительной неделе, и возопил, вздымая к небу кулаки, после известия о немедленном начале ремонта и переделки здания.

– Слушайте, Делиньер, а вы можете находиться только в этом доме? Или сумеете, например, заглянуть в соседний? – неожиданно спросил Норберт.

– Смогу, конечно. На что там смотреть-то? Как у вас по кухне поварята мечутся? Приватных кабинетов вы не держите… – буркнул маркиз.

– А как вам понравится такое предложение: стать у нас негласным начальником службы наблюдения и безопасности?

Мы с призраком переглянулись и посмотрели на Норберта с немым изумлением. Святая Бригитта, какое изящное решение проблемы!

– Подумайте, какую форму оплаты вы бы хотели получить? – продолжал Норберт. – Будете каждый день появляться у меня в кабинете, когда там только я и госпожа фон Бекк, о времени договоримся. Ограничения будут минимальные – понятное дело, персонал и гостей не пугать, посторонним не показываться.

– Кроме особо оговоренных случаев, – подхватила я. – И договор с клятвой посмертием. Я правильно понимаю, что такую клятву невозможно нарушить, в противном случае душа уходит из колеса перерождений?

– Вы… вы меня ошарашили. Я не знаю… Сорок лет после смерти я никому не был нужен. Если правду говорить, я и при жизни никому особо нужен не был, кроме нянюшки, а она умерла, когда мне было девятнадцать, – пробормотал маркиз.

– Ну, подумайте, – заключил Норберт. – В конце концов, можете и не работать на нас, просто сидеть тихо.

– Нет-нет, я согласен! И на договор тоже. Вы правы, клятву посмертием я нарушить не смогу. А плату… насчет платы тоже уже решил. Во-первых, поставьте мне надгробие. Могила на городском кладбище, в четвертом квадрате, захоронение номер девятнадцать. Там даже плиты нет, некому было класть.

– Принимается, сделаем. Еще что-то?

– Два раза в году – заупокойную службу именем Творца. В день рождения и в день смерти, даты скажу.

– Тоже принимается. А заупокойная служба не развоплотит вас?

– Постепенно развоплотит, – ответила я вместо разволновавшегося призрака; мне даже показалось, что он утирал слезы, хотя какие уж слезы у бесплотного существа. – Но это будет так нескоро, что нас с тобой уже не должно будет волновать.

– И последнее. – Призрак помялся. – Вы дадите мне разрешение иногда кого-то напугать. Согласованно с вами, а? Ну, все-таки я так люблю пошалить!

30 сентября 2183 года

Понедельник, выходной день в ресторане. Можно было спать хоть до вечера. Хоть до завтра! Почему-то именно по понедельникам я просыпалась не позднее десяти. Кому-то могли показаться смешными мои ламентации, вот только до дому я добралась в четыре часа утра, то есть меньше шести часов назад… Повертевшись в кровати, я поняла, что легкокрылый Морфеус, бог сновидений древних латинян, упорхнул от меня надолго. Вздохнула и встала. На сегодня у меня было намечены важные дела: перебрать гардеробную, отдать в чистку летние вещи и достать теплые. Вдумчиво подойдя к процессу, я начала с того, что выложила отдельными стопками юбки, брюки, рубашки и джемперы и начала сортировку. Ровно в тот момент, когда меня осенило вдохновение и кучи одежды начали перемешиваться, просигналил коммуникатор. Помянув Темного и его приспешников, я ответила и с удивлением увидела на экране лицо нашего сомелье Бернара Лакомба. Был он как-то непривычно бледен.

– Лиза, здравствуй, – сказал Бернар. – Ты прости, что беспокою в выходной, но тут такое дело… я ногу сломал.

– Ой. – Я села на пол. – Бедняга! Как тебя угораздило? Ты в клинике?

– Да, в госпитале Портланд. Представляешь, споткнулся на лестнице, когда спускался в Нижний город. Там фонарь погас, а я засмотрелся, красиво ведь – излучина реки, звезды… Поскользнулся на мокром кленовом листе и вот…

Да уж, бедный наш романтичный сомелье! Небось стихи сочинял, глядя на ночной Люнденвик и плавные изгибы Темзы в лунном свете.

– Серьезный перелом? – спросила я сочувственно.

– Место очень уж неудобное. Лодыжка и, как сказали медики, сломаны обе косточки. Тут вот в чем беда. – Он замялся. – Меня предупредили, что я выхожу из строя на две недели, не меньше.

Я присвистнула. Да, это могло стать проблемой… Фред все еще не пришел в себя, а теперь мы и сомелье лишились. Значит, прахом шли идеи насчет закупки вина на аукционах и в хозяйствах.

– Нет-нет, – заторопился Бернар, – ты не думай, в ресторан-то я смогу прийти уже через три дня! Говорю же, сейчас придет маг-медик, перелом он срастит. Мне главное какое-то время ногу сильно не нагружать и на физиотерапию вовремя ходить. Но мы с Норбертом говорили о поездке в Галлию за вином, вот это уже никак не получится.

Пожелав ему скорейшего выздоровления, я отключила коммуникатор и тяжело вздохнула, глядя на разложенные вещи. Вот готова была поспорить с кем угодно на десять дукатов против гнилого яблока, что в Галлию придется ехать мне! И как в воду глядела: не успела я заполнить летними вещами сумку с пометкой «для чистки», как объявился Норберт. Экран коммуникатора отразил его сосредоточенное лицо и сдвинутые брови.

– Ты с Бернаром уже говорила? – спросил он без лишних предисловий.

Мне пришлось сознаться, и Норберт продолжил:

– Как-то надо решать ситуацию с вином. А если учесть, что мы запланировали новый погреб…

– Не в том дело, что новый, – перебила я. – Беда в том, что мы хотели его расширить, значит, и винный лист нужно расширять.

– Знаешь что… Ты не будешь возражать, если я к тебе через полтора-два часа заеду?

Окинув взглядом пейзаж после битвы, я утвердительно кивнула:

– Давай. Я тут как раз… кое-что доделаю.

Явившись, Норберт попросил чаю. Я откопала в шкафу коробку с печеньем, достала банку персикового джема и села напротив.

– Рассказывай, что придумал.

– Значит, смотри. – Жестом фокусника он откуда-то достал расчерченный лист бумаги. – Это план нового винного погреба. Здесь четыре зоны: самая большая для вина, поменьше для шампанского и игристых и две небольшие: для келимаса и шерри.

– Шерри-то откуда, мы его