Поцелуй незнакомца - Барбара Картленд

– Завтра я возвращаюсь в Лондон, и я намерена попросить его сиятельство, чтобы он отпустил тебя со мной на то время, что болеет моя горничная. У меня дома лежат платья, которые я хочу чтобы ты подправила и обновила.

У Шенды перехватило дыхание. Она открыла было рот, чтобы ответить, что это совершенно невозможно, но вовремя опомнилась, понимая, что не может отказаться без позволения графа. И только неуверенно пробормотала:

– Если… мне будет позволено с вами поехать… миледи… боюсь, что я должна буду… взять с собой моего песика… он очень умненький… и мы всегда вместе… Разлука со мной… разобьет его сердечко…

– Песика? Пса? – удивленно переспросила леди Граттон, словно речь шла Бог весть о каком диве. – Впрочем, если ты ручаешься, что он не причинит беспокойства и не появится на хозяйской половине, я, так и быть, согласна.

– Благодарю вас… ваша милость. Едва только леди Граттон удалилась в столовую, Шенда написала записку графу, всего одну строчку: «Я должна поговорить с вашим сиятельством. Шенда».

Она спустилась по задней лестнице в буфетную и передала эту записку Бейтсу, понимая, что ей тоже не следует лишний раз показываться «на хозяйской половине». Она была не настолько глупа, чтобы не отдавать себе отчета в том, что в рабочем платье из клетчатого полотна, которое выдала ей миссис Дэйвисон, она выглядит иначе, чем простые служанки. И белый чепец, как ни натягивай его на лоб, только подчеркивает изящную форму ее подбородка, и большие глаза, и классически правильный прямой носик.

А Бейтс, как ни удивлен он будет ее поручением, вопросов задавать не станет, это Шенда знала наверняка.

– Я передам это его сиятельству, когда рядом никого не будет, мисс Шенда, – только и сказал честный дворецкий.

Шенда улыбнулась ему и убежала наверх, спеша укрыться в своей комнате. У нее было такое ощущение, будто она идет по натянутому канату и вот-вот сорвется и упадет в ужасную черную яму, откуда нет спасения.

То что граф ответит на ее записку каким-нибудь необычным образом, – это можно было бы предвидеть, подумала Шенда, когда спустя некоторое время Бейтс пришел к ней и принес книгу, посвященную истории замка Эрроу.

– Его сиятельство просил передать вам, мисс, что в этой книге вы сможете найти ответы на интересующие вас вопросы и упоминание о деревне, которое вы разыскиваете.

– Благодарю, – сказала Шенда. – Его сиятельство так добр, что дает мне почитать такую интересную книгу.

Бейтс удалился, а она принялась перелистывать страницы, пока не нашла, как и ожидала, крохотную записку всего из четырех слов:

«Греческий храм – шесть часов».

Шенда прикинула, что только-только успеет переговорить с графом и должна будет сразу же бежать обратно, чтобы приготовить леди Граттон ванну и помочь ей одеться к ужину.

Без четверти шесть Шенда вышла из замка через садовую дверь и сопровождаемая Руфусом пошла, прячась за кустами, в обход поляны, где устраивались игры в шары.

В парке, позади водопада, стоял греческий храм, привезенный в Англию восьмым графом Эрроу еще в начале прошлого столетия.

Это было изящное сооружение с ионическими колоннами по фасаду. Внутри стояла статуя Афродиты с двумя горлицами, одна на плече, другая на ладони.

Граф уже ждал ее.

Она приближалась к нему, выходя из тени рододендронов, а он стоял и думал, что это сама Афродита, снова восставшая из пены морской на радость человеческому роду.

По настоянию миссис Дэйвисон Шенда в нерабочие часы снимала клетчатое одеяние служанки и сейчас была одета в платье из муслина с вышивкой, который ей подарила добрая домоправительница. Шенда сшила его себе сама и по той же самой моде, как и туалеты дам, гостивших в замке: с высокой талией и с лентами крест-накрест на груди, спускающимися с плеч на спине.

Заходящее солнце вызолотило ее волосы, и графу казалось, будто она шествует к нему в сиянии. А Шенде он, стоящий у белой колонны, представился таким красивым и элегантным, что она забылась и даже не присела в реверансе, и они несколько мгновений молча стояли, глядя друг на друга.

Потом граф с усилием очнулся и проговорил:

– Вы хотели меня видеть?

– Я должна… спросить у вашего сиятельства, как… мне поступить, – ответила Шенда. – Ее милость зовет меня… с собой в Лондон… чтобы я прислуживала ей, пока… не поправится ее горничная.

Граф нахмурился.

– Мне она ничего такого не говорила.

– Я полагаю, что… она заговорит с вами об этом сегодня… вечером.

Граф отвел взгляд и посмотрел на стены замка. Ему мучительно не хотелось подвергать это юное и чистое существо губительной близости к такой женщине, как Люсиль. Но, с другой стороны, иного выхода не было.

– Вы ничего больше не обнаружили? – спросил он Шенду после недолгого молчания.

– Ничего, милорд. Граф вздохнул.

– В таком случае я вынужден снова просить вас о помощи, Шенда.

– Вы… хотите, чтобы я… поехала в Лондон?

– Я этого совсем не хочу, – хмуро ответил он. – Но боюсь, это для нас единственный шанс выяснить, кто стоит за подлым и преступным поведением так называемой благородной дамы, да еще англичанки по рождению.

– Вы полагаете, что этот человек… кто бы он ни был… будет настолько неосторожен, чтобы появиться у ее милости в доме?

– Не знаю, – ответил граф. – Мы с вами, Шенда, можем только молить Бога, чтобы вам предоставился счастливый случай нащупать нить, которая приведет нас к человеку, шпионящему в пользу Наполеона и притом, безусловно, по наущению Фуше, самого опасного хитреца во всей Франции.

Произнеся это, он вопросительно взглянул на Шенду, предполагая, что она не понимает, о ком он говорит. Но она кивнула:

– Вы, я думаю, имеете в виду их министра полиции.

– Но откуда вы знаете? – удивился граф.

– Мне рассказывал о нем отец, – ответила Шенда. – И я знаю, как он заставляет многих эмигрантов шпионить для него, грозя в противном случае убить оставшихся во Франции их родственников.

Граф был поражен. У него мелькнуло страшное подозрение: а вдруг это прелестное существо, стоящее сейчас перед ним, связано с человеком, который в дни революции появлялся у подножья гильотины в шляпе, украшенной парой срезанных человеческих ушей?

Но он одернул себя. К чему эти фантазии? И потом, ведь между Шендой и самым жестоким и беспринципным прислужником Наполеона лежит море.

– Я прошу вас сделать следующее, – сказал он. – Поезжайте с леди Граттон в Лондон, но как можно скорее возвращайтесь обратно. Если она будет вас задерживать, когда вы захотите уехать, сошлитесь на то, что вас ждут в замке, откуда вы были отпущены лишь на короткий срок.