999. Последний хранитель - Карло А. Мартильи

Толпа ребятишек бежала за ним до самой Сассии в пригороде Святого Духа. Табличка на двери гласила, что здание построено в 728 году и подарено городу Риму саксонским королем Ино Вессекским. После отречения от престола король пожелал закончить свою земную жизнь в Вечном городе. Дом назывался «Саксонской школой». Любой паломник всегда мог найти в нем пристанище и защиту. В народе его называли просто Сассия, хотя официально он именовался церковью Святого Духа.

По расчетам Пико, это был третий храм, считая от базилики Святого Петра. Там, по уговору, его ожидала Маргерита. Он вошел в скромное здание, которое теперь примыкало к госпиталю Святого Духа, выстроенному предыдущим Папой Сикстом IV, происходившим из древнего и могущественного рода делла Ровере. Деяние достойное, но оно все же не смогло перевесить ненависть римлян, обвинявших первосвященника в извращенном разврате. После его смерти весь город пел: «Сикст, наконец-то ты сдох! Так бросьте же его проклятые кости на съедение псам!»

У входа Пико проделал все необходимые ритуалы: окунул пальцы в чашу со святой водой, перекрестился и опустил обол в большую кружку для пожертвований, стоявшую возле купели. Он не нашел глазами Маргериту среди молящихся женщин и уселся на дальнюю скамью, чтобы видеть весь неф. Из просторных окон струился тусклый свет. В его лучах танцевали пылинки, словно напоминая людям об их сущности и конце: «quia pulvis es et in pulverem reverteris». «Ибо ты есть прах, и во прах вернешься».

Вот и Маргерита. По обычаю, она пришла не одна, как и подобало даме ее ранга. За ней, низко склонив голову, следовала пожилая, скромно одетая женщина. На Маргерите было расшитое золотом зеленое парчовое платье с длинной накидкой, отделанной мехом. Капюшон обрамлял нежное лицо, делая его еще прелестнее. Шею украшала только нитка черного янтаря, скромного и драгоценного, как сама хозяйка. Пико увидел, как она преклонила колени в молитве. Стоило ей подняться, он сразу подошел. Служанка, повинуясь взгляду хозяйки, нырнула в ближайшую исповедальню. Там она, конечно же, будет отвлекать священника нескончаемыми рассказами о своих грехах, пока госпожа не подаст ей знак возвращаться.

— Ты стала еще прекраснее, Маргерита. Счастлив видеть тебя.

— Я тоже, Джованни. Мне так тебя не хватало каждый день, каждый час.

От этой фразы, вполголоса произнесенной в тишине церкви, Джованни чуть не лишился сознания. Ангелы небесные не могли бы говорить другими голосами. И он, продиктовавший стольким писцам столько текстов, тут не нашел слов, чтобы ответить.

— Моя Маргерита, я засыпаю с мыслью о тебе и просыпаюсь, думая, что ты рядом. И каждую ночь надеюсь, что ты придешь утешить меня.

— Джованни, у нас нет времени. Ты в опасности. Один человек предупредил меня и просил убедить тебя бежать из Рима, поскольку ему убедить тебя не удалось.

— Высокий, с черной бородой и бакенбардами?

— Да. Ты знаешь, кто это?

— Нет, вчера он остановил меня у выхода из базилики и сказал то же, что и ты сейчас.

— Я не знаю его, но он дал мне вот это в подтверждение своей доброй воли и просил тебя поверить ему.

Джованни взял у нее из рук тонко расшитый шелковый платок с золотой лилией с краю.

— Нет сомнений, его прислал Лоренцо Медичи.

— Тебя предупреждают, Джованни. Наверное, он знает гораздо больше, чем мы с тобой.

— Но я только вчера разговаривал с Папой и решил, что он просто хотел составить свое мнение и дать мне время подумать.

— Джованни, мне страшно. Обещай, что уедешь. Сегодня же, в крайнем случае завтра.

— Как раз теперь, когда я снова увидел тебя…

— Моя любовь будет с тобой везде, и в этой, и в иной жизни. Но я предпочту думать о тебе в разлуке, чем плакать на твоей могиле.

— Хорошо, любовь моя, я уеду. Но прежде я должен увидеться с Элиа дель Медиго и Абу Абдуллой. Они едут в Рим, ко мне. Видишь листки? Это экземпляр других «Тезисов», тех девяносто девяти, которые я не публиковал. Они должны сделать с них копии на языках Яхве и Аллаха. Когда мир узнает эти «Тезисы», исчезнут все границы, не будет больше преследований, прекратятся все войны во имя Бога, который…

Маргерита закрыла ему рот ладонью. Этот жест не укрылся от глаз послушника в доминиканской рясе, который широко перекрестился, вскочил и быстро исчез за ризницей.

— Еще не время, Джованни.

— Оно никогда не настанет, если мы будем упорствовать в нежелании открыть миру, откуда произошли, поведать о силе творения, Маргерита. Ты это знаешь, потому что веришь мне на слово. Но я хочу, чтобы ты прочла, убедилась во всем сама, помимо той веры, что есть в твоем сердце. Этот экземпляр — для тебя. Мне он не нужен.

Тут Джованни вдруг заметил, что в маленькой церкви они уже не одни, хотя по расписанию никакой службы назначено не было. Перед алтарем, словно ожидая причастия, стояли на коленях два пажа. Еще трое мужчин, на вид купцы или паломники, уселись слева от них. Джованни обернулся. Служанки в исповедальне не было, две другие женщины тоже куда-то подевались. Они с Маргеритой услышали, как открылась церковная дверь. Вошли двое монахов, только ни один из них почему-то не окунул пальцы в святую воду и не перекрестился.

— Встань на колени, Маргерита, и не оглядывайся, — тихо сказал Пико. — Увидимся в ближайшее воскресенье в базилике Святого Петра. Если это окажется невозможным, то действуем по нашему правилу. Помни, любовь моя, я там буду всегда.

С бешено колотящимся сердцем Маргерита повиновалась. Не прощаясь, Джованни снова обернулся и быстро пошел к выходу. Путь ему тут же заступили монахи, пажи вскочили и бросились к нему, трое со скамеек — за ними.

Джованни вцепился в листки рукописи, хотя в такое мгновение предпочел бы орудовать мечом.

Один монах откинул капюшон и взглянул ему в лицо. У служителя Божьего был сломанный нос и редкая рыжая борода.

— Именем его святейшества Папы Иннокентия Восьмого, вы Джованни Пико, граф Мирандола?

— Это я, — спокойно ответил Джованни.

— Именем Господа, следуйте за мной.

Из-за колонны выдвинулась тень и мощным ударом плеча растолкала двух монахов, которые рухнули на пол.

— Бегите! И помните, что я вам говорил!

Джованни узнал того самого человека в черном, который за два дня до этого остановил его у выхода из базилики. Прежде всего он подумал о книге, взглядом поблагодарил своего спасителя и кинулся к выходу. Трое со скамеек попытались атаковать его в центре нефа, но напоролись на смертоносный меч человека в черном. Один из них не сумел вовремя остановиться, и клинок насквозь пронзил ему грудь. Послышался треск костей, и тело осело без малейшего стона. Остальные двое столкнулись с пажами, которые подбегали от алтаря с ножами в руках. Человек в черном ударил по голове одного монаха и полоснул мечом по горлу другого.

Маргерита бросилась в ризницу, но едва оказалась за дверью, как ее крепко схватила рука, которую она слишком хорошо знала.