Виридитерра: начало пути - Тери Ли

Воображение живо рисовало ему сюжеты из исторических фильмов, где отважные воины бегают внутри, поднимаются и спускаются по винтовым лестницам, чтобы занять боевые позиции. Ноа даже почувствовал запах пота и пороха, услышал крики главнокомандующего. В его голове это было также реально, и парень, с присущим ему юношеским максимализмом, представлял себя на месте одного из отважных воинов. Хотя бы в мечтах он мог побыть героем, сильным и смелым.

– Я тоже люблю эту террасу, – Ноа услышал из-за плеча знакомый мягкий голос. – Отсюда открывается красивый вид.

Парень обернулся, рядом с ним теперь стояла Эли, но смотрела она не на Ноа, а вдаль. Сегодня ее волосы были собраны в высокий тугой хвост, открывая тонкую бледную шею с россыпью милых веснушек. В руках девушка держала потертый временем свиток.

– Я… – сердце парня бешено стучало, а мысли в панике разбежались, и Ноа пытался согнать их в кучу и хоть что-нибудь сказать. Он понял, что молчит уже слишком долго, однако ничего не мог придумать, но тишину нарушила сама Эли:

– Я принесла расписание занятий, – Эли протянула свиток парню и, улыбнувшись, добавила: – Удачи тебе сегодня, Ноа Вайскопф.

Как только парень взял свиток, Эли быстро развернулась на каблуках и пошла прочь, пока Ноа стоял и просто смотрел на ее удаляющуюся фигуру. Эльфийка мягко ступала по каменному полу террасы – это была самая изящная походка, которую Ноа видел в своей жизни, – ее туфли не издавали ни единого звука, и создавалось впечатление, что Эли не идет, а изящно плывет по воздуху.

Он хотел ее остановить – сам даже не зная почему, – ему определенно нужно было сказать что-то еще, обронить хотя бы самую маленькую фразу, чтобы задержать ее, поговорить еще. Но Эли словно прочитала его мысли и, почти дойдя до двери, остановилась и снова повернулась к Ноа. Но ее взгляд снова был направлен не на него, девушка смотрела вдаль, на школьный огород.

– Там, по соседству с папоротниками, растут ночные лилии. Когда они цветут, лепестки начинают светиться фиолетовым цветом. Говорят, что, если прислушаться, можно услышать, как эти цветы поют. Правда, это всего лишь глупая легенда, – Эли зарделась, словно сказала какую-то глупость, а потом кивком указала вдаль. – Они зацветают лишь тогда, когда чувствуют кровь и смерть. Невероятно прекрасные и кровожадные цветы.

Парень, возможно впервые за все время, посмотрел Эли прямо в глаза. В них одновременно читались такие чувства как грусть, усталость и вместе с тем надежда. Ноа очень хотелось что-нибудь ей сказать, поддержать эльфийку, но он словно оцепенел и как завороженный не мог отвести взгляда от ее зеленых глаз. Он знал, что это банально, глупо, но в них он видел всю красоту бескрайних зеленых лесов, тайных, прекрасных и вместе с тем опасных.

– Почему ты вдруг заговорила о лилиях? – вырвалось у Ноа.

– Потому что я всегда хотела на них посмотреть, – ответила она, улыбнувшись самой прекрасной улыбкой, которой Ноа доводилось видеть.

– Но почему ты заговорила об этом со мной? – Ноа словно цеплялся за соломинку.

Она на секунду задумалась, словно думая, что он шутит, ведь она говорила очевидные – для нее – вещи.

– Я слышала о тебе, Ноа Вайскопф. Ты здесь чужой, но вернуться ты не можешь. Новый мир, должно быть, пугает тебя, и я подумала, что стоит рассказать тебе о чем-нибудь по-настоящему прекрасном.

Эли кивком попрощалась с ним и, быстро развернувшись, удалилась, а Ноа так и остался стоять, думая, что неважно, насколько прекрасны эти цветы, ведь Эли их в любом случае их затмит.

Когда девушка скрылась из виду, парень опустил глаза на свиток. На первый взгляд в нем не было ничего необычного и магического, но стило только Ноа его развернуть, как старый свиток превратился в карту Хэксенштадта, на которой красными крестиками были отмечены места, где парень должен был сегодня появиться. Над крестами мелкими аккуратными буквами было написано время, название предмета и имя преподавателя.

Если верить этой карте, в восемь у Ноа был вводный урок, который проводила Эсмеральда Дарксон.

Парень не знал, который сейчас час, но опаздывать ему уж очень не хотелось. Он, не отрывая взгляда от свитка, направился к выходу.

Ноа терпеливо следовал, сверяясь со свитком, и вышел из лазарета в широкий пустой коридор. Эльфиеек и других постояльцев школы не было видно, возможно, они все находились в других помещениях, которые были скрыты от Ноа тяжелыми дубовыми дверьми. Человечек все вел и вел парня, сначала на лестничный пролет, затем по двору Хэксенштадта.

Двор Хэксенштадта был огромным. Выйдя из здания лазарета, парень взглядом уперся в трехэтажное серое кирпичное здание, из которого размеренной походкой вышел Леон. Мужчина улыбнулся Ноа и помахал ему рукой:

– Поздр-р-равляю, тепер-р-рь ты полнопр-р-равный ученик Хэксенштадта, – Леон произнес это так, как будто жизнь парня теперь должна была круто измениться в лучшую сторону. Но Ноа почему-то казалось, что все будет совсем наоборот.

– Да, спасибо, – губы парня тронула легкая улыбка. Грусть, поедавшая его душу все время после убийства Неи, отступила под натиском искреннего дружелюбия Леона.

Парень, следуя за маленьким человечком, обогнул здание лазарета и еще несколько минут шел по двору Хэксенштадта, пока не дошел к пятиэтажному зданию. Хоть оно и было выполнено из того же серого кирпича, что и общежитие для прислуги, это здание выглядело более величественно. По форме оно напоминало букву «П» – это Ноа увидел на карте. Главный вход находился прямо в центре строения. Высокие стрельчатые двери из черного дерева по обеим сторонам были окружены статуями грифонов.

Ноа, прожив всю жизнь в Греции, не мог не увлекаться мифологией. Ведь все призывало к этому – горы, густонаселенные долины, множество островов как будто кричали о своей тысячелетней истории. В Греции даже воздух был пропитан чем-то мифическим. Читая книжки о подвигах героев, он так погружался в атмосферу Древней Греции, что забывал о реальном времени. Поэтому парень хорошо знал, что грифоны – одни из самых противоречивых существ греческой мифологии. Эти сверхъестественные создания объединяли в себе Небо и Землю, Добро и Зло – в одних мифах они выступали как защитники, в других, как самые яростные разрушители.

– Это не просто статуи, – Ноа услышал знакомый писклявый голосок Осо. Если честно, парень за время в лазарете уже и думать забыл о ней. – Махаон сказал мне, что грифоны не зря стоят прямо перед входом в школу. Они олицетворяют учеников, то есть нас, служат напоминанием, что каждый в этой школе одновременно хранит в себе и добро, и зло. Нас, по сути, определяет лишь наш выбор.

– Спасибо за лекцию, – процедил Ноа, хотя про себя он отметил, что дружелюбие и болтливость Осо почти его не бесят. Возможно, парень просто начинал привыкать.

Вместе они вошли в здание и сразу же очутились в круглом большом холле. Здесь уже собрались другие первогодки. Кто-то из них болтал, кто-то изумленно рассматривал зал, а одна девочка сидела на полу и читала книгу. На мгновение они отвлеклись и взглянули на Ноа и Осо, но затем снова вернулись к своим занятиям.