Виридитерра: начало пути - Тери Ли

– Типичная ошибка новичка.

– Что? В смысле? – Ноа кое-как оторвал взгляд от отдаляющейся фигуры эльфийки и перевел его на близнеца.

– Я говорю, что практически каждый новичок, побывавший в лазарете, влюбляется в эльфийку. Только ты это брось.

– Да, Ноа, – поддержала брата Никки. – Это гиблое дело. Она и не посмотрит на тебя.

– И вовсе я в нее не влюбился, – Ноа откинулся на подушку и закрыл глаза. Таким образом, парень хотел завершить эту тему – еще не хватало, чтобы близнецы подумали, что ему понравилась та эльфийка. Парень уже раз десять успел пожалеть о том, что вообще спросил ее имя и дал Рикки и Никки повод для подтрунивания над ним.

Однако близнецы повели себя совершенно непредсказуемо – Ноа ждал от них хотя бы несколько дурацких шуточек, но они молчали. Тишина давила на Ноа, но сам он тоже не решался заговорить – просто не знал, о чем спросить близнецов.

– Мы тоже пойдем. Раз ты очнулся, значит, сегодня к вечеру будешь уже в своей комнате. Встретимся в столовой, – проговорил Рикки через несколько секунд.

– Угу, – Ноа совершенно не слышал звука их удаляющихся шагов, хотя даже грациозные эльфийки не могли передвигаться по мраморному полу лазарета бесшумно. Но, когда парень открыл глаза, близнецов уже и след простыл.

К вечеру, как предполагали близнецы, Ноа из лазарета не выписали. Перед ужином к парню подошла эльфийка – такая же миловидная, как и остальные, но гораздо старше их. Ее возраст выдавали седые, практически серебряные, волосы, хотя на лице эльфийки не было и намека на морщины. В ее раскосых мутно-зеленых глазах Ноа усмотрел бесконечную усталость, как будто она прожила уже не одно столетие, и эльфийке порядком поднадоело все, что она увидела за это время. Ноа понял, что женщина-эльфийка здесь главная, потому что она была одета в белый халат – такие на земле носят врачи, – а не в синее приталенное платье с пышной юбкой, как остальные эльфийки. Поведение девушек-эльфиек тоже намекало ее высокое положение – они как будто притихли, когда она появилась в лазарете, и не разговаривали ни между собой, ни с немногочисленными пациентами лазарета.

Главная эльфийка свободно присела на край кровати Ноа, а затем улыбнулась и заговорила:

– Ну, здравствуй, Ноа Вайскопф, – парень отметил, что ее голос звучал также мягко и певуче, как и голос Эли.

– Зд…здравствуйте, – запнувшись, произнес Ноа. Ее большие глаза и лицо, по форме напоминавшее сердце – напомнили ему об Эли. Парень злился на себя за то, что вообще вспомнил о ней.

– Я главная целительница лазарета при академии Хексенштадт. Мое имя Лиора, но все зовут меня Старшая, – парень хотел узнать, почему его до сих пор держат в лазарете, но по какой-то, даже ему самому неведомой причине, не мог и не хотел перебивать целительницу. Наверное, все дело было в невероятной внутренней силе, которая исходила от женщины-эльфийки и распространялась по всему лазарету.

– Я пришла сообщить, Ноа, – Лиора сделала упор на имя парня, – что ты покинешь лазарет завтра утром, перед началом занятий. Ты перенес невообразимые нагрузки при испытании Абсолюта, поэтому я хочу тебя оставить под надзором еще ненадолго.

Несмотря на ее мягкий голос, она произнесла эти слова таким тоном, что Ноа понял – возражать бесполезно. Она улыбалась ему, говорила нарочито мягко и ласково, но парень чувствовал в ее характере сталь, схожую с той, что была в характере Энгстелиг. Но если Энгстелиг была вся словно выточена из этой стали – грубая, прямолинейная, решительная, – то у этой эльфийки она прекрасно сливалась с ее мягкостью и женственностью. Она внимательно изучала Ноа, словно могла смотреть сквозь него с помощью какого-то скрытого рентгена. Позже, когда Старшая ушла, Ноа вспомнил знакомство с его соседом по комнате и решил, что провести еще одну ночь в лазарете не так уж и плохо.

За то короткое время, которое Ноа провел рядом с соседом, и их нелепый диалог, у парня не сформировалось ровным счетом никакого отношения к Кайлу. Просто парню было непривычно делить свою комнату с кем-то еще, по сути, с незнакомцем. И хоть в лазарете все же было несколько пациентов, и Ноа волей-неволей приходилось с ними соседствовать, здесь это чувство неловкости улетучивалось.

Ночь не пролетела незаметно, как бы этого не хотел Ноа. Парень очень долго не мог уснуть – вздрагивал от каждого скрипа кроватей или от мирных похрапываний его соседей по лазарету. Он даже не закрыл в глаза, всматривался в густую темноту и будто бы ждал, что из нее вот-вот выйдет Ройван. Безжалостный убийца пугал Ноа, и хоть парень постоянно думал, что в этой жизни ему больше нечего терять, умирать ему все же не хотелось. Ноа знал, точнее чувствовал, что нужен Ройвану. А раз нужен, значит, он когда-нибудь придет. И толстые стены Хэксенштадта не смогут его уберечь. Поэтому Ноа твердо решил, что как только покинет лазарет – начнет готовиться к встрече с тем, кто отнял у него мать. Ноа боялся за свою жизнь – теперь парень нигде не чувствовал себя в безопасности – но все равно где-то на задворках его души жила жажда встречи с Ройваном, жажда мести. Через пару часов безрезультатного вглядывания в темноту парень почувствовал, как медленно тяжелеют его веки, и все его мысли постепенно отходят на второй план. Этой ночью сон все же взял верх над парнем.

Спалось Ноа плохо. Он то и дело просыпался – каждый раз в холодном поту – слушал посапывание его немногочисленных соседей и успокаивался. Открыв глаза на рассвете, парень решил, что уже нет смысла пытаться снова уснуть.

Ноа еще вчера приметил открытую террасу, которая отлично проглядывалась через стеклянную стрельчатую дверь с противоположной стороны от кровати парня. Тогда он не решился выйти и осмотреть окрестности – плохо себя чувствовал после испытания. Но парню стало легче, и больше ничего ему не мешает выйти на террасу.

Ноа медленно встал с кровати, которая предательски заскрипела, он огляделся по сторонам – никто не проснулся. Под кроватью Ноа нашел свои ботинки, наспех обулся и, стараясь двигаться бесшумно, подошел к двери. Парень – осторожно, без лишнего шума – открыл дверь и покинул лазарет.

Небо горело и напоминало Ноа волосы эльфийки Эли. Темно-синий небосвод растворялся в ярких теплых цветах – оранжевом, красном, желтом. Тьма уходила медленно, будто бы нерешительно, не желая расставаться с властью над землей.

Терраса представляла собой открытую прямоугольную площадку длиной метра четыре. Каменная изгородь по краям была почти полностью скрыта под густыми зарослями растений.

Ноа подошел к краю террасы и осмотрел утренний Хэксенштадт. Внутренний двор школы, хоть и не был полностью безлюден, выглядел еще прекраснее, чем Афины. Первые солнечные лучи освещали каменные строения и те отбрасывали резкую тень на брусчатку.

Прохладный утренний ветерок обдувал парня, но у него совсем не было страха заболеть. Ноа хотел постоять еще немного и посмотреть на Хэксенштадт – другой, не тот, который ему довелось увидеть вместе с Осо и Энгстелиг. Этот Хэксенштадт был словно закадровым, труд рабочих был тем, что вряд ли бы заинтересовало кого-нибудь здесь. А Ноа считал это занимательным: то, как устраивается и поддерживается Хэксенштадт, как кипит в нем жизнь, которая не связана с занятиями магией. За огородом виднелась четырёхэтажная башня из красного кирпича. Она возвышалась над всеми постройками, которые сейчас были в поле зрения Ноа, и этим привлекала внимание к себе. Она явно была возведена для охраны границ Хэксенштадта – Ноа мог разглядеть часовых, хотя издалека они были похожи на точки.