Материнство - Шейла Хети

Я хотела бы приключений, хотела больше гулять, но тогда оставалось бы меньше времени для работы. В молодости мне казалось, что писательства более чем достаточно, но сейчас я чувствую себя наркоманкой, упускающей в жизни что-то важное. Отсутствие детей позволяет предаваться ничегонеделанию и только сидеть за компьютером, набирая текст. Я сравниваю себя с уклонистом от армии – в которой служат многие мои друзья, – трусливо прячущимся дома

Узнав, что я подумываю завести ребенка, Николь сказала: «Тебе надо чаще бывать в семьях, где есть дети, наблюдать за ними и в конце концов решить для себя, каково это». Я не ответила, но подумала, что не хочу тратить на это даже секунду.

* * *

Прошлой ночью, во сне, я посмотрела вниз и увидела обвисшие груди старухи. Но потом, присмотревшись, поняла, что это не груди, а два дряблых пениса. Утром я отправила Терезе электронное письмо с пересказом увиденного и получила такой ответ: «Груди – это то, что дает жизнь, пенисы представляют креативную или генерирующую силу, рождающую произведения культуры или искусства».

Отвернувшись от компьютера, я вспомнила наш первый уикенд: съемная комната в небольшом городке, где Майлз учился в юридической школе. Мы сидели на полу перед камином и еще не знали, что мы уже вместе. Я говорила, что разочаровалась в бывших бойфрендах, и Майлз сказал: «Если тебе когда-нибудь понадобится кто-то сильный…» Я посмотрела на него и поняла, что он предлагает мне себя, свое крепкое мужское тело.

* * *

На следующий день я пошла домой к Николь. В углу гостиной стояла украшенная мишурой рождественская сосенка, все было усеяно иголками. Николь попросила меня посидеть с ребенком, которого усадила мне на живот, как только я легла на пол, а сама отправилась на кухню мыть посуду. Я, как могла, присматривала за малышкой, но чувствовала себя не в своей тарелке – мне этого не хотелось. Я хотела заниматься другими делами. Я играла игрушками, а малышка смотрела на меня десятимесячными глазами. Потом я подумала, что девочку надо подержать на руках, и подняла ее, держа лицом от себя, чтобы она видела мир.

Домыв посуду, Николь вернулась в гостиную, взяла дочку и повернула лицом к себе. Девочка заметно обрадовалась – тепло матери явно нравилось ей больше. Мне сразу стало легче; теперь мы могли уйти и поговорить. Поймав себя на этом чувстве, я мгновенно прониклась к ребенку антипатией и одновременно ощутила укол вины.

Из-за чего я так разволновалась? Что такого делает женщина – если она не мать, – что важнее материнства? Как можно даже подумать, что для женщины есть что-то более важное, чем быть матерью? Я знаю женщину, которая отказывается быть матерью, отказывается делать самое важное и, следовательно, сама становится менее важной. Однако матери тоже не важны. Никто из нас не важен.

* * *

За последние недели мое отношение к Николь стало ухудшаться; я считаю себя лучше нее и в то же время стыжусь своих мыслей. Почему я думаю, что Николь есть дело до того, что у меня нет детей? Выбор одного образа жизни не означает критику прочих. Разве женщина без детей представляет для кого-то угрозу? Бездетная женщина не утверждает, что ни одна женщина не должна иметь детей или что ты – женщина с коляской – сделала неправильный выбор. Ее решение относительно своей жизни не является заявлением относительно твоей. Жизнь человека не политическое решение или генеральная директива, как должны жить другие. Другие должны жить рядом с нами, не угрожая нам и не судя нас.

* * *

Как глупо! Как я могла так долго ошибаться в себе, воображать, будто могу иметь то, что имеет Николь: брак, дом и детей. Я принимала себя за ту, кого ожидают все сокровища мира, тогда как сокровище только одно – писать, что я сейчас и делаю. Чего бы я ни достигла, этот приз превышает все, что я имела право ожидать. Когда мне в голову впервые пришла мысль о писательстве как о дороге в буржуазную жизнь? Когда я стала думать, что оно приведет меня туда и застолбит для меня место? Когда я стала такой жадной? Когда решила, что все сокровища должны быть моими? Мне 38, и я хочу быть такой же респектабельной во всех смыслах, как Николь. Мы с ней отправились за покупками на Дандас-стрит и накупили кучу симпатичных мелочей. Она даже подбила меня купить еще кое-что – стеклянный флакон, белую свечу. На протяжении примерно месяца наши отношения складывались нормально, я чувствовала себя равной ей, выбравшей тот же, что и она, путь мечтающей о семье. Но когда в ее доме вокруг меня носились трое мальчишек, я понимала, что мои мечты неуместны, что они проникают в меня, как болезнь. Отчего-то мне вздумалось, что чужая жизнь может быть моей. Но нельзя взять недоразумение и пытаться построить на нем жизнь. Нельзя построить жизнь на ошибочном представлении, что, если не сойдешь с правильного пути, ты можешь иметь все. Даже если ты сможешь получить на какое-то время какое-то утешение – убедить кого-то жениться на тебе или завести от тебя ребенка, – это будет ошибкой, жизнью, построенной на неверном понимании своей внутренней сути. Ты не можешь управлять кораблем, состоящим из дома, брака и детей, так, как это делает Николь. Ее жизнь – прекрасный океанский лайнер, величественный старинный пароход, проходящий мимо, и ты видишь, как тебе машут с палубы. Все эти обещания и удовольствия никогда тебе не предназначались. Ты играла, представляя себя на ее месте, будоражила себя фантазиями: «Нужно ли мне это? Нужно ли? Не стоит ли мне выбрать этот путь?» Но правильно поставить вопрос иначе: «А смогу ли я?» Нет, не сможешь. Твои мысли – всего лишь фантазии, самые обычные фантазии. Женщины всегда будут рассказывать, как легко у них это получалось. Но ты знаешь, чему должна быть благодарной: возможности следовать за тончайшей ниточкой свободы – писать. Только этого ты всегда хотела по-настоящему; так не отбрасывай то, что твое. Не отбрасывай, гоняясь за другими богатствами, стремясь приобрести больше того, что у тебя есть. У тебя нет ничего, но не рискуй тем, что есть – вот этим пространством свободы. Жизнь, состоящая из дома, брака и детей, ничем не лучше того, чем ты владеешь сейчас. Или, может быть, лучше – много, много лучше. Но твое место не там. Оно здесь. Не ищи больше того, что твое; не желай больше того, что хочет женщина. Ты не та женщина, которая носит кольцо с бриллиантом, ты не такая, как Николь, которая получает от мужчины все, что хочет. Весь месяц ты думала, что можешь быть такой. Поэтому так беспокоилась. «Могу ли я быть ею? – спрашивала ты. – Могу ли? Могу?» Нет. Если бы у тебя был ребенок, ты оставила бы его. Если бы у тебя был муж, ты бросила бы его. Ушла бы из дома. Все это не для тебя. «Тебе надо завести детей!» – сказала Николь. Но ее обмануло твое довольно молодое тело, твое добродушие, твои улыбки. Мир не такой восприимчивый, каким ты его считаешь. Мир довольно-таки глуп, не поддавайся обману. Будь благодарной за Майлза, за эту квартиру, за способность писать – единственное, о чем ты просила. Пусть так и будет. Получив одно, не рассчитывай на все. Одно не есть начало всего.

* * *

В ту ночь мне приснилось, что я, в сшитом дома выпускном платье, иду по сцене перед большим залом – за дипломом и цветами. Меня переполняют чувства, и к глазам подступают слезы. Я заставляю себя посмотреть в зал, увидеть лица. Большинство мне незнакомо, и я понимаю, что людям нет до меня дела. Как глупо, думаю я, давать волю чувствам из-за какой-то церемонии посвящения.