Острая любовная недостаточность - Владимир Колычев

– На ночь останешься?

– Зачем? Я первую ночь с ним провела. Пока кризис не миновал. А сейчас я ему не очень-то и требуюсь. Роза с ним ночью будет. Она ему сейчас нужней. – Лариса как-то не очень весело улыбнулась.

– Роза, Роза… – Тамара в раздумье коснулась пальцами кончика носа.

Плевать Ларисе на Степана Даниловича. Она всего лишь изображает заботливую невестку. Причину нетрудно понять. За наследство беспокоится, чтобы Никите по завещанию не достался «кот в сапогах». Вдруг «мельница» отойдет к Трофиму?

Но Тамару напрягала и Роза, экономка отца. Неужто эта сучка тоже метит на свою долю в наследстве? Кружит над отцом, как стервятник над полем брани, выжидает, высматривает, готовится урвать кусок.

– Что-то она зачастила. – Лариса поморщилась.

– Да. – У Тамары вдруг появилось желание обсудить поведение Розы.

Неплохо было бы принять меры, чтобы остановить ее коварные поползновения. А с кем она еще могла об этом поговорить, как не с Ларисой? Трофим и слушать не станет.

– Но если отцу так нужно… – Лариса нарочно взяла паузу.

– Ему сейчас экономка не нужна. А она здесь. Мне домой пора. У меня горничной нет.

– Ищешь?

– Само собой.

С горничной вопрос решался, женщины приходили. Тамара пока не выбрала достойную кандидатуру, но разговор про горничную завела неспроста. Ей нужен был повод, чтобы уйти.

– Тут важно не промахнуться. А то найдешь какую-нибудь оторву. Ну да ладно.

– Может, заскочишь ко мне? Завтра, например.

– Из меня выйдет плохая горничная, – безобидно пошутила Лариса.

– Я могу показать, научить, – заявила Тамара и улыбнулась. – А если серьезно, давно не виделись.

– До завтра! – Лариса весело подмигнула ей, поцеловала Тамару в щеку и скрылась в палате.

Красивая, благоухающая. И трезвая.

Тамара хищно сощурилась, глядя ей вслед. Надо бы напоить ее, и пусть она потом идет к Степану Даниловичу под хмельком. Тогда он подумает, что Лариса заскочила к нему на обратном пути от любовника.

Иногда нужно сдать одно сражение, чтобы выиграть всю войну. Алексей Антонович готов был пойти навстречу своему врагу, но только для того, чтобы притупить его бдительность. Он уйдет в тень, соберет силы и нанесет решительный удар. Для этого нужно время.

Марьяна поможет ему. Если, конечно, она действительно готова играть на стороне своей семьи, не продалась Ведерникову. Мало ли, вдруг метит замуж за этого козла. Может, у них все договорено?

Алексей Антонович постарался накинуть на лицо добродушную улыбку, прежде чем глянуть на Марьяну. Она только что сказала Ведерникову свое «да». Но в ответ могла получить «нет».

Интересно, это ее пугает? Или она уверена в том, что Ведерников не передумает? Если так, то знает.

Марьяна ожидала ответа с каменным лицом. Во взгляде никаких эмоций. Завидная выдержка, выдающееся умение владеть собой. Но этим она и опасна.

– Значит, будем решать, – проговорил Ведерников. – Я возглавляю компанию, а вы, Марьяна Валерьевна, занимаете пост финансового директора.

Ведерников смотрел на Марьяну без всякого вожделения, но Алексей Антонович все же допускал крамольную мысль. Он знал, зачем Ведерникову нужна Марьяна. Сейчас фарс под названием «заседание совета директоров» закончится, и Ведерников останется с Марьяной наедине. Тогда ничто не помешает им обмыть победу над здравым смыслом, посмеяться над лохом и завалиться в постель.

– Ставлю на голосование.

Ведерников ничуть не сомневался в том, что его назначение будет утверждено. Так оно и вышло.

Алексей Антонович потерял руководящий пост. Он остался в совете директоров, но больше не имел возможности напрямую управлять ситуацией.

Когда заседание закончилось, Алексей Антонович покинул кабинет. Марьяна вышла в приемную вместе с ним.

– Алексей Антонович, вам нужно перевести дух, – сказала она и попыталась увлечь его в свой кабинет.

Но Шуринова взяло зло. Ему дали пинка под зад, а Марьяна осталась на высоте положения. Возможно, именно для этого она и хотела увести его в кабинет, который отныне принадлежал ей по праву. Пожелала блеснуть своим превосходством.

Шуринов отмахнулся от Марьяны, вышел в коридор, на ходу срывая с себя галстук. Голова вдруг закружилась и разболелась. Ему стало не хватать воздуха, но до парковки не так уж и далеко. В машине все пройдет. Он был уверен в этом. Надо поскорее убраться из логова сатаны.

Только возле своей машины Алексей Антонович понял, что Марьяна все это время шла за ним. Водитель открыл дверцу. В машине сзади сидела Ольга Борисовна.

Марьяна вежливо поздоровалась с ней. Та ничего не сказала, только стиснула зубы и натужно улыбнулась. Алексей Антонович не мог не заметить фальшь в поведении жены.

– Я пойду. – Марьяна мягко провела пальцами по его плечу и повернула назад.

Шуринов сел в машину, водитель закрыл за ним дверцу, перекочевал за руль.

– У вас такие нежные отношения, – недовольно заметила Ольга.

– О чем это ты? – спросил он.

– Мягкое нежное прикосновение, прямо родственные чувства!

– Ничего, что мне плохо?

– Извини. Как прошло заседание?

– Плохо.

– Марьяну утвердили? – сквозь зубы спросила Ольга.

– Утвердили.

– Так это она к Ведерникову поскакала? – Ее голос звенел от сарказма, как коса, бьющаяся о камни.

– Плохо мне. – Алексей Антонович откинул голову, приложил пальцы к вискам.

Машина плавно набирала ход, мягкий, едва уловимый шелест колес успокаивал его.

– Что же нам теперь делать? – спросила Ольга.

– Помолчи, – попросил он.

Боль отступала, дыхание успокаивалось. Осталось только жене заткнуться, и все пройдет.

– Может, таблетку? – спросила Ольга.

– Какую? – Шуринов кисло усмехнулся.

Вчера он рассказывал ей о катастрофе в отношениях с Ведерниковым, говорил, что ему стало плохо. Ольга была в шоке. Как же, на карту поставлено благосостояние семьи. О здоровье мужа она даже и не спросила. А зачем?

Дома он чувствовал себя вроде неплохо. А надо было бы врача вызвать. Марьяна вчера догадалась, хотела в больницу его направить.

– Давай я тебя на прием к врачу запишу, – неуверенно сказала Ольга.

– Зачем? Врач поможет мне разобраться с Ведерниковым? Нет, конечно. С этим вот компаньоном нужно решать, тогда и со здоровьем будет все хорошо.

– Как решать?

Алексей Антонович промолчал. Каждое слово болью отдавалось в его голове. Да и толку от разговоров ноль.