Поцелуй кувалды - Владимир Антонов

Но это ещё не скоро. А пока поезд немного погудел, говоря до свидания чопорной Австрии. Потом дёрнулся всеми вагонами и через мгновение оказался уже в прекрасной Италии. Тем, кто проснулся, показалось, что стало теплее, потому что само название страны И-та-ли-я по звучанию составляющих его букв было каким-то тёплым, в то время, как Авс-три-я звучала совсем наоборот. Она отдавала холодом, снежными лавинами и вся была покрыта ледяной корочкой. Покончив с Альпами, состав вырвался на открытое пространство равнинной Италии и, набирая скорость, вышел на финишную прямую. На Рим!

Когда до итальянской столицы оставалось всего сорок километров, в очередной раз ожили динамики в вагонах. На этот раз это было не радостное объявление насчёт ужина или обеда, а совсем даже наоборот. Администрация поезда сообщала, что через пятнадцать минут поезд остановится и что у каждого есть ровно пять минут, чтобы покинуть свой вагон. Евреев не хотели впускать в саму столицу во избежание вероятных эксцессов. Палестинские террористы активизировались и мало ли что… Началась лёгкая паника. За пять минут выбраться из вагона в среднем с десятью чемоданами на семью было непросто. Но это было необходимо, потому что иначе чемоданы уедут дальше, не попрощавшись. Голос в динамиках предупредил об этом вполне серьёзно. Мише с его заплечной сумкой и небольшим чемоданом, проблемы не грозили, но на всякий случай он проконсультировался с «магической булавкой» – Джеком – спасителем и получил «добро». Соскочив с поезда налегке, он потом помог справиться со своим багажом своим соседям по купе.

Место, на которое выгрузились евреи, представляло из себя вовсе не станционный пустырь или платформу, а открытое поле. Встречать людей подъехало несколько автобусов марки Фиат, и туда немедленно стали загружаться недавние пассажиры поезда. По сорок человек в автобус. Лагерь для вновь прибывших оказался неподалёку, на самой окраине Рима, но на Джесс он произвёл ужасное впечатление. Вместо домиков новичкам предлагалось поселиться в маленьких, холодных и неуютных трейлерах. А впереди ждала зима.

– Зато бесплатно! – С энтузиазмом воскликнул Михаил, всем своим видом выражая готовность заселиться в одном из трейлеров немедленно. Он всё ещё чувствовал ответственность за сегодняшнее бедственное состояние семейного бюджета и готов был за это страдать и дальше.

– Нет! – Это не для нас, – решительно сказала его жена тоном, не терпящим возражений. Она по-прежнему, несмотря на смену имени, возглавляла воинскую часть семьи Филоновых, только теперь она была Джесс – адмиральша! – Мы поедем на побережье. – Из сумочки появилась карта Италии, испещрённая её собственными пометками. – У нас есть выбор: Чивитавеккья, Санта Маринелла, Ладисполи, Тарквинья или Неттуно. Куда поедем, Миша?

Готового решения у него не было. В этом вопросе он полагался на жену и ни разу за три недели пребывания в Австрии не удосужился присесть с ней рядом и «поползать» вместе по карте Италии, где возможно им придётся зимовать. Названия ему ничего не говорили, хотя, конечно, Санта Маринелла звучала очень звонко и привлекательно. Неожиданно на память пришли занятия в Училище Подводного Плавания по ведению боевых действий во время десантирования при поддержке огневой мощи надводных кораблей и подводных лодок. «Неттуно, – всплыло издалека в голове бывшего отличника – одного из лучших выпускников училища. – Точно Неттуно! Именно там американцы попробовали высадиться в первый раз в сорок четвёртом. Им тогда здорово досталось от немцев. Почти все полегли на берегу».

– Я бы поехал в Неттуно, – сказал Миша. Там наших много погибло в войну в сорок четвёртом. Надо на кладбище сходить. – Он вопросительно поглядел на жену. Та ответила взглядом ещё более вопросительным.

– Откуда в Италии оказались наши в сорок четвёртом? – Спросила она, не веря тому, что только что услышала от своего мужа.

– Не в том смысле наши, что русские, а в том смысле, что моряки… морпехи американские… Морское братство, понимаешь… Наши! – Глаза бывшего североморца вспыхнули факелом интернациональной дружбы моряков всего мира. Включая сомалийских пиратов.

– А-а-а, – пропела с понимающим выражением лица жена, – тогда понятно. Морпехов я уважаю. Морпех – это круто! Я не против. Неттуно, так Неттуно!

Вдвоём они направились к представителю принимающей организации, скорее всего того же Сахнуда, и написали заявление, в котором указали, что едут в Неттуно, куда и надо будет направлять уведомления, касающиеся семьи Филоновых. Система оповещения была устроена следующим образом: каждая вновь прибывшая семья имела право поселиться в любом месте Италии, но… В этом месте должно было быть пространство, типа городской площади или пустыря, на котором по пятницам до обеда собирались перемещённые евреи. Туда приезжали курьеры Сахнуда и Джоинта, привозя с собой денежные пособия и всякого рода повестки и прочие уведомления.

– Кацман! – выкрикивал курьер, обводя собравшихся серьёзным взглядом.

– Здесь я, здесь, – отвечал не очень хорошо слышащий старый Иося Кацман, являющийся главой семьи и ответственным за посещение всяких сборищ и собраний. Молодёжь – то эти сборища не уважала – «только время терять!». Вот и посылали глухого деда.

– Вам повестка на интервью. В понедельник.

– Куда – куда повестка? Какое ещё интер… что?

– Товарищи… тьфу… господа. Объясните этому гражданину… ну, в общем, нашему соотечественнику, что такое интервью. Пожалуйста! Вот – возьмите повестку. Так… следующий.

– Лейбович!.. – ответа нет. – Лейбович… – тишина. – Кто знает Лейбовича, передайте, что ему опять отказали… Пусть не ждёт – в ближайшие три месяца он никуда не уедет. А его предупреждали, что Австралия – не Америка. Туда по три года ждут. Следующий…

Не явиться на этот сбор означало недоуспеть, недоузнать и, следовательно, чего-то недополучить. Таких мест было на самом деле не много. Семь-восемь на всю Италию, и вместить в себя всех желающих они не могли. Поэтому евреи селились по всей округе, но по пятницам ехали в ближайшее место сбора. В Неттуно такое место как раз было. Выяснив, насколько далеко находится этот населённый пункт, Филоновым стало понятно, что на сегодняшнюю ночь надо оставаться в лагере. Рита с Сеней – их попутчики, – к концу переезда из Австрии ставшие хорошими друзьями, тоже притормозили. Квартиру в Риме, которую для них присмотрел их дальний родственник, предыдущие жильцы пока не освободили. Какие-то недоразумения с гарантом из Миннеаполиса. А на поиски другой квартиры могло уйти время.

– А, кстати, у вас-то как с жильём в вашем Неттуно? – спросил Сеня. – Вы какую квартиру там сняли?

– А что, – надо было? – то ли с испугом, то ли с удивлением не ответила на вопрос Джессика Филоне, то есть Галя. – Мы думали, что приедем, зайдём в какое-нибудь агентство и снимем, что лучше. Разве не так? – она перевела взгляд с Сени на Риту. Потом обратно. – Я не права, Сеня?

– Джесс, во-первых, давай договоримся, что я больше не Сеня. Я теперь обыкновенный, но самый настоящий Сэм. – Он перевёл взгляд с Миши на Джесс и обратно, задержавшись глазами подольше на бывшей Галине. – Ты и Миша называете меня только так и не иначе. А я за это обещаю не называть тебя Галей. Идёт? За «прокол» – тысяча лир! – Он опять взглянул на Галю и убедился, что она его «услышала». – Во-вторых, снять квартиру, даже никудышную, да ещё и в хорошим месте, а Неттуно очень хорошее место, благодаря вашим предшественникам будет очень непростой задачей. Наши ребята после себя оставляют квартиры в таком состоянии, что итальяшки просто больше не хотят с нами иметь никаких дел. Но я вас не отговариваю – может вам и повезёт, и вы снимите хорошую квартирку. Только ты, Мишка, не суйся. Пусть тебя никто не видит, Пусть Галина дого….