Мертвое небо - Александр Мазин

Когда Рудж увидел направленные на него арбалеты, он испугался. От неожиданности. Потому что забыл, где он и что там, за стенами. Потому что были у него ситра и шелковая рубашка, а не кольчуга и меч. Вооруженный, Рудж мог сражаться как воин. Безоружный… Он ведь не владел Мангхэл-сёрк, как Данил.

– Крикнешь – умрешь! – посулил грузный монах. От него несло чесноком и псиной.

– Связать его!

Двое схватили Руджа, вывернули руки за спину, скрутили ремнем и бросили на ковер.

– Брат Охак, останешься с ним! – распорядился грузный монах и вышел из комнаты.

Все, кроме названного Охаком, последовали за ним. Брат Охак положил арбалет на стул, копье прислонил к стене, а сам уселся на кровать.

Рудж глядел на него снизу вверх и видел в основном забрызганные грязью сапоги и выкрашенное коричневой краской древко копья.

– Можно мне встать? – спросил он.

– Лежать,– буркнул монах.

Прошла пара минут. Рудж лежал. Монах шумно сморкался.

– Эй,– сказал кормчий.– Я пить хочу.

– Перебьешься.

– Жалко тебе? Там вино тайское в кувшине, можешь и сам глотнуть.

– Тебя не спрошу! – проворчал монах.

Но встал, нашел кувшин. Рудж услышал, как забулькало вино, перетекая в монахову глотку.

– И верно тайское,– подтвердил монах, заметно повеселев.– Слышь, имперец, а деньги у тебя есть?

– Развяжи, поделюсь! – У Руджа появилась надежда.

– Еще чего!

Монах подошел к кормчему, толкнул его сапогом, оставив на шелке рубашки грязное пятно.

– Говори – где?

Рудж молчал.

Монах вынул кинжал, наклонился, повертел перед носом Руджа.

– Хочешь – ухо отрежу?

– Хрен с тобой,– сказал кормчий.– Все равно ваши отберут. Попить дай.

– Дам. Где деньги?

– Под подушкой.

Монах воткнул кинжал в деревянный край ложа, полез под подушку.

– Точно…

И подставился. Даже из лежачего положения, даже голой пяткой можно свалить облаченного в кольчугу монаха. Если кольчуга короткая. И если удачно попасть. Рудж попал.

– Уп! – сказал брат Охак и ткнулся рожей в одеяло, прикрывая руками ушибленное место.

Рудж вскочил и, воспользовавшись воткнутым в кровать кинжалом, мигом перерезал ремень. А затем, выдернув кинжал, без церемоний перерезал монаху горло. Так удачно обернулось, даже не верится!

Рудж оделся, натянул кольчугу, пристегнул меч. Арбалет брата Охака тоже оказался не лишним. Кормчий наложил болт и осторожно выглянул в коридор. Никого. Стараясь ступать бесшумно, Рудж двинулся к спальне Ниминоа.

Боги распорядились так, что он открыл дверь в тот самый момент, когда брат Тидом вознамерился взгромоздиться на девушку, а два его собрата были настолько увлечены этим зрелищем, что перестали прислушиваться к происходящему снаружи.

Рудж увидел широкую спину брата Муто, бледные ягодицы взбиравшегося на ложе брата Тидома и изумленное лицо брата Карсима. Изумление последнего понять не трудно: вдруг, ни с того ни с сего, обнаружить себя под прицелом!

Звонкий щелчок – и арбалетный болт устремился прямо в переносицу брата Карсима.

Но тому еще не пришло время умереть. Стоявший на четвереньках брат Тидом, почуяв неладное, приподнялся и нечаянно заслонил Карсима. Тяжелая стрела ударила в спину Тидома, швырнув его вперед. Карсим отпустил девушку и отскочил назад.

Рудж отшвырнул арбалет, выхватил меч и наискось рубанул по шее поворачивающегося Муто.

Бросив мимолетный взгляд на Ниминоа (кажется, без сознания?), кормчий обогнул ложе и налетел на брата Карсима. Тут везение Руджа и кончилось. Монах владел оружием куда лучше моряка. И немедленно доказал это. Спустя несколько мгновений Рудж обнаружил, что зажат в углу и с трудом отбивается от наседающего хуридита. Карсим с такой ловкостью орудовал мечом и кинжалом, что у кормчего рябило в глазах. Монах дюжину раз мог бы его прикончить, но это не входило в планы хуридита. Измотать и взять живым.

Кинжал хуридита полоснул по правому предплечью Руджа. Рана пустяковая, но Карсим знал, что делает. Очень скоро рука онемеет или северянин ослабеет от потери крови. Монах не торопился. До Руджа, наконец, дошло, почему он еще жив, и он изготовился в последней отчаянной атаке. Но все никак не мог решиться и броситься очертя голову на врага. Холодные внимательные глаза монаха, казалось, упреждали каждое движение северянина.

И тут удача еще раз улыбнулась кормчему.

В проеме открытой двери возникла из темноты коридора знакомая фигура.

– Данил! – вскрикнул Рудж.

Карсим, отскочив назад, увидел светлорожденного, чутьем бойца понял: этот противник посерьезнее – и решил не оставлять никого за спиной. Клинок хуридита с лязгом обрушился на плечо кормчего. Кольчуга выдержала, но удар сбил Руджа с ног. Хуридит еще раз замахнулся, однако добить не успел. Клинок подоспевшего Данила поймал меч врага.

– Как вовремя…– прошептал Рудж и с облегчением закрыл глаза. В исходе поединка он не сомневался…

Данил послушно уронил меч.

– Вперед! – скомандовал копейщик, и светлорожденный вышел из чулана.

Теперь оставалось лишь дождаться благоприятного случая. И случай представился.

Одному из арбалетчиков приглянулся клинок Данила. И хуридит, шагнув за спину светлорожденного, наклонился к мечу.

Есть! Сапоги светлорожденного полетели в физиономию второго арбалетчика. Банг! – арбалетная стрела ушла в потолок. Данил перехватил копье, рванул в сторону, и копейщик, описав полукруг, врезался в любителя мечей, сбил его с ног и сам растянулся на полу. Копье, однако, не выпустил. Второй арбалетчик выхватил меч… получил пяткой в солнечное сплетение и отключился.

Данил подхватил свой меч, не забыв пнуть второго арбалетчика, а копейщик, бросив оружие, вскочил и помчался по коридору, вопя и призывая подмогу.

Помощь подоспела в виде доброй дюжины солдат и трех монахов. Вся свора немедленно накинулась на светлорожденного. Вот только этим монахам было далеко до ночного противника Данила, Брата-Хранителя Дорманожа, а солдаты представляли опасность для мастера Мангхэл-сёрк разве только с арбалетами в руках. Светлорожденный немедленно рванулся вперед, прикончил самого здорового из монахов, проскочил в образовавшуюся брешь, полоснул мимоходом (но насмерть!) еще двоих и оказался позади хуридитов. Солдаты завертели головами: куда подевался этот голый имперец? У монахов реакция была получше, но они были впереди, потому теперь между ними и Данилом оказалась живая преграда из десятка копейщиков. Впрочем, ненадолго. Меч светлорожденного замелькал в воздухе. Движения его были экономны и стремительны, клинок выписывал сложный узор, и каждый завиток этого узора заканчивался брызгами крови. Язык не повернулся бы назвать это схваткой. Копейщики не то что сопротивляться – даже разглядеть Данила на могли… Монахи оказались попроворней. Ровно настолько, чтобы прожить на несколько мгновений дольше.