Варяг. Княжий посол - Павел Мамонтов

– Давай! – крикнул Воислав.

И они с Данилой прыгнули в разные стороны и снова наискось по улочке приблизились к всадникам. Две стрелы, предназначавшиеся Воиславу, он отбил сам. Мечами! И подошел почти вплотную к конникам, но те не приняли боя: развернули коней в сторону и отъехали назад, но и отступая, умудрились метнуть стрелы! Молодцов пригнулся, оперенная смерть пролетела выше над головой, но рядом упали еще несколько стрел по-другому – навесом. Впереди опять образовалась толчея – это к всадникам прибыло подкрепление.

Стоящие первыми конники убрали луки и вытащили клинки, подняли лошадей на дыбы. Воислав бесстрашно кинулся под копыта. У одной лошади ему удалось подсечь ноги, та с обидным ржанием повалилась на стену, придавливая всадника, но за ней оказались трое конных лучников, уже оттянувших тетивы. Воиславу увернуться было некуда, и что самое обидное, Данила никак не мог прикрыть своего батьку: ни щитом, ни телом!

Щелчок тетивы он не услышал и звук попадания тоже, просто увидел, как одна из лошадей конников вдруг взбесилась и принялась бешено гарцевать, растолкав остальных. И лишь после заметил на крыше вдали двух человек, привставших, чтобы выпустить новые стрелы.

«Дровин и Айлад, – пронеслось в голове у Молодцова, – неужели все-таки нашлись?»

Всадники отреагировали с похвальной быстротой: спешились, так что от обережников их укрывали раненые кони, и немедленно выпустили в ответ стрелы по лучникам на крыше.

– Батька! – крикнул Данила, не ожидая, что его услышат сквозь ржание коней, но Воислав уже повернулся к нему.

– Обратно в тупик, – приказал он.

Вдвоем они подбежали к вонючей стене.

– Давай, ты первый, – сказал Воислав, сложив ладони горстью.

Данила уперся ладонью в руки варяга, и его будто на пружине подбросило, он зацепился за край стены, перекинул ногу, вытянул руку вниз и поймал ладонь Воислава. Молодцов поднял своего батьку вверх, и они вместе спустились вниз, прямо на штабеля бочек. Пройти по ним все-таки можно было, обережники выбежали на темную пустынную улицу; если тут кто и жил, то старался не выглядывать на улицу. Шум от переполоха на улице доносился сюда приглушенным, но так будет недолго.

– Куда дальше? – спросил Молодцов.

– Прямо через пару перекрестков будет поворот налево, который выведет прямо к Угорским воротам. Но нам сейчас это не годится, нужно в городе затеряться. Надеюсь, что Айлад с Дровином выбрались.

Воислав хорошо ориентировался в Преславе, наверное, успел разобраться, пока Данила дрых и строил из себя чтеца в Академии. Или же он здесь бывал раньше.

– Они ищут двоих, – спокойно сказал Молодцов.

Воислав посмотрел в глаза своему человеку, своему ученику, и не стал спорить.

– Ты прав, – ответил он, – дай мне меч.

– Ты уверен, батька?

– Живо, я сказал, и кольчугу скидывай, я их сохраню для тебя. Встретимся через два дня у Угорских ворот, я тебя найду. Куда идти думаешь?

– Ну, я решил… – замялся Молодцов.

– Постой, верно, не говори мне, и я тебе не скажу. Ступай, где встретимся, знаешь. Храни тебя Бог, Даниил.

– И тебя, батька!

Обережники разделились, только один нес на себе лишний десяток килограммов железа и рисковал гораздо больше.

А Даниил в самом деле знал, куда идти.

Как он и ожидал, по пути к дворцу улицы были пусты, а все стражники рыскали в самом городе и у ворот, но тут Данилу ждала еще одна удача, как он полагал, двойная. Во-первых, на одном участке стены между башнями не было ни одного воина, а во-вторых, он углядел недалеко пару попрошаек, грустно мнущихся в углу.

– Эй, чего топчетесь? – весело спросил он. – Как Камен поживает?

– Да жив, что ему сделается. А ты кто такой? – спросил один из профессиональных нищих.

– А я друг его, так чего топчетесь, во дворец не идете?

– Как туда пойдешь, стража не пускает.

– Так через стены можно перелезть.

– Ты что, – попрошайки округлили глаза, – за это мигом стрелу схлопочешь.

– От кого, где ты тут солдат видишь? Ну сам боишься, меня подсади, а я уж заберусь.

– И за такое могут шкуру со спины спустить.

– Короче, – Данила добавил в голос воина-обережника, – у меня важная весть для Камена, и доставить ее нужно быстро, кому сказал, помогайте мне.

И попрошайки помогли. Данила не без труда забрался на пятиметровую стену, и его в самом деле никто не попотчевал железом. Он кинул вниз серебряную ногату:

– Это вам за помощь, ждите утра и заходите.

Молодцов спустился со стены, увидел рядом полупустую корзину, поднял ее на плечо и, не скрываясь, пошел по дворцу. Пару раз ему попадались прохожие, но на него не обращали внимания. Данила поставил корзину возле какого-то хлева, в котором, как оказалось, спали люди.

– Я от Камена, – буркнул Молодцов, – скажите, чтоб меня не беспокоили, выспаться надо.

Волшебные слова и тут оказались к месту; ночевавшие там без лишних слов забросали его соломой и не разбудили, когда их с рассветом позвали на работу. Данила продолжил с удовольствием спать, ведь, как он считал, с ним теперь ничего не случится.

* * *

– Говоришь, уснул как ни в чем не бывало? – переспросил Камен.

– Да, а до этого через стену перелез, мне о том Курчавый рассказал.

– Угу… а до того, как он смылся, он вроде считать умел?

– Да, по-арамейски, и писать мог на греческом и по-нашенски.

– Прямо писать?

– Ну не знаю, люди говорят, – пожал плечами Сашко.

– А может, он из тех ромеев, которых вчера по городу искали?

– И что же, он сюда прибежал, да как так может быть, зачем ему это?

– Как, да вот так, – Камен почесал подмышку под костылем, – схожу-ка я к Димитру, пусть он пришлет пару воев. А ты беги к тому сараю и приглядывай, чтобы тот грамотей никуда не сбежал. Понял?

* * *

Данилу разбудили тычком древка в живот. Он согнулся, попытался отмахнуться, не совсем понимая, что случилось. Его тут же скрутили, ткнули лицом в солому, достаточно умело обыскали. Сразу нашли кривой нож, кистень, забрали, естественно. Хорошо, что окровавленную и порубленную свитку Данила выбросил, а его сапоги и портки были так заляпаны грязью и, по-честному сказать, воняли, что отыскать на них следы крови не представлялось возможным.

Тем не менее Молодцова подняли за руки и куда-то повели, ничего не объясняя. Пока его вели, он думал. Что-то тут было не так, но пока непонятно что. Вдруг его просто приняли за какого-то бродягу, который пролез во дворец. Что ему тогда светит? Плетей? Тоже ничего хорошего. Двое воинов резко остановили Молодцова, нагнули еще ниже, проезжающий мимо всадник остановился: