Дина. Последний дракон - Лене Каабербол

Корабль «Морской Волк», снявшись с якоря, пустился в путь на полных парусах, и у команды было немало дел с канатами, тросами и многим другим в этом же роде. Я нашла себе убежище за бочкой с водой. Мне больше не требовалось играть на отцовской флейте, чтоб меня не обнаружили, достаточно было тихонько сидеть и не путаться под ногами. И только иногда несколько раз подуть, когда кого-нибудь угораздит глянуть в мою сторону.

Это было так просто! Куда как просто! Как могло все так легко пройти для меня? До встречи с Сецуаном я даже не знала, что есть на свете Дар Змеи. Я никогда не училась пользоваться им, если не считать недолгого странствия из Сагислока в Сагис-Крепость. То было единственное время, которое я по-настоящему провела вместе с отцом, а тогда всего охотней желала бы избавиться от него. Ныне я знала все до конца. У меня был Дар Змеи, я могла заставить глаза и уши других людей верить вранью. Вранью или сну. Или, может, тому и другому. Но я не могла лгать самой себе. И в конце концов, как выяснилось, не могла соврать Нико.

Я по-настоящему не знаю, как это произошло. Я мерзла, я задыхалась, мне было худо, и я была жутко несчастна из-за того, что бросила Давина и Розу там, на берегу, с Калланом, не зная, окажут ли им вовремя помощь. Но я тоже устала, а последние сутки не очень много спала. Я, может, лишь на какой-то миг вздремнула. Во всяком случае, внезапно возле моего убежища возник Нико, не спускавший с меня глаз.

— Дина!

Взгляд у него был такой, будто он сомневался, не привидение ли я. Я быстро подняла флейту, но все же не успела. Нико протянул руку к блестящему черному мундштуку и остановил меня. Я знала, что он узнал эту флейту. Ведь он видел, как Сецуан играл на ней, он видел, как его игра отворила ворота в Сагис-Крепость и выпустила на свободу ее узников.

А теперь он увидел меня с этой флейтой.

Он не спросил, как я прошла на борт. Думаю, он знал это. Думаю, он понял это в тот самый миг, когда увидел флейту моего отца.

— Почему? — только и спросил он.

— Потому… потому что я не хочу, чтоб тебя убили, — ответила я.

— Теперь ты в силах справиться и с этим? — спросил он.

— Раз я поплыву вместе с тобой, ты будешь осторожней, — упрямо заявила я.

Он на миг закрыл глаза.

— Вы что, думали, что никогда не позволите мне уйти? — спросил он. — Ты и твоя матушка. И твой твердолобый старший братец. Тебе ясно, как холодна была вода? Он мог утонуть. Всякий сколько-нибудь разумный человек сдался бы. Но нет, нет! Семейство Тонерре крепко вцепляется в меня.

Его глаза были испещрены красными прожилками, и от него несло пивом. Ясное дело, с мужчинами это бывает, да и со многими женщинами тоже. Если нельзя быть уверенным, что вода свежа и чиста, пиво — замечательное средство утолить жажду. Но с Нико… С Нико это был недобрый знак. По-настоящему он пиво терпеть не мог. Но уж если ему начать, то выпивал он куда больше, чем надо. Пива или вина, а то и чего покрепче.

Я ничего не сказала. Он выглядел уже… и вправду не знаю как. Будто у него где-то болело, но он не хотел это показывать. И вместе с тем… Когда я первый раз увидела его, мне дали знать, что он наверняка убил троих — старика, женщину и ребенка. Только моя мама верила, что он этого не делал. Все-таки я его не боялась. Ну, так, по-настоящему. Но теперь… С ним что-то произошло. А этот новый Нико… Его я могла бы хорошенько испугаться.

— Дай мне твою флейту, — сказал он.

— Зачем?

— Ты прокралась тайком на борт чужого корабля без разрешения. Таких, как ты, кличут «заяц», «слепой пассажир». И первое, что делают с такими людьми, Дина… их разоружают.

— Но это ведь всего-навсего флейта.

— Дина, мы оба знаем, что эта флейта — оружие. Во всяком случае в руках того, кто умеет пользоваться ею. А ты явно делаешь это.

Я едва разжала пальцы.

Казалось, пальцы не желали выпускать свою добычу.

— Вставай!

Я неуверенно глянула на Нико:

— Что ты собираешься делать?

— То, что делают с зайцами, — ответил он.

— А что это?

— Запирают их в надежном месте и приглядывают, чтоб они не натворили бед. Вот так!

Он схватил меня, не причиняя боли, но вырваться я не могла. А флейту он держал так, будто она и вправду была оружием, которое может колоть или резать. Осторожно, почтительно. Теперь у меня не оставалось надежды вернуть себе эту флейту.

Ворона недовольно разглядывал меня, нахмурив брови:

— Что за тролленка ты поймал?

— Дина Тонерре, — коротко ответил Нико. — Сестра Давина.

— Да, я это вижу. Но какого черта она здесь делает? Разве ее не было на берегу Троллева залива вместе с другими?

Я заметила, что Нико колеблется.

— Открыто — нет! — так ответил он, ни словом не упоминая моего отца и этой истории с Даром Змеи.

Ворона пристально смотрел на меня. Его взгляд был тверд, словно каменный уголь.

— Как ты попала на борт? — спросил он.

Если бы я могла заставить его думать о чем-то другом. Если бы он захотел хоть на миг отвести свой взгляд в сторону… Но флейта была у Нико, а он не выпускал мою руку из своей.

Я просто стояла, не произнося ни слова, потому что мне не приходило на ум ни одного объяснения, которое не звучало бы как вранье либо колдовство или же как то и другое вместе.

— Ну? Я слушаю!

— Я… я попросту взобралась по веревочному трапу.

— По веревочному трапу? Да его там нет! — Он кинул быстрый взгляд на борт корабля.

И там она по-прежнему висела, эта веревочная лесенка, которой они пользовались, когда сами взбирались на борт.

— Энок! — крикнул Ворона. — Что это значит?

Один из корабельщиков быстро отставил в сторону кружку с водой и подошел узнать, о чем это говорит Ворона. Энок не спускал глаз с веревочной лесенки, что колыхалась туда-сюда, сопровождая движения корабля и окуная свой нижний конец в воду всякий раз, когда «Морской Волк» кренился набок.

— Сожалею, Местер! — пробормотал он. — Ведь я, должно быть, забыл ее.

Рука Вороны развернулась с быстротой молнии и со страшной силой ударила Энока по затылку так, что раздался хлопок.

— Ах, забыл! Так ты и дома оставляешь дверь открытой, чтоб всякий мог заглянуть к тебе? Погляди-ка, что мы заполучили из-за твоей забывчивости! — Он указал на меня острым, обвиняющим указательным пальцем.

Казалось, будто корабельщик только теперь заметил меня.

— Так это же девочка! — сказал он.

— Да, это и вправду девочка! Не успели мы избавиться от братца, как уж сестрица тут как тут! Убери лестницу, пока все остальное семейство не выстроилось на палубе!