Железная хватка - Чарльз Портис

— Здорово тебе, — отвечает Лабёф. — Да вот с исполнителем твоим беседуем. В Литл-Рок он так и не поехал. У нас деловой разговор.

А Кочет конфету жует.

— Садись, — говорит, — сестренка, возьми тянучку. Вот этот арестант зовется Лабёфом. Говорит, рейнджер он в Техасе. Сюда приехал учить наших коровок капусту щипать.

— Я его знаю, — говорю я.

— И еще утверждает, что идет по следу нашего пройдохи. Хочет к нам присоседиться.

— Я знаю, чего он хочет, и уже сказала ему, что нас его помощь не интересует. А он у меня за спиной сюда пробрался.

— А что такое? — спрашивает Кочет. — В чем беда-то?

— Нету никакой беды, кроме той, что он сам себе накликает, — говорю я. — Он мне предложение сделал, и я от него отказалась. Вот и все. Нам он без надобности.

— Ну а вдруг пригодится? — говорит Кочет. — Платить за него не надо. Зато у него есть крупнокалиберный карабин Шарпса[44] — если на нас вдруг нападут бизоны или слоны. И стрелять, говорит, умеет. Я за то, чтоб ехал с нами. Нам может выпасть энергичная работенка.

— Нет, нам он не нужен, — стою на своем я. — И я ему уже так и сказала. У меня теперь есть лошадь, и все готово. Вы все свои дела сделали?

Кочет отвечает:

— Готово все, кроме харча, а за ним дело не встанет. Старший помощник спрашивал, кто мне ведомости заполнял. Сказал, что ежли тебе работа нужна, он тебя устроит на хорошее жалованье. А еду нам жена Поттера готовит. Кухарка она не то чтоб очень, но сойдет, да и деньги ей сейчас не лишние.

Тут Лабёф встрял:

— Должно быть, я ошибся в человеке. И ты, Когбёрн, позволяешь таким соплюшкам помыкать собой?

Кочет холодно так взглянул на техасца и говорит:

— «Помыкать», ты сказал?

— Помыкать, — подтвердил Лабёф. — Так я и сказал.

— А может, хочешь взглянуть, как по-настоящему помыкают?

— Никто здесь никем не помыкает, — сказала я. — Исполнитель работает на меня. И я ему плачу.

— И сколько же ты ему платишь? — осведомился Лабёф.

— А вот это уже вас не касается.

— Сколько она тебе платит, Когбёрн?

— Она мне платит довольно, — отвечает Кочет.

— Пять сотен долларов?

— Нет.

— А столько выкладывает за Челмзфорда губернатор Техаса.

— Да что ты, — говорит Кочет. Подумал немного, а потом: — Да, звучит заманчиво, но я уже пытался как-то поголовные взыскивать со штатов, да и с железных дорог. Там тебе наврут, и глазом моргнуть не успеешь. Еще повезет, если хотя бы половину обещанного взыщешь. А иногда и вообще ничего не получаешь. Как-то подозрительно все это. Пятьсот долларов — что-то маловато будет за того, кто убил сенатора.

— Биббз был мелкий сенатор, — говорит Лабёф. — Они б там за него ни шиша не предложили, только это бы скверно выглядело.

— Каковы условия? — спрашивает Кочет.

— Плата по приговору.

Кочет и это обдумал. Потом говорит:

— Может, убить его придется.

— Не придется, если с осторожностью.

— А если и не убьем, его все равно могут не осудить, — говорит Кочет. — А если и осудят, к тому времени на деньги эти уже с полдюжины заявок наберется от всяких занюханных местных законников. Нет, я, наверно, лучше все-таки с сестренкой поеду.

— Ты самого интересного еще не дослушал, — говорит Лабёф. — Семейство Биббз за Челмзфорда пятнадцать сотен дает.

— Вот оно что, — говорит Кочет. — На тех же условиях?

— Нет, тут условия такие: просто взять и доставить Челмзфорда шерифу округа Макленнан в Техасе. Все равно, живого или мертвого. Платят, как только его опознают.

— Это мне больше по душе, — говорит Кочет. — И как думаешь деньги делить?

Лабёф ему:

— Если доставим живым, эти пятнадцать сотен я разделю с тобой пополам, а себе заберу награду штата. Если же придется его убить, я отдам тебе треть денег Биббзов. Это пятьсот долларов.

— И ты собираешься все денежки штата прикарманить?

— Я на это уже почти четыре месяца потратил. По-моему, мне причитается.

— А семья раскошелится?

Лабёф ему:

— Кривить душой не стану, Биббзы прижимисты. Они к деньгам липнут, как холера к негритосу. Но я прикидываю, что раскошелиться им придется. Они уже и на людях выступали, и объявления в газетах печатали. У Биббза имеется сын, Толстяк, так он метит на стариковское место в Остине. Он просто вынужден будет платить.

Из пальто своего плисового Лабёф достал объявления о награде и газетные вырезки, разложил на столе. Кочет их несколько времени перебирал. Потом спрашивает:

— Ну так что ты на это возразишь, сестричка? Откажешь мне в лишнем шальном заработке?

Я говорю:

— Этот человек желает увезти Чейни в Техас. А мне этого не надо. И мы так не договаривались.

А Кочет:

— Но мы же все равно его сцапаем. Ты хочешь, чтоб его поймали и наказали. Это мы и намерены сделать.

— Я хочу, чтоб он знал — наказывают его за убийство моего папы. И мне без разницы, сколько собак и толстяков он прикончил в Техасе.

— Вот ты ему это и сообщишь, — говорит Кочет. — Прямо в лицо и выложишь. И плюнуть в него можешь, а то и песок дорожный пускай жрет. Можешь пулю в ногу ему засадить, а я его тебе подержу. Только сначала его надо поймать. И тут нам подмога не помешает. Ты какая-то насчет этого несговорчивая. Молодая потому что. А пора учиться, что не может выходить по-твоему в самой малейшей частности. У других людей тоже есть интересы.

— Коли я что-то купила и заплатила за это, оно по-моему и будет. Думаете, почему я вам плачу? Чтоб не по-моему было?

Тут опять Лабёф встревает:

— Она все равно никуда не поедет. Не понимаю я вообще, о чем вы толкуете. Это неразумно. Я не привык в своих делах советоваться с детьми. Беги домой, малявка, мама заждалась.

— Сами бегите домой, — отвечаю. — Вас никто сюда не звал с этими вашими шпорами.

— Я ей уже сказал, что может тоже поехать, — говорит Кочет. — Я за ней сам присмотрю.

— Нет, — отвечает Лабёф. — Она будет только мешать.

А Кочет ему:

— Многовато на себя берешь.

А Лабёф:

— От нее будут только хлопоты и путаница. И ты сам это прекрасно знаешь. Сядь подумай. Она тебя совсем затуркала своим нахальством.