Вооружена и очень опасна - Алина Кускова

Через пять минут раздался звонок. Алена, с укором поглядев на Семена, пошла открывать.

Сразу же после этого в небольшом коридорчике Кротовых раздалась какая-то подозрительная возня. Василина Семеновна, так и не успевшая пригубить спасительную дозу, втиснулась одновременно с сыном в дверной проем.

Посреди тесного коридорчика возился спортивного вида привлекательный блондин с накладной белой бородой, съехавшей от проявленного усердия набок, в красной шубе, из-под этой горы торчала довольная физиономия Алены.

Семен обозлился! С невесть откуда взявшейся в его нетренированном теле силой он поднял за загривок блудливого Деда Мороза и выкинул в подъезд.

– Извв-в-вняй-те, – пробормотал тот заплетающимся языком. – Ош-ш-шиб-чка. Я из пят-той и в пят-т-ую.

Василина Семеновна горестно воскликнула и побежала допивать валерьянку.

В семь часов вечера Василина Семеновна, предварительно закатав рукава халата, пошла открывать сама. На пороге стояла парочка, разодетая под традиционных новогодних героев. Дед, по всей вероятности Мороз, в красном пуховике держал под руку неопределенного возраста Снегурочку в голубой замызганной дубленке. После того как Василина Семеновна поинтересовалась, не из пятой ли те квартиры, и получила отрицательный ответ, она пропустила их в прихожую. Из-за компьютера выудили Борюсика и поставили перед гостями.

Поначалу поздравление шло вяло и скованно. Мороз со Снегурочкой путали текст, волновались, отпрыск вертелся на месте, готовый улучить момент и рвануть обратно к компьютеру. Чета Кротовых взволнованно прислушивалась к возбужденным крикам в пятой квартире. Василина Семеновна, расстроенная поведением ветерана, заголосила было про елочку, одиноко страдающую в лесу, и вновь потянулась к валерьянке.

Ситуация разрешилась сама собой, когда Борюсик захотел пить.

Семен налил ему сок, а себе мутной жидкости из огромной маминой бутыли. Василина Семеновна со словами: «Фиг с ним, один раз живем!» – открыла бутылку шампанского, приготовленного на Новый год.

Вскоре беззаботная, нетрезвая компания из разряженных Мороза, Снегурки, переросшего зайца, потрепанной лисы и Шрека (его изображала сама Василина Семеновна с одноименной маской на лице) бегала вокруг нарядной елки, взрывала хлопушки, кидалась мандаринами и пела песни. Возглавлял импровизированный хоровод одноглазый пират Борюсик, которому праздник чрезвычайно нравился. А у дверей в комнату стоял зашедший поздравить Василину Семеновну с наступающими праздниками ветеран, родной внук которого в данный момент без разрешения деда веселился в пятой квартире.

– Все кончено, – стонала Василина Семеновна на плече Клеопатры Деонисовны.

Сегодня, на следующий день, у нее страшно болела голова. Но хуже другое! Она ничего не помнила после того, как поздоровалась с Варенцовым и предложила тому штрафную, от которой нельзя было отказаться.

– Может быть, голубушка, – успокаивала ее приятельница, – ничего страшного не случилось?

– Может быть, – кивнула Василина, – а может быть, и случилось. Алена с Семеном тоже ничего не помнят, а Борюсик только смеется.

Клеопатра Деонисовна, племянник явно пошел в нее, здраво рассудила. Если Василина сегодня проснулась в своей постели, то можно смело предположить, что и уважаемый ветеран благополучно добрался до соседней квартиры, разогнал внука с компанией и лег спать. Она посоветовала приятельнице позвонить и поздравить Василия Игнатьевича с наступающими праздниками. Разве он не обрадуется этому? Нет? Тогда очень странно, почему сам пришел поздравлять. Ничего странного! Он искал повод и нашел его. Василине Семеновне и искать не нужно.

С этими словами Клеопатра Деонисовна всучила той телефонную трубку.

Пока приятельница мило беседовала по телефону, она успела подкрасить губы, переодеться и открыть дверь.

На пороге стоял начальник лесхоза Анатолий Сергеевич Пушкин. Это был ее «уважаемый ветеран». Он тоже намекал, восторгался, но она не спешила иметь на него виды. Внешность у Анатолия Сергеевича разнилась с великой фамилией. Он был тучный, лысый, неповоротливый, но обаятельный и веселый. В его обществе Клеопатре Деонисовне нравилось сидеть долгими зимними вечерами с бокальчиком хорошего вина и беседовать о высших сферах. Это была любовь? Может быть, как думала пожилая дама, но червь сомнения точил ее далеко не наивную женскую душу. Слишком уж хорош был Пушкин для того, чтобы задержаться в холостяках до столь почтенного возраста. Впрочем, внешне Анатолий Сергеевич был далеко не красавец, но кто смотрит на внешность после шестидесяти лет? Мужчины к этому времени за редким исключением все неповоротливы и лысы.

Итак, он стоял перед ней, обнимая горшок с цветком, и пламенно улыбался.

– «Рождественская звезда»! – обрадованно воскликнула дама и оправдала его надежды. – Как я люблю этот цветок, только он у меня дольше месяца не живет. Не умею ухаживать за этой капризной красавицей.

Клеопатра Деонисовна взяла цветок и пошла в гостиную пристраивать его на видное место.

– Проходите, Анатолий Сергеевич, дорогой! Ваши мальчики поставили мне изумительную елку...

Медленной тяжелой походкой гость прошел следом за хозяйкой.

* * *

Катя не понимала, почему тетя частного сыщика пригласила ее в гости. Мотивация того, что им следует ближе познакомиться, потому что они с госпожой Туровской живут в одном городе, как-то не вязалась с семейным торжеством, устроенным в честь приехавшего племянника. Но Катя пошла, предварительно переговорив с Аленой, узнав, что туда же направляется и Василина Семеновна. Это обнадеживало. Конечно, можно было пообщаться и с сыщиком в неформальной обстановке. Что это ей даст? Она не знала. Алена твердила, что Туровский холостяк, но Катя чувствовала себя с ним как цикада с австралийским кузнечиком. Об этих коварных насекомых Катя Серегина видела передачу по телевизору. Большие бело-зеленые кузнечики Австралии умеют подражать брачному пению цикад, чем постоянно пользуются, заманивая в свои сети наивных бедняжек, стремящихся на зов любви. И вместо брачных игр устраивают им харакири, сжирая несчастных, всего лишь пытавшихся устроить свою личную жизнь. Вот Андрей Туровский почему-то напоминал Кате большого бело-зеленого австралийского кузнечика.

Когда она пришла к Клеопатре Деонисовне, Андрея еще не было. Зато в гостиной на диване сидели двое мужчин, одним из которых оказался Олег Воскресенский. Повинуясь природным инстинктам, Катя невольно начала кокетничать. Хорошо, что это выражалось не словами. Просто живот сам по себе подтянулся к позвоночнику, плечи расправились, словно кто-то стукнул ей по «горбу», на лице появилась идиотская улыбка, а ресницы наивно захлопали, как крылья довольной бабочки, обожравшейся нектаром. И это при том, что Олег Воскресенский ей категорически не понравился с первого взгляда!

А первый раз она увидела его там, возле мусорных контейнеров, на следующий день после ночного ограбления банка. Что он делал? Искал потерянный мешок или искал встречи с ней? Да, она не слишком вежливо тогда удалилась, но теперь он делает вид, что не узнает ее. Значит, рыльце у него в пушку. Очень даже привлекательное рыльце. И глаза такие большие и внимательные, как окуляры, смотрят на нее с нескрываемым интересом, словно это биолог разглядывает неизвестную доселе науке паучиху Супер-черную вдову под микроскопом. Катя хмыкнула, она может сплести сеть, может. Только ей этого совершенно не надо! Еще чего. В знак протеста живот отлип от позвоночника и противно заурчал.