Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри "попаданца" - Герман Романов

Одна пушка на берегу стоит трех на палубе, а то и больше — ибо калибр весьма серьезный, по бригу из такого стрелять, что с дробовой фузеи картечью в мышь попасть…

И это еще ни один неприятный подарок, о котором французы, ставшие союзниками, говорят с придыханием — сюрприз!

Ново-Мангазейский острог

— Не надоело копать землю, Джеймс Онли?

Бывший шкипер и пират вздрогнул, он никак не ожидал услышать английскую речь из уст краснорожего дикаря, а таковыми он продолжал считать всех московитов, хотя старательно прятал свои чувства, познакомившись с немудреным механизмом под названием «дыба».

— Ты язык проглотил, шкипер «Морского орла»?

За минувшие пять лет это были первые английские слова, сказанные ему незнакомым человеком.

— Что тебе от меня надо?

Ругательное слово «варвар» застряло у шкипера в глотке, ибо туземец никак не походил на дикаря. Обычный московит, а рожа красная потому, что молотом помахал на кузнице — вон какой здоровяк, мышцы бугрятся. Такой если кулаком приложит, мало не покажется.

— Тебе передает привет лейтенант Джордж Уинслоу. Хотя он уже давно майор, шкипер. Мы, наконец, разыскали, куда ты делся, мистер Онли. Как же тебя угораздило?

«Это не русский мужик, он говорит как уроженец Лондона. Московиты так не могут. Но кто? Неужто губернатор решил проверить меня и подослал своего человека?! Да нет, с чего бы — невелика птица обычный шкипер! Или это действительно уроженец Англии? Ведь он знает Уинслоу!»

— Чего молчишь, шкипер?

Джеймс невольно бросил по сторонам подозрительный взгляд и убедился, что за ними никто не наблюдает. Четверо матросов из его бывшей команды занимались своими делами. Один носил камни, другой копал землю, а двое таскали носилки. И так час за часом, день за днем — Онли иногда сходил с ума от этой монотонности.

Русские отстраивали Ново-Мангазейский острог со всевозможной тщательностью, а потому, к великому удивлению англичан, дорожили каждой парой рабочих рук. Первым делом пиратов осмотрел врач — отделив семерых больных и немощных, добавив к ним изломанного пытками шкипера, остальных моряков отправили на загадочный Клондайк мыть золото, и больше никого из своей команды Онли не видел.

Двое из оставшихся моряков умерли от непосильной работы, хотя кормежка была обильной. Еще один решил сбежать, скрывался в горах неделю, но был пойман. Несчастного русские забили насмерть батогами — и эти гибкие палки устрашили остальных британцев от столь опрометчивых шагов.

Больше на жизнь никто не жаловался — как говорят русские, каторга есть каторга, но если ты не «вечник» и не умрешь, то глотнешь воздух свободы рано или поздно…

— Почему я должен верить, что ты от Уинслоу?

— Брось, Онли, московитам не до таких игр, чтобы проверять твою лояльность к ним. У твоей Джессики на заднице большая родинка, а в Кингстоне вы прятали деньги под порогом, сорок полновесных гиней. Не беспокойся, твоя любовница уже никогда не сможет их потратить…

У Онли с души упал огромный камень, сердце бешено застучало, ускоряя свой ритм. Тягостное прозябание в суровой Аляске уже не казалось ему таковым. Это же бесценный опыт и полученные здесь знания.

Особенно последние — он приблизительно знает дорогу к русскому золоту, что добывают где-то на севере, на берегах реки Юкон. Клондайк сделает Британию сказочно богатой, а заодно и его самого.

— Лейтенант здесь? То есть майор… — тут же поправившись, спросил шепотом Онли.

Кузнец провел ладонью по грязному кожаному фартуку, прожженному во многих местах, коротко кивнул и так же тихо сказал:

— Поговори со своими матросами ночью. Я открою пакгауз и выпущу вас. За тем белым камнем, где одинокая сосна, спрятаны два мушкета и пара пистолетов. Охранником у ворот стоит сегодня наш человек, так что ночью ты будешь свободен. Корабли после заката войдут в губу…

Кузнец неожиданно отскочил от Онли и громко заговорил, переходя на русский язык.

— Работай лучше, сволочь, это тебе не мамкины пироги жрать, а каторга! Не прохлаждайся, выкидыш, а то батогов отведаешь!

Онли не успел удивиться, как получил сильный удар сапогом в живот, от которого его скрючило. И хотя ему было очень больно, но в душе он радовался, что соотечественник оказался настолько изворотлив.

— Что ж ты его бьешь, Ермошкин?!

Рядом раздался знакомый до боли властный голос. Онли задрожал, вспомнив пропитанный кровью и мочою подвал и этого губернатора, что отдал его в руки жестоких палачей.

— Так лодырничает разбойник этот, ваше превосходительство, батогов выпрашивает!

— Ты, Ермошкин, без самоуправства здесь! Они каторжники, но души христианские имеют, хоть и схизматики… Так что ты побережней с ними, людишек у нас маловато!

— Прощения просим, ваше превосходительство. Только силы нет смотреть на непотребство, что здесь творится!

Онли восхитился только ему понятным двусмысленным ответом — действительно, непотребство сплошное, настоящих джентльменов в самом натуральном рабстве держать, будто негров на плантации, как делают в южных штатах бывшей когда-то английской колонии.

Вена

— Надеюсь, что поляки не сделают такой глупости!

Император Священной Римской империи германской нации Франц II, эрцгерцог Австрийский, король Чехии, Венгрии и прочих земель властитель задумчиво посмотрел на колеблющееся пламя свечей в массивном канделябре, что стоял в кабинете со времен Марии-Терезии.

Ему не спалось.

Полученные свежие вести из Варшавы не могли не обрадовать императора. Судя по всему, с владычеством надменной Пруссии в Польше покончено, восставшие поляки практически отовсюду выбили войска «брата» Фридриха-Вильгельма — пруссаки очистили Вислу.

Теперь все зависит от позиции русских — если «брат» Петер, еще один давний ненавистник Австрии, отправит свою армию за Буг, то следует вмешаться, ибо в противном случае рано или поздно его держава может быть поделена между русскими и французами.

— Мы сейчас словно попали между молотом и наковальней, ваше величество! Так продолжаться не может!

Канцлер Священной Римской империи Карл Теодор фон Дальберг будто прочел тягостные мысли своего императора, и, наклонившись перед креслом монарха, продолжил резким голосом, словно забивая гвозди:

— Гош в любое время может нарушить «Вечный мир», а русский царь не скрывает своих панславянских притязаний!

— Вот потому-то, мой милый Карл, мы должны поддержать Костюшко в его борьбе против русских и пруссаков. Думаю, что на этот раз мы не можем позволить московитам занять Варшаву, ибо «брат» Петер сразу нацелится на Краков, а оттуда откроется путь…

Франц не договорил, но канцлер его прекрасно понял: древняя столица Польши — ключ к Чехии, самой богатой австрийской провинции, с потерей которой империя лишится значительной части своей промышленности.