Джульетта стреляет первой - Сергей Литвинов

– В лифчике неудобно.

Удивительный остров. Спокойно переодеваешься на пляже – и никто на тебя не смотрит. Но Таня автоматически огляделась. И снова ей показалось: в парке, в пальмовой аллее, что-то синеет.

Она отвернулась. Прикрыла девчушку своим телом. Растерла полотенцем, помогла застегнуть пуговицы клетчатой рубашки.

– А свитер?

– Нету, – виновато вздохнула Марьяна.

– Тогда опять надевай кардиган. А я сейчас.

И Таня на максимальном ускорении рванула в парк.

Да, зрение не обманывало – сейчас она отчетливо увидела две улепетывающие фигуры в синих комбинезонах. Вот придурки! Не поленились ведь проследовать за ними, затаиться и наблюдать, наблюдать.

– Ты куда бегала? – Девчушка легко перешла на «ты».

Садовникова не стала скрывать:

– Два идиота. Подглядывали, как ты переодеваешься.

– А, чилийцы? – махнула рукой Марьяна. – Это смотрители парка. Мигель и Хорхе. Они озабоченные. Все время на меня глазеют. – Хихикнув, добавила: – А брат ржет. Говорит, у меня и смотреть-то не на что.

Таня тоже не понимала, что может быть возбуждающего в угловатых девчачьих формах. Но вспомнила сегодняшний митинг на пристани, спросила осторожно:

– Ну, у вас ведь тут целое движение… против… м-мм…

А знает ли вообще двенадцатилетняя девочка это слово?

Но Марьяна легко закончила:

– Ага. Против педофилов. Правда, педофилов ни одного нету.

– А с чем они тогда борются?

– Делать нефиг, – вздохнула Марьяна. – Папа говорит, их наш комитет по культуре это, как его… спровоцировал.

– Тем, что пригласил детскую труппу?

– Да нет, это все давно началось! – с удовольствием проинформировала Марьяна. – С тех пор, как к нам на остров Шакти Саррендер приезжала.

– А кто это?

– Ты не знаешь? Очень известная, про нее даже в «Нэйшнл джиографик» писали! А потом она сама книжку выпустила. «Мне девять, и я в разводе». Что-то такое. Она устроила встречу и всем жителям свой роман подписала. У меня тоже есть.

– Ты читала?

– Мне что, делать нечего? – Марьяна взглянула с искренним ужасом. – Нам «Динку» в школе задали – третий месяц осилить не могу.

«Новое поколение», – усмехнулась про себя Садовникова – сама-то она книгу Осеевой проглотила за ночь и потом раз десять перечитывала.

– Блин. – Марьяна решительно запихнула гидрокостюм в сумку. – Теперь еще обратно за серфом переться. Он тяжелый, зараза. – Хихикнула. – Может, этих придурков чилийских попросить? Чтоб помогли?

– Других вариантов нет?

– Не-а. Папусик еще с утра напламбился до отключки, – тяжело вздохнула Марьяша. – А братка в Майами. На сборах.

Про маму вообще не упомянула.

– Давай я тебе помогу.

– Ты прямо тяночка![11] – Девочка взглянула с восхищением.

– Кто?!

– С чего тебе возиться со мной? Делать нечего?

– Сегодня нечего, – улыбнулась Татьяна. – Мне даже чемодан еще не привезли.

– А кормили?

– Утром на корабле съела банан.

– Вот дигроты!

– Кто?

– Ну, дебилы, задроты. Начальство наше. Неужели даже кафешку не показали?

– В моем домике есть кофе.

– Гениально. Ладно, фиг с ним, с серфом. Пошли сначала закинемся.

Марьяна легко подхватила свою сумку, спросила Татьяну:

– У тебя сотки есть?

– Доллары?

– Забудь, – ухмыльнулась девочка. – Ты не за границей.

Двинулась прочь с пляжа. Сполоснула ноги от песка под аккуратненьким душиком (Садовникова последовала ее примеру). Уверенно провела Таню через узкую полоску парка. Остановилась у нескольких велосипедов, прикованных к специальной подставке. Просветила:

– Сто ваших рублей в день. Тотальная халява.

– Ой, – вспомнила Татьяна, – я же с собой кошелек не взяла.

– Тогда буду тебя угощать, – с удовольствием сообщила Марьяна.

Вытащила из кармана джинсов две родимые российские купюры. Всунула в автомат. Отцепила велосипеды. Просветила Татьяну:

– Приковать надо завтра до этого же времени. В любом месте, где прокат увидишь.

– Здорово тут у вас!

– Да ладно. На них никто не ездит, – отмахнулась Марьяна. – Не круто.

– А на чем ездят?

– Мотобайки. Квадрики. Папаша мой, – нахмурилась, – на машине гонял.

– Где тут гонять-то?

Таня огляделась. Улочка совсем крошечная, даже более узкая, чем в Индии. Только гораздо чище.

– Ну, батя умудрялся, – личико сразу грустное.

Закинула сумку в корзину перед рулем, вскочила в седло, весело выкрикнула:

– Погнали!

И резко повернула прочь от моря.

Снова коттеджики, потом вдруг длинное, на целый квартал, двухэтажное здание. Окна или скрыты жалюзи, или тонированы.

– Это что? – заинтересовалась Татьяна.

– Тут наш крэйзи профессор опыты ставит! – просветила Марьяна.

– На ком?!

– На чилийцах. Да шучу я, ты че? Просто химичит, эликсир молодости, типа, создает.

Прибавила скорость, пояснила:

– Езжай быстрей, тут испарения. Говорят, очень вредные. Соседи с профессора давно хотят денег стребовать. За риск для здоровья.

– А есть риск?

– Папа говорит, нету. Но мне здесь все равно как-то не по себе становится.

Марьяна миновала «опасное место» на максимальной скорости. Сообщила:

– А сейчас поедем через трущобы. Ну, тут всякие продавцы, уборщики живут.

И Таня наконец увидела хотя бы намек на страну третьего мира. Переполненные мусорные баки, грязные витрины, тетушки в бигуди, тощие собаки, сушится белье, темнокожие люди сидят на корточках.

– У нас вообще-то не грабят, но ко мне однажды два кекса-китаезы подкатили. Лет по семнадцать, прыщавые. Дай, говорят, на мороженое. Ну, типа, кадрились, – весело сообщила Марьяна. – А я им нашу «штуку» зеленую даю. Они в ауте: «Сто такое? Сто зя деньги?» Не взяли. И даже клеиться больше не стали.

«Вот оторва!»

В Тане – когда общалась с новой знакомой – прямо какой-то материнский инстинкт пробуждался. Хотела бы она такую дочку. Спортивную, смелую, бесшабашную.