Светская львица за одну ночь - Бриди Кларк

— “Ваш нынешний обед представляет собой живительную смесь белокочанной капусты, брокколи и морских водорослей, плюс немного пырея”, — с ужасом прочитала Люси Джо. — По-моему, именно из этого и состоит болото.

Уайет услышал, как в другом конце стола ее желудок протестующе заурчал. И все же она взяла бокал, зажала нос и сделала глоток.

— Не так уж страшно, согласитесь, — шутливо сказал Уайет, не желая замечать, как исказилось лицо Люси — она с трудом сдерживала рвоту. Он обмакнул кусок картошки в беарнский соус и отправил в рот. — Теперь вернемся к делу. Мы должны решить, где вы учились. Покуситься на школы Брирли или Филипс-Экзетер я не дерзну. Нас тут же разоблачат. Будем говорить, что вы учились в школе мисс Диллард в Нью-Гемпшире. Все женщины в моем роду там учились.

— А вдруг кто-нибудь захочет проверить? И обнаружит, что мы лжем?

— Я уже все устроил. Там подтвердят.

Уайет успел позвонить директору, своему старому приятелю по гарвардскому клубу Hasty Pudding[8], и тот охотно отозвался на его просьбу говорить, что Люси Джо их выпускница.

— Вы все устроили? — Лицо Люси выразило крайнюю степень недоумения.

“Господи, до чего наивна”, — подумал Уайет, мысленно делая пометку для своей книги. А как, по ее представлению, делаются дела?

— Как только мы разберемся со всеми подробностями, — продолжал он, — я попрошу Рекса Ньюхауса поместить в своем блоге краткий биографический очерк о вас, по-моему, это неплохая идея. Совсем немного, просто чтобы вас представить. А когда “факты” будут переписаны несколько раз, никому не придет в голову их проверять.

— Итак, я окончила колледж мисс Диллард…

— Школу мисс Диллард. Это школа для девочек. Вас приняли в Академию Филлипса в Эндовере, но мама и слышать об этом не захотела. Кстати: когда будете говорить о членах своей семьи, никаких местоимений — просто мама, папа, бабушка и так далее.

— Прабабушка, прадедушка? — хихикнула Люси Джо.

— Вы говорите, что в университете не учились? — спросил Уайет, заглядывая в блокнот.

— Мне надо было работать, — с вызовом ответила Люси.

Уайет задумался.

— Ладно, университет не так важен. Скажем, что вы поступили в Новую школу здесь, в Нью-Йорке, но не окончили, потому что вам хотелось путешествовать.

— Чудеса в решете, да и только.

Люси вытерла с подбородка каплю омерзительного сока.

“Некоторые шимпанзе едят куда более аккуратно”, — подумал Уайет.

— Вы о чем?

— Прошло всего три дня, и вот я уже не я, а Люсия Хейверфорд Эллис, аристократка, выпускница элитной школы, избранница судьбы.

Уайет оторвался от своего блокнота и взглянул на нее.

— Не так-то все просто. Мало правильно говорить и правильно одеваться. Тут все зависит от манер, осанки, умения себя подать… От вашей, так сказать, ауры. Мы всего лишь набрасываем контуры, которые вы должны будете наполнить жизнью, а это нелегкая задача. Чтобы добиться успеха, вам придется изменить в себе решительно все.

— Внушительно, — проворчала Люси. — Постойте, а что мне говорить, если кто-нибудь спросит про нас с вами?

— Про нас с вами? — повторил Уайет. Маргарет глядела на него с любопытством.

— Ну да, про нас. То есть, как я понимаю, мы будем часто появляться на людях вместе. Так вот, кто мы друг другу?

Хороший вопрос. Уайет задумался: что опаснее для его репутации — представить Люси как родственницу или как свою девушку?

— Скажем всем, что наши семьи дружат уже несколько поколений, а мы знаем друг друга с пеленок, росли вместе, можно считать, двоюродные брат с сестрой.

Люси искоса взглянула на него.

— Ясно, братишка.

— Не вздумайте меня так называть. Я просто ваш старый мудрый друг, знакомлю вас с городом и между тем помогаю вам занять подобающее место в свете.

— Хм, мудрый?

Она снова отпила из бокала, позабыв зажать нос. Над ее верхней губой осталась полоска противного болотного цвета.

“Во что я ввязался?!”

Уайет побелел, увидев, что она вытерла губы тыльной стороной руки.

День четвертый, 16.52

— Позвольте мне, мисс Эллис, я открою вам дверцу, — суетился шофер, обежав машину сзади, чтобы опередить швейцара Гарольда, который неторопливо спускался по ступенькам дома Уайета. Сам Уайет вышел из парадной двери и следовал за ним.

— Благодарю вас, Марк, — сказала Люси, чувствуя себя королевой. На ней было темно-синее мини-платье “Тори Берч”, в котором ее ноги казались на удивление длинными и красивыми. Выскальзывая с заднего сиденья, она увидела свое отражение в сверкающем стекле “линкольна” и чуть не ахнула от изумления. Вот это да! Черная магия найденных Элоизой кудесников моды вместе с принадлежавшей Уайету черной кредитной картой “Америкэн Экспресс” действительно сотворили чудо.

Нынешним утром волосы Люси уложили в пышное каре, сзади оно спускалось до плеч. “Вылитая Кэти Холмс”, — провозгласил стилист, предварительно назвав укладку, за которую Люси платила раньше 9 долларов 99 центов, преступлением против человечества. Над бровями Люси долго и тщательно, причиняя ей мучительную боль, трудился так называемый мастер по бровям и в результате придал им идеальную форму. Зубы ей отбелили. Кожа, щедро умащенная кремами и кислородными масками, словно светилась изнутри. Руки и ноги до сих пор ощущали блаженную негу теплого крем-масла “Мед и миндаль”. Она выглядела очень ухоженно и напоминала любовно вымытый после долгой зимы сияющий “БМВ”.

— А вот и я! — Она сделала реверанс перед Гарольдом.

— Откуда такая прыть? — Уайет сурово нахмурился. — Обратно в машину.

— Неужели еще в какой-нибудь салон красоты?

Казалось, каждая клеточка тела Люси была отполирована до блеска. Что же еще можно было с ней сотворить?

— Вы не Бритни Спирс. Вам следует научиться выходить из машины, не сверкая голой задницей на весь квартал. Попробуйте еще раз.

Люси вспыхнула. Конечно, она не ждала, что ее похвалят или сдержанно выкажут одобрение, — не настолько она безумна, и все равно ей было немного обидно. Уайет всегда найдет, к чему придраться, так уж он устроен.

— Я в трусах.

— Знаю. В фиолетовых.

— И я умею выходить из машины!

— Как выяснилось, не умеете.

Она снова влезла в автомобиль, мысленно проклиная его. Потом вылезла — еще раз! — продвигаясь по заднему сиденью небольшими рывками.

— Еще раз, — приказал он.

— На этот раз платье у меня не задралось, я знаю. Гарольд, вы что-нибудь видели?