Небоглазка - Дэвид Алмонд

— Эрин, пойдем бродить и говорить о мамах, папах и сокровищах!

— Хорошо, — отвечаю.

Я погрозила пальцем Январю:

— Только не начинай все снова, ладно?

Он подмигнул. Запел, передразнивая Небоглазку:

— Ну конечно не буду, Эрин, моя лучшая-наилучшая подруга!

Потом вздохнул:

— Вы как хотите, а я помираю с голоду.

— У нас есть шоколад и тушенка, — сказала Небоглазка.

— Шоколад и тушенка!

Он направился к двери:

— Пойду поищу, не найдется ли чего еще.

— Ты поосторожнее там, — говорю.

— Поосторожнее?

— Не забывай про нож!

Он улыбнулся, похлопал по карману, где лежал его собственный нож. Вышел в типографию. Небоглазка печально покачала головой и прошептала, сжав мою руку:

— Ох уж этот Янви Карр.

Но вскоре лицо ее прояснилось.

— Пошли, Эрин. Давай ты мне опять будешь рассказывать странные сказки про мам и пап!

И вот мы снова сидим у двери плечом к плечу, обсуждая эти великие тайны, а Дедуля ходит дозором, Ян рыщет в поисках поживы, а Мыш играет и шепчется с Писклей.

Сто лет спустя Ян вернулся с коробкой. Поставил ее на пол перед нами. Коробка полна еды и питья: банки фасоли, горошка, консервированных фруктов; пачки печенья; кетчуп; упаковки сухого молока; мюсли; банки кока-колы; пакетики кофе и чая.

— Там прямо клад какой-то, на фиг! — рассмеялся Ян.

Небоглазка прижала ладони к щекам и глядит на него широко раскрытыми глазами.

Ян сунул мне шоколадку с изюмом и орехами, надорвал пачку овсяного печенья и протянул Небоглазке:

— На, бери!

— Этого должно хватить на очень-очень долго, Янви Карр!

— И хватит! Тем, что там лежит, целую армию можно прокормить.

— Большая радость — знать, что есть коробки, которые вечно будут ждать, пока их не откроют.

— Большая радость! Ладно тебе. Бери, пробуй!

Она прикусила губу:

— А что скажет Дедуля?

— Дедуля!

Он сунул в рот печенье и захрустел. Вздохнул от удовольствия. Она протянула руку к пачке.

— Дедуля не узнает, — прошептал Ян. — Бери, не дрейфь!

Прижавшись ко мне покрепче, она протянула руку, взяла печенье, поднесла ко рту, начала жевать.

— Вкусно? — спрашиваю.

— Ммм… Вкуснее вкусного!

Посмотрела на коробку у наших ног.

— Надо все спрятать! А то Дедуля рассердится.

— Куда ж мы это спрячем? — говорит Ян.

Она показала на самый большой печатный станок.

— Может быть, вон в ту темноту внизу. Там Дедуля глазом не увидит!

Ян побежал с коробкой к станку. Нагнулся, запихнул ее в темноту. Стоит ухмыляется.

— Хорошо придумано, Небоглазка!

Небоглазка прикусила губу и прижалась ко мне:

— Я становлюсь плохая!

— Нет, не становишься, — говорю.

Ян подмигнул ей. Она посмотрела на меня искоса и покраснела.

Ночь. Лунный свет. С далекой Нортонской набережной доносится музыка. Мы лежим рядом на прогнившем причале и смотрим вниз, на Черную Грязь. Мыш и Дедуля дружно шлепают по илу. Мыш скользит и спотыкается в новых сапогах. Тяжелое ведро и лопату он волочит за собой.

— Ты, конечно, очень гордишься своим другом Мышем, что он Дедулин Помощничек.

— Да, Небоглазка.

Достаю из кармана овсяное печенье, протягиваю ей.

— Здорово! — говорит и смеется.

Мы наблюдали за черными блестящими силуэтами на фоне черной блестящей Грязи. До нас донесся голос Дедули:

— Помощничек!

— Да, Дедуля?

— Не запамятуй, ты должен показывать мне все, что найдешь.

— Хорошо, Дедуля!

— Отлично, Помощничек! Давай обнови лопату!

Послышались шлепанье и хлюпанье: они начали копать. Я обняла Небоглазку. Она была такая маленькая, настоящая младшая сестренка. Небо над Нортоном пылало. Воздух полнился журчанием реки, шумом машин на шоссе, непрерывным низким гулом города. Мыш подошел к Дедуле с чем-то выкопанным из ила. Дедуля рассмотрел находку на лунный свет и зашвырнул далеко в реку. Мыш вернулся к своей лопате.

— Небоглазка, — говорю, — а тебе не приходило в голову, что никаких сокровищ нет?

— Ой, Эрин! Все такие вопросы ты задаешь!

— Тебе не приходило в голову, что там ничего нет?

— Так ведь он каждую ночь что-то да выкапывает.

— Да, но это не сокровища, Небоглазка.

— Нет, Эрин.

— Ты об этом думаешь. Ты иногда думаешь, что никаких сокровищ не будет.

— Да, Эрин, — прошептала она. — В сонных мыслях я так думаю.

Мыш нашел еще что-то и отнес Дедуле. Дедуля бросил находку в реку. Мыш продолжал копать. Роет все глубже и глубже. Гора ила перед ним растет. Видно, как он опускается в яму. Сперва она была ему по пояс, потом стала по грудь.

— Мыш копает отличней отличного! — говорит Небоглазка.

— Да. Мыш, ты там поосторожнее! — кричу.

— Не бойся! Дедуля присмотрит, чтобы с его Помощничком ничего не случилось.

Я тихонько погладила ее по плечу:

— Расскажи о своих сонных мыслях, Небоглазка. Расскажи, что ты там видишь.

— Ах, Эрин, эти мысли тайнее тайного.

— А ты мне на ухо.

— Эти мысли сердят Дедулю. Он делается бешеный.

— Шепни мне на ухо, Небоглазка. Мы ведь сестры.

— Ты никому не скажешь?

— Я никому не скажу.

Она подняла ладони к луне. Вдохнула поглубже.

— В сонных мыслях я как привидение, — шепчет. — Я с ними, значит я как привидение.

— С кем — с ними, Небоглазка?

— Этого не сказать словами, Эрин. Они рядом со мной. Держат меня, трогают меня. Шепчут мне всякое хорошее. Трогают мои пальцы и шепчут чудесное-чудесное.

— А лица их ты видишь?

— Счастливые лица. Веселые, добрые.

— Как они выглядят, Небоглазка?

— У самой чудесной волосы как солнце и глаза как текучая вода. На шее у нее блестящее серебро, а на теле — цветы.

— А остальные?

— Там есть еще один, подальше. Только глазами его толком не разглядеть. Он как будто в темноте, как под печатным станком. И есть еще другие, иногда большие, иногда маленькие. Их тоже не разглядеть глазами. Совсем маленькие фигурки, как привидения по ту сторону текучей воды. Но они смеются и улыбаются.