Если любишь – простишь… - Вета Маркова

вернулись домой около двенадцати. Родители еще не спали, смотрели телевизор на кухне. Вета сразу прошла к Ромке, посмотрела, как спит сын. Она была нежной и заботливой мамой, в сыне души не чаяла.

— Сынок, я вам постелила в зале. Спокойной ночи, — сказала Зинаида Тимофеевна сыну, уходя к себе.

— Спасибо, мамуль. Спокойной ночи.

Когда Жора и Вета остались одни, Вета вдруг дала задний ход:

— Я, наверное, пойду к Ромке, мы там вместе поместимся.

— Нет. Ты останешься со мной. Если не хочешь, если не готова, секса не будет. Я готов подождать. Но не уходи от меня.

И Вета осталась. Она впервые за последних полтора года уснула в объятиях мужчины, пусть пока не любимого, но очень внимательного, нежного и любящего. Они просто легли спать.

Утром, за завтраком, Илья Борисович поинтересовался у молодежи планом на день. Жора сказал, что пойдут дальше гулять по Ярославлю и развлекать Ромку.

— У меня другое предложение, отпустите Ромку со мною на рыбалку. Пойдешь с дедом?

Ромка молчал и смотрел, то на Вету, то на дядю Жору, хотя глаз мальчонки загорелись желанием.

— Что ты на взрослых смотришь, сам решай, ты же мужчина, — обратился к нему Илья Борисович.

И Ромка ответил:

— Пойду.

Зинаида Тимофеевна поджала губки, ей не очень понравилось, как повел себя муж, как он быстро смирился с выбором сына. Но ссориться сейчас она не хотела, решила потом все мужу высказать.

— А мы тогда с Веткой на пляж пойдем, на солнышке поваляемся… и отдохнем немного от экскурсий, — Жорка нежно положил свою руку на руку Ветки и слегка сжал ее.

— Может помочь что-нибудь нужно? — обратилась Вета к Зинаиде Тимофеевне.

— Нет, спасибо, помощь не нужна, — резко, с ноткой пренебрежения, ответила Зинаида Тимофеевна. — Развлекайтесь…

От такого ответа Ветку обдало неприязнью и холодом, после такого общения с будущей свекровью Ветке хотелось плакать. Что она ей сделала? Зачем с ней так?

Ромка с новоиспеченным дедом ушли на рыбалку, а Вета и Жора отправились на пляж.

Выйдя из дома, стоя на глазах у всех, Георгий обнял Виолетту за талию, слегка привлек к себе и вдруг предложил:

— Давай снимем номер в гостинице и проведем время там, — Жорка очень внимательно смотрел на любимую, наблюдая за ее реакцией.

Он видел, какая внутренняя борьба была в ее глазах. Он понимал, ей сейчас сложно сделать выбор, знал, она до сих пор любит и не забыла того, другого, но он заметил и другое, она хотела быть любимой и желанной.

И Ветка, неожиданно для самой себя, согласилась. Она ничего не сказала Жорке, просто в глазах засветилось солнышко, она нежно погладила пальчиками по его гладко выбритой щеке, затем ее рука опустилась к нему на затылок. Ее пальчики сделали хоровод вокруг Жоркиных шейных позвонков. Он замер и уже точно знал, она сказала «да». Здесь не нужны были слова, взгляда хватило…

Задумал это Жорка еще вчера, когда лежал рядом с Веткой в постели и аккуратно обнимал ее. Виолетта уснула сразу, лишь коснулась головой подушки… А вот Жорка… Не зря Виолетта предупреждала его. Зря он не согласился, чтобы она ушла спать к Ромке. Уснул он только под утро. Зато все обдумал, по сто первому разу обдумал.

Любит ли он Виолетту? Любит. Любит за ее внимание, женственность, недоступность, открытость. Она единственная из всех его знакомых женщин, которая не вешалась к нему на шею и не требовала от него ничего. Она просто была заботливой мамой, прекрасной хозяйкой, обворожительной женщиной, без наигранности и фальши. В ее дом хотелось возвращаться еще и еще. Поэтому и ходил в гости к Ромке… Да и мальчишка у нее классный. Отзывчивый, любознательный, послушный, хотя и очень шебутной. С ним Жорка сразу нашел общий язык. Да и Ромка тянулся к нему, ища в нем замену отца…

Любит ли Лару? Нет. Любил? Да. Отказ Лары ехать с ним по распределению воспринял как предательство. Он никак не мог понять, как можно отказаться от любимого, ради комфорта и друзей. Не понял и не принял ее отказ. Воспринял это как предательство и трусость. Он больше не хотел быть с ней… Это его осознанный выбор. И мама, как бы не старалась, на его решение повлиять уже не сможет.

Именно этой ночью он решил снять номер в этой гостинице. С утра позвонил и забронировал номер на сутки. Именно номер для новобрачных. И вычеркнуть из своей памяти Лару раз и навсегда. И вычеркнув, впустить в свое сердце новое чувство, новую любимую, новую семью, закрыв его для всех остальных.

А поедет ли с ним Виолетта? Жора засомневался. Здесь у него однозначного ответа не была… Но что-то внутри твердило: «Поедет».

Жорка снял лучший номер, прекрасно понимая, что здесь они смогут пробыть лишь до вечера. Они должны вернуться домой до прихода отца и Ромки с рыбалки. Пока поднимались на лифте на седьмой этаж Жорка смотрел на Ветку, он видел, как она волновалась.

Для Виолетты такое предложение Георгия было неожиданным. Но почему она не отказалась, объяснить себе она не могла. С того момента как молча согласилась с предложением Жорки провести день в гостинице, в Веткиной голове роились противоречивые мысли. Она хотела этой близости и боялась ее. Хотела, потому что устала быть одна, хотела вновь почувствовать себя желанной и любимой. Боялась, а вдруг что-то пойдет не так, ее тело еще хорошо помнило, как это было с Вячеславом. В это прошлое она до сих пор часто возвращалась во сне.

Пока поднимались в лифте сердце Виолетты сжималось, пропуская удар за ударом. Мысли снова и снова возвращались к ее Вячеславу, он бы уже нацеловывал ее, заблокировав двери лифта… СТОП!!!.. Она не имеет право сравнивать этих двух мужчин. Они разные. Нужно дать Жорке шанс. Их первый секс должен быть по его правилам…

Зашли в номер. Номер ждал своих посетителей: свежий букет цветов, шампанское, фужеры, конфеты, красиво застеленная постель. Небрежно приоткрытый уголок одеяла манил посетителей к себе в облако белоснежного шелка…

Захлопнув дверь, Георгий подошел к Виолетте, нежно поцеловал ее, прислушался к ее ответу. Она ответила. Она отозвалась на его поцелуй, обвила руками Жоркину шею. Все для себя Ветка решила еще вчера. Более надежного мужчины ей не найти, да и искать не хочется.

Жорка притянул Вету к себе и снова завладел ее губами, но теперь поцелуй был более требовательным, заставившим забыть ее обо всем на свете. И ему, и