Неправильный оборотень - Ирина Кочеткова

Со двора раздались крики, и до меня дошла мысль, что не стоило бы в оленьей ипостаси встречаться с быком. От греха подальше! Олень – он тоже парнокопытное, как-никак…

Ещё только додумывал эту мысль, а ноги сами понесли прочь от ворот. Только куда деваться-то? В ворота не проскочить, Покат ярился всё сильнее, да и коровы добавляли переполоха своим мычанием. Во дворе сараи да сбоку от избы огородный плетень…

Эх, была не была, придётся в огороде спасаться!

Махнул через плетень, приземляясь копытами посреди грядки с морковью.

«Попадёт от бабки…»

Пока озирался на морковные всходы, затрещала ограда. Покат сохранностью хозяйского добра не заморачивался, выбрал самый короткий путь – прямо сквозь плетень.

Да чего ж ты привязался, скотина?

Напрямик через огород по грядкам домчался до заднего забора, и снова пришлось брать препятствие. Земля тряслась под скачущей тушей разъярённого быка – чего ж его так разобрало-то?

Все деревенские отмечали ум нашего быка и редкое миролюбие – и это при его весьма внушительных габаритах. А со мной Покат дружил ещё с тех времён, когда отец привёл его несмышлёным телком. Мне и пришлось возиться с ним чаще всех. Между делом обучил смышлёного бычка нехитрым командам – вся деревня потешалась, глядя на пыхтящего неуклюжего телка, усердно ползущего на пузе по двору за вознаграждение в виде сладкой свеклы.

Правда, когда телок вырос в огромного бугая, дрессировка прекратилась, но наша дружба осталась. Потому и относился ко мне бык лучше, чем к другим, а тут … неужто не узнал?

Мысли проносились в голове, а ноги удирали прочь от двора.

Да только за задним забором тоже больно-то не разбежишься. Четыре оленьих прыжка, и я на берегу ручья.

Ручей он и есть ручей. Вроде бы, невелико препятствие, да только знаю, что дно у него сильно каменистое, и где-то под берегом притаилась коварная бочажина. Не хотелось бы из-за дурной скотины ноги переломать!

Заметался по берегу, а бык уже и забор разломал – с рёвом вынес сразу несколько досок и припустил по берегу за мной. За быком нёсся Урус с кнутом в руке и что-то орал. Имя своё разобрал, а вот, что дальше – непонятно.

Так и бегали по кругу. Впереди я оленем… По берегу вдоль ручья до холма, перепрыгиваю через невысокий куст, что мне по пояс, в сторону нашего забора. И в обратную сторону вдоль забора мимо дыры, из которой выглядывают отец с вожаком и тоже что-то орут.

Мимо них до соседского огорода, а там как раз большой дуб растёт, и примыкающие к нему кусты вместе с деревом образуют довольно обширную куртину. Разворачиваюсь за ней, выскакиваю снова на берег ручья и бегу дальше до холма…

За мной, отставая на два корпуса и исступлённо ревя, Покат, а за быком Урус с кнутом в руках.

Ещё раз через куст, вдоль забора, мимо дыры, в которой машут руками и что-то кричат отец с дядькой, и дальше до куртины…

О, расслышал:

– Перекинься!

В прыжке и перекинулся.

Так и влетел головой в кусты возле дуба, ладно, не под копыта быку да не в ствол дерева. Покат тараном пролетел рядом. За ним мчался Урус, а вот он уже со всего маху влетел в куст вслед за мной.

Пока барахтались, выпутываясь из кустов, Покат успел сделать круг и перешёл с бега на шаг, потеряв из виду врага. Бока бугая ходили ходуном, но злость понемногу проходила. Бык уже не хлестал себя хвостом, а увидев меня, подбежал и, заглядывая в глаза, замычал, да так выразительно, будто жаловался на обидчиков.

Охлопывая быка по шее, почесал его между рогов. Ласка понравилась. Покат довольно вздохнул, совсем успокаиваясь, и послушно пошёл к разломанному забору и дальше во двор через разорённый огород.

Честно говоря, ноги тряслись и еле держали. Спиной облокотился о забор, опершись руками о колени, пытался прийти в себя. Рядом, пыхтя, притулился Урус.

Чуть отдышавшись, переглянулись с братом и зашлись хохотом.

– О-ой, не могу!.. Ур, да Покат никак решил, что я к его коровам подкатываюсь! Ха-ха…

– Ага… Бормитскую принцессу по боку. Наши коровы милее…

– И красивше…

– И-и-и… Коровкин жених!

Мы с братом уже валялись на земле от хохота, когда за забором раздался бабкин голос:

– Весь огород уделали, охальники! – бабка выглянула из дыры в заборе и сморщенной рукой потрясла хворостиной. – Безобразники.... растудыть…

И загнула такое, что мы с Уром только рты поразевали. Вот уж от кого, от кого, а от бабки такое услышать мы никак не ожидали.

– Это ж надо, с бугаём наперегонки скакать по огороду! Вот, заместо Урускиной свадьбы будете огород мне садить! Ж-женихи коровины!

Такими же словами да с усмешкой встретил нас и Тимофеич, когда поутру по росе мы с Урусом вслед за Ррыком пришли к нему на урок по магии.

Занятие проходило на лесной поляне недалеко от деревни. И вся она пропиталась вонь… запахом мага.

Почти на самой середине поляны валялся толстый древесный ствол, тут же торчал пенёк. Дерево было когда-то спилено, но почему-то лежало здесь же, никем не оприходованное. Странно, кому понадобилось спилить дерево да тут же и бросить его? Как-то не по-хозяйски.

Брат, оглядываясь с недоумением, пробормотал:

– Что-то я такого места не упомню… а уж рядом с деревней-то я всё облазил и не единожды.

– А и не увидит эту полянку никто, кому не положено. Зачарована она. Только по разрешению сюда прийти можно.

Маг объявился сидящим на пеньке.

Да как же так? Только пустая полянка была, на пне видел только жука, куда-то ползущего по краю спила по своим жучиным делам, а тут … на тебе, Тимофеич сидит на пеньке со всем своим удобством, закинув одну ногу на другую и, как обычно, каменьями во все стороны сверкает.

Невольно глянул, не придавил ли маг букашку? Да нет – вон жук уже на кору сбоку перебрался, дальше поспешил.

А маг сидит, глаза довольно щурит да хохочет:

– Эк, вы вчера откололи, женихи коровины! Вся деревня судачит, как Покат за честь своих тёлок заступался. Говорят, все заборы по огородам деревенским посносили, берег ручья так перерыли, что он теперь в другую сторону течёт!

Мы с Урусом обалдело переглянулись и негодующе уставились на мага. Только рты раскрыли, чтобы возмутиться наглым оговором, а Тимофеич на нас рукой махнул и уже серьёзно заговорил:

– Да ладно вам… Знаю, что сплетни. Специально пораньше встал, посмотрел, чего вы там натворили. Видно, что полная ерунда, а вот вам наука – будете знать, как людская молва работает. Вроде и не сделал ничего страшного, а молва уже всё преобразила и переиначила, и сплетни поползли одна другой причудливее.