Ребенок от босса-негодяя - Анна Лапина

осталась без подарка, – и вместе со мной на коленях тянется к шкафу в своём столе. Достаёт продолговатую бархатную коробочку. – Кулончик и цепочка, – поясняет, открывая её передо мной.

Кинув взгляд на подарок любимого, охаю от восхищения. Да, не бриллианты и не какое-нибудь изысканное, универсальное украшение, но для меня оно значит даже больше.

– «Н» – Настя, – пожимает плечами, объясняя значения кулона.

– «Н» это Назар, – поправляю его. А Настя это «А» – Анастасия.

– Это такое своенравное спасибо? – уточняет, улыбаясь.

– Нет… – тяну, растягивая улыбку. – «Спасибо» будет сейчас, – подмигиваю и наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Просто поцеловать. Но мужчина мой жест воспринимает иначе.

– Кажется, мы немного опоздаем, и… будет без подарка Маша, – произносит, а дальше… Дальше мы встречаем Новый год под бой «курантов». Страстных «курантов».

***

Назар

Хмыкаю, наблюдая за тем, как Настя обратно натягивает на себя одежду. Кряхтит и периодически кидает кокетливые взгляды, от которых дыхание перехватывает, и появляется всего одна мысль – продлить опоздание к Кариму.

Эта малолетняя девчонка сводит меня с ума. Тем, как смотрит, как дерзит и даже как огрызается мне в лицо. Я хочу её двадцать четыре на семь. И это… чёрт! Это не по плану!

Всё, что между нами происходит не по плану, мать его! Между нами должны были быть только деловые отношения, а любовные… как-нибудь потом… возможно… если всё пойдёт по плану.

Но сейчас? На кой чёрт я подпускаю её к себе так близко, когда знаю, что уже через пять недель меня может не быть в стране? И на свободе. В живых… тоже… Не будем исключать этот вариант.

Да потому что хочу помочь этой мелкой несчастной и одинокой фигуристке, которая как кошка влюбилась. И я бы даже женился на ней, но… опять же у меня другие цели.

Порой, когда я смотрю на неё, в моей голове возникают мысли наплевать на всё. Схватить Настю в охапку и сбежать. Куда-нибудь в лес. Где никого кроме нас двоих не будет. И опять же я вспоминаю родителей и дядю.

Я не могу так! Я обещал! Слово давал!

– А где… – начинает Настя, оглядываясь по сторонам. – Фантики? – краснеет от этого слова, а я напрягаюсь.

Чёрт! Мы не предохранялись!

Если она забеременеет, то… Нет! Вряд ли она может забеременеть сейчас. После одного раза. Тем более мы всегда с защитой и лишь один раз без. Не может же мне так «повезти».

Хотя… по примеру Карима и Рустама, понимаю, что может.

– Мы не предохранялись? – догадывается, но совсем не расстраивается.

Ребёнка хочет? От меня?

Возможно… Она ведь влюблена.

– Не переживай! Я… я пока не готова к детям, – продолжает, но отчего-то отводит взгляд. – Я таблетку завтра выпью и никаких проблем. И вообще, я не забеременею от этого раза. И от следующего… – добавляет еле слышно. – Поехали? Я хочу показать Кате кулончик! – и спешит на выход.

Надеюсь, она меня не обманывает и реально таблетку выпьет. Или почему её поведение выглядит для меня странным? Она словно… бежит от меня и темы ребёнка.

Я ошибся, и она не хочет от меня детей? Или хочет, но пытается показать, что не хочет, лишь бы угодить мне?

Иногда женщины непонятнее, чем обычно.

– Идём, – отвечаю и спешу за Настей, которой на днях должен сказать, что… что между нами всё кончено и… отныне мы босс и помощница. А после она не выдержит и уволится сама. Она гордая. Я знаю.

Не сможет быть с тем, кто её отверг. И уйдёт, громко хлопнув дверью перед моим носом.

И правильно сделает!

– Назар, – окликает она меня, призывая поторопиться. – У меня вопрос к тебе есть.

– Спрашивай, – разрешаю, когда ровняюсь с ней.

– А как ты вообще к детям относишься? – задаёт вопрос, закусив губу. – Считаешь, что это обязательный элемент семьи? Нужно ли всем мужчинам и женщинам в союзе заводить своих детей?

– Я считаю, в этом случае не надо равняться на всех и пытаться их догнать. Каждый союз уникален, – задумчиво произношу. – Мой дядя с женой могли иметь детей и были здоровы, но они приняли решение, что возьмут малыша из детского дома. Решили, что в этом мире хватает брошенных детей, и одному или двоим они подарят семью. Друзья нашей семьи не могли иметь детей и просто кайфовали от жизни. Один мой знакомый из Венгрии, наоборот же, рад, что его жена почти каждый год рожает ему детей. Чтобы ты понимала, у них уже пятеро за восемь лет.

– А лично ты? Что думаешь?

– Ну… я ничего не имею против детей, – пожимаю плечами и открываю ей переднюю пассажирскую дверь. – Но особым желанием нянчиться не горю. Могу там час-другой с Машей или Матвеем поиграть, но этого хватает сполна, чтобы насытить свой голод по младенческой нежности. А о своих детях… нет. К сожалению, там свои проблемы.

– Какие? – уточняет, садясь в машину.

– Опять носик туда, куда не нужно суёшь, – щёлкаю её по носу и, подмигнув, закрываю дверцу машины с её стороны.

– Какой ты скрытный, Назар! – стонет. – Но однажды я прижму тебя к стене и заставлю всё рассказать.

– Не получится, – хмыкаю и завожу двигатель.

Мне нужно успеть к Кариму до того момента, пока Рустам с Алисой оттуда не уехали.

***

– Ты это серьёзно? – переспрашивает Рустам, выгнув бровь. – Почему ты об этом просишь меня, а не Карима?

Потому что он опытнее, подозрительнее и умеет думать, в отличие от тебя. Потому что, в отличие от тебя, он всё поймёт и… всё пойдёт ко дну. Потому что он силён, а ты нет. Потому что у него есть силы меня остановить, а у тебя нет.

– Потому что Настя тебе тоже дорога, – вместо этого отвечаю ему, усмехнувшись и, кинув взгляд на свою фигуристку, которая нянчится с проснувшейся Машей. – И тебе она небезразлична, как и мне.

Наверное, Настя будет хорошей матерью. Ей идёт ребёнок на руках.

Но это дитя будет не моё. А жаль…

Это так ужасно! Одновременно чего-то хотеть и бояться этого. Хотеть и не хотеть, чтобы не испортить жизнь единственной девушке, которую я могу с уверенностью назвать своей. Признаться, что влюблён в неё.

– Ты хоть понимаешь, что сейчас мне говоришь?! – шипит Лапин. – Ты собираешься бросить Настю и укатить в Венгрию! А меня просишь присмотреть за ней.

– А что в этом плохого?

– То, что она будет страдать. А я обязательно тебе потом отомщу за каждую её слезинку, – недовольно предупреждает, сжимая кулаки. – Выбью из тебя одно «прости!» за каждую её