Все ведьмы - рыжие - Елена Звездная

– Слушай, анимешка злодейская, стой, где стоишь! – потребовала я.

Князь остановился всего на миг, а затем медленно, неторопливо, не отрывая от меня взгляда, спокойно продолжил путь. Недолго думая, рыжая ведьма заорала во все свое ведьминское горло, и почти сразу рот мне властно закрыли… рукой. В следующее мгновение в оставшейся руке Стужева сверкнул нож… Дальше случилась истерика у меня, курсы кройки и шитья у него и вообще посрамление Зайцева, Юдашкина и иже с ними! В результате минутного сражения меня с Князем и его с моей одеждой я оказалась полуголой! Джинсы, так старательно расшитые мавками, теперь представляли собой юбку из криво порезанных полос, майка, свободная и в стиле унисекс – стала коротким топиком в манере «только секс». И теперь я извивалась и выворачивалась, рыча и пытаясь укусить гада, а Князь, ловко отклоняясь, одновременно умудрялся поправлять результат собственной дизайнерской мысли.

А самое главное – Стужев ржал! Нет, не в голос, он умудрялся делать это беззвучно, но плечи тряслись, а улыбка прорывалась сквозь сосредоточенное выражение лица. И это взбесило окончательно.

– Тихо-тихо, Маргош. – Я и так тихо, он мне рот продолжал закрывать. – Да все уже, с чего ты бесишься? Кстати, красотка, должен заметить, вид у тебя потрясающий – «Я прямо с помойки» называется. Хотя нет, не так – «Я королева свалки», да, так вернее.

Я взвыла. Стужев убрал нож и заботливо поправил мои волосы.

– Все, то, что надо, – с самым серьезным выражением заявил он.

Потом глянул куда-то поверх меня, чуть прищурил глаза, словно вглядывался, и уже действительно серьезно сказал:

– Прибыли. Все, Ведьма, на позицию.

И, отпустив, прошел сквозь ту незримую стену, в которую так старательно билась я, чтобы встретить появившихся гостей. А я осталась! В изрезанной одежде и с растрепанными волосами! Свирепея, я оглядела новую обстановку, посмотрела на кресло Стужева, темным бархатом обитое… взгляд сам метнулся к одной из ваз с цветами, которые здесь также появились… Дальнейшее было просто.

А после да – я застыла за креслом изваянием оскорбленной невинности, ожидая чурку белобрысую и этих самых темных.

Князь вошел первым, вежливо беседуя с пришедшими о погоде и какой-то Костяной пустоши. А вот те самые темные, которыми меня так пугали, оказались двумя импозантными и очень приятными мужчинами весьма интересной внешности – смуглые, с волосами, собранными в высокий хвост, рослые, широкоплечие. От людей они отличались разве что черными бездонными провалами глаз да чуть иным строением лица – не то чтобы сильно заметно, но все-таки отличия имелись. И оба высоких гостя, едва увидев меня, вежливо поприветствовали сдержанным наклоном головы.

Рыжая полуголая ведьма в ответ на это широко и радостно оскалилась, так что оба изумленно вскинули брови, а затем я, придерживая лоскутки джинсов, изобразила низкий реверанс, выдав всем троим шикарный вид на новообретенные верхние девяносто. Когда распрямилась, встретила две заинтересованные ухмылки и одну побелевшую от злости рожу. Роже обольстительно улыбнулась, темным заговорщицки подмигнула и представилась:

– Ведьма.

– Потомственная? – Голос у темного оказался низким, приятным таким.

– Свежеиспеченная. – Я просто сама любезность и гостеприимство. – Присаживайтесь, дорогие гости. Чай, кофе, Князь на блюдечке?

Темные переглянулись и расхохотались. Смех, кстати, тоже очень ничего, а я стояла, мило и невинно улыбалась и совсем не реагировала на выразительный взгляд Стужева, который, как и у Игната, требовал конкретно одного: «Заткнись, Марго». Какой заткнись – он своего добился, я была в ударе, и страх был мне неведом.

– Князь на блюдечке – это сильно, – посмеиваясь, произнес темный, и они сели в кресла.

– Да уж. – Стужев схватив меня за запястье, больно сжал и фактически отволок в указанное место. – Она у нас новенькая, необученная еще.

Меня наградили очередным выразительным взглядом, после чего Стужев сел в кресло… Чавк – издало посадочное место. Князь замер. В этот момент сработал закон вытеснения, и все услышали отчетливое кап-кап-кап. Побелевший от бешенства Стужев медленно повернул голову и уставился на меня убийственным взглядом.

– Стать мокрым – это естественно… Быть сухим – значит носить «Либеро»! – выдала отчаянно сдерживающая хохот я.

– Что? – прошипел взбешенный парень.

– «Huggies». Чтобы попки дольше оставались сухими, – сообщила очередную рекламную аксиому.

И в этот момент со стороны душевых вдруг раздался грохот, потом отчаянный мат, причем родной, русский, затем снова грохот. Князь стал пунцовым. Темные, которые тоже едва сдерживали смех, вопросительно посмотрели на меня. Я не могла молчать, я обязана была сообщить всему миру:

– «Safeguard», и вы на защите семьи!

Грохот повторился, затем снова, снова и снова послышался отчаянный мат, затем не менее отчаянное и звучное:

– Слезь с меня!

– Не лапай!

– Куда пялишься?!

И много чего еще на повышенных тонах.

– «У вас на стройке несчастные случаи были?» – процитировала я бессмертную реплику.

Темные не выдержали – хохот, издевательский и громовой, огласил весь сказочный домик. Темные хохотали так, что стекла дребезжали, а я… я себя такой счастливой чувствовала.

– Ну, Ведьма… – прошипел Стужев.

– «Ну, погоди!», – дополнил один из темных, и дом затрясся снова.

На громовой хохот пришел Игнат, уже полностью одетый, недоуменно посмотрел на темных, потом увидел меня и мой наряд, нахмурился. Перевел взгляд на напряженного и натянутого как струна Князя и удивился уже по-настоящему. Затем как-то испуганно поманил меня, видимо, не желая обнаруживать свое появление перед темными. Но поздно, один из черноглазых перестал смеяться и как-то недобро произнес:

– Игнат, вы почтили нас своим присутствием?

Демон побелел. С чего бы?!

– Проклятия вашим врагам, мрака предкам, морак Таэлон, – вежливо произнес Игнат.

Морак?!

– Игнат, – позвала я, – а как к ним правильно обращаться?

Демон отчего-то и вовсе посерел, а тот самый морак Таэлон повернулся ко мне, улыбнулся и объяснил:

– Я – морак, мой спутник ураг Херард. А как мы можем именовать прекрасную рыжую ведьму? – И улыбка, потрясающая такая.

И я уже открыла рот, чтобы назваться, как Игнат одними губами прошептал: «Не смей!» Умолкла, не понимая вообще, чего он так боится этих милых темных, и решила поступить, как тогда с мавками, то есть на свой страх и риск:

– Для друзей я – Рита.

Стужев тихо простонал.

– Для тебя Марго, – уточнила, чтобы не наглел.

А оба темных почему-то перестали улыбаться и теперь просто смотрели на меня, по лицам эмоции прочесть было невозможно, глаза так вообще бездонные пропасти.