Звездная бабочка - Бернард Вербер

Посвящается Клоду Лелюшу, благодаря которому я снял свой первый фильм «Наши друзья Человеки»

В начале было дыхание – мощное дыхание соленого ветра. Оно наполняло паруса, и яхты скользили по бескрайнему океану. Самым быстрым среди всех парусников, без всякого сомнения, был корабль Элизабет Малори. Эта девушка с глазами цвета бирюзы заслужила славу чемпионки после того, как два раза подряд совершила кругосветное плавание на одноместной яхте. До нее такое удавалось только мужчинам. Сидя в передней части катамарана «Летучая рыба», Элизабет крепко сжимала деревянный руль и уверенно управляла длинным, тонким кораблем из алюминия и непромокаемой ткани. Кажущееся хрупким судно сотрясалось от носа до кормы, разрезая гребень волны на части или взмывая над поверхностью воды. «Быстрее, сильнее!» Раз за разом девушку окатывали пахнущие йодом брызги. Завывания бури вплетались в пение Элизабет, из-за чего та немилосердно перевирала мотив. Именно в этом заключался секрет ее успеха – чтобы одержать победу над разбушевавшейся стихией, надо смешать свой голос с воем ветра. В такие минуты девушке начинало казаться, что она сама становится морем – вечно движущейся соленой водой, стремительными всесокрушающими волнами, одетыми в кружево из пены.

Элизабет Малори была красива. Все мужчины вокруг подпадали под власть ее чар. Поговаривали, что в перерывах между регатами она меняла любовников как перчатки, а затем, будто устав от этих ничтожных удовольствий, оставалась одна среди безбрежной водной пустыни, где спутниками ей служили только облака и рыбы.

В начале была мечта – мечта о новых горизонтах. Именно к ней тянулось весьма утонченное воображение Ива Крамера. Он возглавлял отдел «Инновации и перспективное прогнозирование» престижного агентства космических исследований и отвечал за отбор новых проектов, связанных с полетами в космос. Правда, к настоящему моменту ему пока не удалось довести ни один из проектов до благополучного конца, но в его кабинете скапливались папки с чертежами новых ракет, орбитальных станций или даже поселений, которые можно будет построить на ближайших к Земле планетах. Ив Крамер ничем не выделялся среди многочисленных рядовых служащих, заполнявших аэрокосмические лаборатории. Средний рост, редкие волосы, очки с толстыми стеклами и взгляд, обращенный куда-то вдаль. Этот конструктор никогда не расставался с белым халатом, в карманах которого было множество ручек с высохшими чернилами и несколько полностью или частично сломанных калькуляторов.

По роду своих занятий он часто вынужден был отправлять письма с вежливым отказом. Они неизменно начинались фразами: «Благодарим вас за присланный проект. К сожалению, он не соответствует ни одной из осуществляемых в настоящее время научных программ. Кроме того, имеющихся в нашем распоряжении средств недостаточно для реализации вашего предложения». Окончание писем также было стандартным: «Пожалуйста, держите нас в курсе ваших дальнейших изысканий. Позвольте выразить вам глубочайшее уважение».

Ив Крамер принимал свои служебные обязанности близко к сердцу. Он тщательно, от корки до корки изучал большинство проектов, пусть даже самых фантастических. Ученый быстро стал привлекательной фигурой для журналистов, с которыми делился самыми оригинальными из идей, присланных на адрес агентства.

Однажды Ив Крамер нечаянно опрокинул стопку писем с очередными отказами и принялся подбирать конверты с пола один за другим. В этот момент зазвонил телефон. Пытаясь снять трубку раньше, чем включится автоответчик, конструктор столкнул еще одну пачку посланий. Все это ему пришлось поднять и вновь отсортировать.

Говорили, что у Ива Крамера ветер в голове, но сам он считал себя мечтателем. Его упрекали в бестактности, он же полагал, что ему некогда обращать внимание на условности. За ним закрепилась репутация рассеянного человека, но конструктор оправдывался тем, что он все время погружен в размышления над неординарными сюжетами. Ив Крамер знал, что никто не даст суммы, необходимой для воплощения в жизнь любого из проектов, рассматриваемых его отделом. Однако он продолжал отчаянно надеяться на то, что ему все же удастся поймать удачу за хвост. Ученый не желал навсегда остаться «рядовым наблюдателем, пересказывающим журналистам несбыточные мечты других людей». Именно так о нем однажды отозвалась его первая жена. Ночами, завернувшись в одеяло, он приникал к обтянутому каучуком окуляру личного телескопа, установленного на террасе его дома. В эти минуты он мог позволить себе помечтать о дне, когда один из проектов успешно завершится. И тогда Ив Крамер отправится туда – в распахнувшуюся перед ним даль. «Нет, еще дальше, еще намного, намного дальше». Он покинет Землю, где с каждым днем чувствует себя все более чужим.

Встреча дыхания и мечты, то есть Элизабет Малори и Ива Крамера, произошла в условиях, весьма далеких от идеальных. Конструктор управлял собственной машиной, слушая быструю ритмичную музыку. Машина ехала с приличной скоростью, так как ученый в очередной раз опаздывал на интервью. В этот момент мореплавательница переходила улицу, направляясь в офис нового спонсора. Последний готов был финансировать предстоящее кругосветное плавание на одноместной яхте. Шел дождь. Дворники на лобовом стекле автомобиля работали плохо. Ив Крамер уже давно знал, что необходимо заехать на станцию техобслуживания и устранить неполадку, но так и не нашел для этого времени. Помимо рассеянности, ученому был свойствен еще один недостаток – склонность затягивать принятие неприятных решений. Раз за разом Ив Крамер с виртуозным мастерством откладывал докучные дела на завтра, а когда этот день наступал, конструктору приходилось метаться как угорелому в попытке наверстать потерянное время. Поэтому входя в поворот, Ив Крамер прибавил газу.

В ушах Элизабет торчали наушники от мобильного телефона. Укрывшись от дождя под зонтиком, спортсменка болтала с одним из поклонников. Тот пытался рассмешить женщину, которую мечтал обольстить, и, между прочим, вполне преуспел в этом деле. Возможно, из-за собственного громкого смеха Элизабет не услышала шума автомобиля, стремительно приближавшегося к ней в сгущавшихся сумерках. Ив Крамер, наконец, различил силуэт девушки впереди и резко нажал на тормоз. Тормозные колодки намертво блокировали колеса, но сцепление шин с мокрым от дождя асфальтом было недостаточным, и машина пошла юзом. Удар бампера пришелся по коленям путешественницы. Раздался сухой треск ломающейся кости. Элизабет почувствовала, что какая-то мощная сила подняла ее высоко в воздух. Мир вокруг как будто остановился. Она поднималась все выше, чувствовала на лице капли дождя, разглядела асфальт довольно далеко внизу. Затем ход событий вновь ускорился: женщина неожиданно опрокинулась навзничь и уже не смогла встать. Мгновение она лежала на дороге, корчась от ужасной боли, а затем застыла без движения.

Врачи полагали, что дни Элизабет сочтены, но она выжила. Лечение длилось долго. Женщина укрылась под извивами больничных простыней, как зверь, забившийся в свое логово на время зимней спячки. Когда ее все-таки выписали, она осознала: что-то внутри нее умерло навсегда. Нижняя часть позвоночника постоянно и сильно болела. Элизабет больше не могла ни стоять, ни ходить. Отныне ей предстояло передвигаться в инвалидном кресле-каталке. Теперь у нее не возникало желания петь. Женщине казалось, что судьба предала ее. Она регулярно посещала сеансы интенсивной медицинской реабилитации и психологической поддержки. «Медленнее, слабее». Ее врач-массажист утверждал, что через некоторое время она сможет ходить на костылях. Однако Элизабет повидала в жизни достаточно лжецов и мошенников и прекрасно понимала, что врач произнес эти слова, только чтобы облегчить ее душевные муки. Спортивная карьера яхтсменки оказалась грубо оборванной. Не осталось ничего, кроме неистовой ярости. В голове билась одна-единственная мысль, заслонившая все остальные: месть. Нужно, чтобы лихач, перечеркнувший ее будущее, заплатил за это сполна и как можно дороже.