Не такая, как все - Марк Леви

Хозяин ресторанчика «Клодетт» встретил Бронштейнов с распростертыми объятиями. Он наклонился и поцеловал Хлою, после чего встал позади ее кресла. Бронштейн недоумевал, почему только Клоду она разрешает ее возить.

— Ваш столик готов! — провозгласил Клод. — Рекомендую мой буйабес. Пальчики оближете!

— Тогда две порции буйабеса, — попросил профессор.

Хлоя стала рассказывать, как у нее прошел день. Упомянув о визите Лали, она призналась, что не может придумать, как помешать Грумлату.

— Покупка деталей без нашего ведома — это непростительно! — возмутился отец. — А между тем автоматизированный лифт — залог твоей свободы.

— Меньше всего я ждала таких слов от тебя! — удивилась Хлоя. — Тебе безразлична участь Дипака и Риверы?

— Мне-то небезразлична, но так будут рассуждать наши соседи, — стал оправдываться профессор. — Я, конечно, буду возражать, но у нас всего один голос из восьми.

— А вот и нет! За нас будет миссис Коллинз. Между прочим, контора на втором этаже — ее собственность, вот тебе уже три голоса. Остается уговорить владельца еще одной квартиры — и получится ничья.

— Попробуем сагитировать Моррисона. Все будет зависеть от степени его опьянения во время собрания.

— Какое еще собрание? — насторожилась Хлоя.

— Не хотелось лишний раз тебя расстраивать, но… Грумлат созывает внеочередное собрание жильцов. Я получил уведомление, в нем он пишет, что нашел решение проблемы с лифтом. Теперь понятно, о чем речь…

— Когда собрание?

— Завтра в пять.

После ужина Хлоя попросила счет, но Клод, как водится, отказался и сам проводил гостей до двери.

— Почему вы с нами так щедры? — спросила его Хлоя.

— Это не щедрость, а признательность. Отец ничего вам не рассказывал? Когда я открыл ресторан, жители этого шикарного района подняли меня на смех. Мне давали три месяца, не больше, утверждая, что я разорюсь. Сначала мне казалось, что они правы. Шли дни, а заведение пустовало. Знали бы вы, как долго к нам почти никто не ходил! Но мистер Бронштейн был верен мне, всегда меня хвалил, призывал держаться. Однажды его посетила блестящая идея…

— Просто я посоветовал вспомнить о законе спроса и предложения, — подхватил профессор. — Я порекомендовал целую неделю отвечать отказом на звонки с просьбой зарезервировать столик и говорить, что все занято до следующего понедельника.

— Так вот, в этот самый следующий понедельник зал заполнился на три четверти, а это для вечера понедельника попросту аншлаг. Разнесся слух, будто в «Клодетт» невозможно забронировать столик. Этого оказалось достаточно, чтобы всем захотелось у меня побывать. Вот уже десять лет каждый день, кроме понедельника, у нас нет отбоя от гостей. Поэтому вы всегда будете моими желанными гостями.

В ту ночь никому не спалось. Наверное, из-за полнолуния.

Хлоя до рассвета репетировала свой текст, время от времени подъезжая к окну и наблюдая за улицей. Вечером звонил Джулиус, интересовался, как у нее дела.

Уильямс посвятил часть ночи сочинению своей колонки. Его жене нужно было до конца недели закончить альбом, и она рисовала у себя в кабинете.

Леклеры восстанавливали силы перед телевизором после любовных утех.

Миссис Коллинз принесла в кухню своего попугая, начала читать ему вслух детективный роман и разрыдалась, когда сыщик, преследовавший грабителя, оступился и сломал ногу.

Моррисон опорожнил под оперу Моцарта целую бутылку виски «Макаллан» и в пять утра рухнул на свой персидский ковер.

Зелдоффы поссорились. Муж лежал на диване в гостиной и дулся, уличный шум не давал ему сомкнуть глаз. Жена в спальне читала псалмы, чтобы добиться прощения свыше за произнесенные ею грубые слова.

Ривера почти всю ночь читал детектив. До успокоительных на ночном столике ему было не дотянуться, а вызывать ночную сиделку он опасался, потому что медсестра в его книге отравила пациента.

В доме № 225 по Восточной 118-й улице Санджай, кое-как пристроившись за неким подобием письменного стола, принесенного к нему в голубую спальню тетушкой, общался по скайпу с компьютерщиками в Мумбаи, сохраняя на своем ноутбуке пересылаемые ими цифры.

Одному Дипаку, который спал, прижавшись к жене, полнолуние было нипочем. Он посапывал как сурок. Но к сожалению, недолго.

— Который час? — пробормотал Дипак, протирая глаза.

— Самое время сказать жене, что она замечательная женщина.

Дипак нашарил очки и приподнялся, уставившись на Лали:

— Нельзя было дождаться звонка будильника?

— Мне надоело ворочаться без сна. Вставай, нам надо поговорить. Я заварю чай.

Дипак испугался, что у жены что-то с головой.

— Всего четыре утра! Не хочу я никакого чая, — запротестовал он. — Я давно знаю, что таких, как ты, больше нет, и всегда буду тебе признателен за то, чтобы ты за меня вышла. Ну вот, я сказал. Можно мне теперь еще немного поспать?

— Даже не надейся! Тебе придется меня выслушать. Я придумала решение наших проблем.

— Опять, что ли, твоя несуразная затея — заделаться ночной лифтершей?

— А вот и нет! Я знаю, кто может заменить Риверу.

Дипак заглянул под кровать, взбил подушки, отодвинул и снова задернул занавески.

— Что ты делаешь? — удивилась Лали.

— Ну как же! Раз ты нашла нам спасителя, ворочаясь в постели, значит, он должен быть где-то рядом, вот я его и ищу.

— Нашел время дурачиться!

— Ты сто раз повторяла, что тебя привлекло мое чувство юмора, хотя я считал, что все дело было в моем неподражаемом искусстве крикетиста…

— Решил похвастаться? Брось! Лучше поищи как следует, потому что ты прав, он совсем рядом!

— Этого-то я больше всего и боялся: у тебя поехала крыша!

— Найти квалифицированного лифтера, члена профсоюза, отвечающего требованиям страховых компаний, — так ты сформулировал задачу?

— Именно так она и звучит, только я тебе ее не формулировал! — вытаращил глаза Дипак.

— Лишнее доказательство того, что я еще умнее, чем ты воображал!

— Наверное, это я выжил из ума: никак не пойму, куда ты клонишь.

— Санджай!

— По-прежнему холодно.

— Наплети своим дружкам в профсоюзе, что твой племянник накопил богатый опыт управления лифтами в Мумбаи. Им ничего не останется, кроме как заключить с ним контракт. Ты столько лет кормил их членскими взносами, пускай от них будет хоть какой-то прок! Проклятому бухгалтеру нечего будет возразить.