Призрачный рай - Mila Moon

замирает и робко опускает глаза в пол, сжимая пальцами кружевной низ платья. «Не хочешь, чтобы тебя видели в таком виде, милая?» — улыбаюсь в уме, глядя на ее растерянное личико.

— Ну, чего застыла? — подгоняю ее, размахивая руками. — Скорее всего, это парни пришли.

Она тревожно смотрит на меня и неуверенно идет открывать. Через минуту в гостиной появляются удивленные Райт с Шемом. Друзья с интересом и восторгом в глазах оглядывают Ливию, щеки которой покрылись заметным румянцем. Ну, ничего себе, кто-то засмущался?

— Будете что-то пить? — вежливо спрашивает она.

— Ничего они не будут, ты свободна пока, — прогоняю ее жестом и наслаждаюсь подпрыгивающей пышной юбкой, тяжело вздыхая. «Слишком длинное платье, надо еще короче, а лучше вообще, чтоб его не было».

— Нахера над девушкой издеваешься? — Райт хватает яблоко и откусывает, характерно чавкая.

— Ты видел, как он залип? — ржет Шем, тыкая в меня пальцем.

— Идите на хер, что хочу, то и делаю. Моя горничная, — отмахиваюсь и продолжаю трапезу.

— Ты так смотрел на нее, словно на добычу, — говорит один дебил.

— Или на еду, — поддакивает второй дебил.

— Как на стейк в кисло-сладком соусе, который любит Оз.

«Никак не заткнуться два долбо*ба. И принесло же их с утра пораньше на мою голову».

— Ага, и еще — это единственная девушка, которая его ненавидит и готова убить взглядом, а не трахнуть, — насмехается друг и включает плазму.

— Если бы она могла, наш Оззи превратился бы уже несколько раз в кучку пепла, — соглашается Райт.

— Заткнитесь оба и дайте пожрать! — ору, размахивая вилкой и раскидывая по столу кусочки еды.

— Спорим, что она ему не даст? — играет бровями Шем, игнорируя мое негодование.

— По любому не даст. Разве что чем-то тяжелым по голове огреет. Тем более, после того, как он заставил ее напялить эту тряпку. Спать не боишься?

— Ну, вы и дебилы, — качаю головой. — Проваливайте уже, и так башка трещит, еще надо пережить запись на студии и ханжу Купера не послать.

— Так чо, не будешь спорить, Оз? — подначивает Шем. Знает, зараза, как меня спровоцировать.

— Нахер мне ваш идиотский спор? — недовольно ворчу, ковыряя омлет с беконом.

— Просто он не хочет спорить, потому что знает — эта баба его продинамит, — продолжают стеб друзья.

— Бля, как же вы за*бали, — кидаю вилку и иду в комнату переодеваться.

«Если захочу, она и так даст, без всяких тупых споров. Например, за бабки. Все можно купить за бабки. Даже эту колючку», — думаю, натягивая любимую майку с принтом Оззи Осборна и кожаную куртку. Несколько раз провожу пальцами по непослушным бирюзовым волосам, надеваю солнцезащитные очки и выхожу в гостиную. Друзья по-прежнему громко спорят и придумывают разные ставки, в случае выигрыша или проигрыша.

— Если вы проиграете, будете год дрочить, трахать резиновых баб или дупло, — скрещиваю руки и приспускаю немного очки, кидая на затихших друзей многозначительный взгляд.

— Да не, чувак, это слишком жестоко, — фыркает Шем и встает, почесывая лоб. — У меня яйца одеревенеют.

— Если ты этого не сделаешь за месяц, тогда я согласен пожить без секса такой же срок, — находит альтернативу Райт.

Я прокручиваю в уме, смогу ли найти управу на дерзкую горничную за месяц. «Не похожа она на телку, которая сразу прыгает в постель. Тем более, я не знаю, есть ли у нее парень. Но парень не стенка, подвинется». А вообще, это будет очень интересно, разнообразить будни в дурацком городе и поиграться с кошечкой.

— Окей, можете запасаться смазкой и порнушкой, придурки, — поднимаю руки и выхожу из номера.

***

Мы возвращаемся в «Crosby» как всегда поздно и расходимся по номерам с одним желанием — выспаться. Я кидаю куртку на пол и еле доползаю до кровати, но желудок настойчиво просит еды. Я посылаю его. Он посылает меня и орет: «Покорми меня, бля!» Дотягиваюсь рукой до телефона и нажимаю кнопку, но на том конце провода меня тоже беззвучно посылают. Я наяриваю несколько раз подряд колючке, которая либо спит, либо вздумала меня игнорить. Забыла, кто господин, и с чьей руки кормят?

— Какого хера вообще? Ее господин трудится в поте лица, а она дрыхнет!

Сон медленно отступает, как и голод, на их место приходят раздражение и злость. Желудок затыкается, а разум бастует: «Наказать строптивую горничную!» Я хлопаю дверями и спускаюсь в ее номер, собираясь обрушить «гнев Богов». Но Боги сегодня на стороне колючки, и я обрушиваю ярость только на дверь, которую никто не открывает.

Возвращаюсь на свой этаж, проходя мимо лестничного пролета и замечая табличку «Выход на крышу и сад». Ноги сами несут по ступенькам на прохладный нью-йоркский воздух. Я роюсь в карманах в поисках «Pall Mall», но вспоминаю, что сигареты остались в номере. Прохожу по зеленому газону мимо аккуратных кустов с различными растениями, которыми покрыта вся крыша. «Миленько. Место для влюбленных парочек и перепиха под звездами, хотя уже довольно прохладно, — с сарказмом думаю и слышу чьи-то всхлипы. — Или для ревущих телок, которых трахнули и киданули». Столкнуться с плачущей бабой желание нулевое, но ноги сегодня живут отдельной жизнью от тела.

Когда «ревущей телкой» оказывается колючка, я застываю на месте и хмурюсь. А вот и пропажа нашлась… Она умеет плакать? Подхожу ближе и откашливаюсь, вкладывая в голос все свое недовольство.

— Эй, твой господин голоден, а ты тут сидишь и мотаешь сопли на кулак.

Колючка молчит и смотрит сквозь меня. Странно, что она не дерзит. Я щелкаю пальцами перед ее покрасневшим носом и приближаю лицо.

— Ау, ты здесь вообще? — зову ее и хлопаю в ладоши.

Она резко приходит в себя, моргает несколько раз, замечая наконец-то мою важную персону, и вытирает быстро слезы.

— Чего ревешь? Парень бросил? — говорю первое, что приходит на ум.

— Ч-что? — заикается колючка и шмыгает носом.

— Ты еще и оглохла за этот день? С утра со слухом все нормально было вроде.

Ливия судорожно вздыхает и прячет руки в карманы объемной куртки.

— С чего ты взял, что меня бросил парень?

Я падаю рядом с ней на лавочку и смотрю на сверкающие небоскребы, утопающие в огнях.

— Потому что бабы ревут в двух случаях: сломался ноготь и бросил парень, — безразлично говорю, пожимая плечами. У них вообще вечно какие-то дурацкие причины находятся для слез, что даже смешно становится.

— Люди плачут не только из-за этого, — возражает тихо Ливия, и я мельком смотрю на ее заплаканное бледное лицо с отсутствующим взглядом в глазах. Вот, снова ситуация повторяется, как когда-то с Джи. Я не знаю, как себя вести в