Цена жизни - смерть - Фридрих Незнанский

— Погоди, — вмешался Турецкий, — а ты докладывал по начальству обо всем, что сейчас рассказал, я имею в виду, про этих Тернозова и Петровского?

— В том-то и весь фокус, что нет.

— И материалы дела никто прочесть не мог?

— Вы издеваетесь, Александр Борисович? — с обидой ответил Азаров. — Папка постоянно находилась в сейфе, я никогда ни одной бумаги у себя на столе не оставляю без присмотра. Если выхожу хоть на минуту, все запираю в сейф.

— Прямо как Жеглов в «Место встречи…». А номер служебного телефона?

Азаров нахмурился:

— Это не такая уж тайна за семью печатями. Во всяком случае, заместителю начальника колонии, с которым я разговаривал утром, я свой номер оставлял.

— Ну что ж, по крайней мере, измена гнездится не в этом здании — уже приятно, — подвел итог Меркулов. — Какие будут предложения?

— Спустить на них всех собак, пусть порвут им задницу, — щедро предложил Турецкий, прекрасно понимая, к чему идет дело. — Вызвать артиллерийскую и авиаподдержку. И вообще, весь резерв ставки.

Меркулов искоса неодобрительно на него посмотрел, так, чтобы Азаров не заметил. Турецкий слегка развел руками: мол, что я, должен лезть к дьяволу в задницу, а сам и слова сказать не имею права?

— В общем, так, — сказал Меркулов, — артподготовку и бомбометание отложим до тех пор, пока не будет произведена разведка на месте. Алексей, ты сегодня домой не идешь. На всякий случай. Вдвоем с Александром Борисовичем, без водителя, ночью выезжаете на служебной машине в Кондратьевск, с тем чтобы быть там часам к семи. Допросите кого считаете нужным, на это вы имеете полное право — у вас в руках два уголовных дела. К тому же я сделаю письменное поручение — достаточно, чтобы допросить любое должностное лицо. В гостинице не останавливайтесь, на ночь отправляйтесь в Рязань. Дальше загадывать не будем — посмотрим по обстановке.

Турецкий с Азаровым молча вышли. Турецкий подождал, пока его молодой коллега не зайдет за угол, и вернулся в кабинет Меркулова.

— Слушай, Костя, просвети меня, пожалуйста, что происходит?

— Сам все слышал, думаешь, я собираюсь тебя вслепую использовать? Кстати, не забудь обзавестись сотовым телефоном. И Азарову не показывай, мало ли что.

— Ладно, сам разберусь, не маленький. Лучше открой мне страшную тайну, чей протеже наш юный друг и товарищ Алексей Азаров?

— Покрыто мраком. Мне Азарова представлял генеральный, когда его к нам перевели. Вот-де, Константин Дмитрич, возьми на заметку и способствуй служебному росту, и при этом поинтересовался у него его же отчеством.

— Из чего следует, что самому генеральному Азарова кто-то порекомендовал.

— В общем, давай разберись там, что к чему, может, между делом выяснишь, откуда у Азарова растет волосатая лапа.

— А послужной список? — продолжал интересоваться Турецкий.

— Чистый. Начиная с юрфака университета имени Ломоносова. Что-нибудь еще?

— Не знаю пока.

Выехали после часа.

Турецкий первым сел за руль в надежде поспать под утро, пока что не особенно хотелось. По радио передавали концерт «Doors». Он честно попытался представить себе музыку Джима Мориссона в виде цветных макарон, как рассказывал Денис, но не получилось, для этого следовало как минимум закрыть глаза, чего за рулем не рекомендуется. Категорически — если, конечно, хочешь доехать до цели. С открытыми глазами Турецкий видел только демонов с двумя (иногда более) горящими глазами (фарами), правда, до демонов они немного не дотягивали. Слишком реальные и приземленные. И попадаются слишком редко, демоны для большего эффекта должны ходить косяками.

Турецкому надоело заниматься чепухой, он уже просто вел машину. Его посетила идея небольшого саботажа: если сбавить скорость — они доберутся до места позже и ему больше времени удастся поспать. Правда, Азаров может начать джигитовать, наверстывая упущенное, будет давить на всю железку, подпрыгивать на каждой кочке, тогда вовсе не получится глаз сомкнуть.

Стоило вспомнить про Азарова, как тот сразу же заворочался на заднем сиденье.

— Не спится? — сухо поинтересовался Турецкий.

— Колдобины снятся.

— Тогда лучше не мучайся. Скажи мне такую вещь — я думаю, теперь ты можешь не темнить, — на тебя по поводу дела Сахнова до сегодняшнего дня кто-то наезжал?

— Почему вы так решили?

— Человека, который выдал тебе информацию против Сахнова, ты вопреки всем правилам скрываешь и закон нарушаешь, даже ни разу не допросил его, по крайней мере. В деле нет ни одного упоминания об этом типе! Это раз. Два: ты не стал шерстить сахновскую клинику, опять-таки вопреки УПК. Уверял меня, что это тактически неверно. Выходит, ты, боялся кого-то спугнуть. Кого, спрашивается? И самое главное, откуда ты вообще знаешь про существование этого кого-то?! Ответ напрашивается только один. Он сам тебя разыскал и припугнул: мол, не рой слишком глубоко — наткнешься на мину и подорвешься.

— Я вас, Александр Борисович, недооценил, — с уважением произнес Азаров. — Но если вы сами все понимаете, зачем спрашиваете. Какая, в конце концов, разница, кто именно диктовал правила игры? Важно, что это были правила. И Генпрокуратура, и МВД, и даже ФСБ — временами все согласно им действуют, если в дело включается политика. Того не тронь, этого опасайся. Если надо кого-нибудь сожрать — они схрумкают за один укус, не потому, что он урод, а все правильные, а потому, что пришел момент им пожертвовать. И я не думаю, честно говоря, что при моей жизни эта система существенно изменится. Весь мир так живет. Может принять более организованные формы, и то сомнительно…

— Не учи отца — и баста, как говорят современные классики, — перебил Турецкий, которого разозлили азаровские нравоучения. — Если ты такой умный и постиг высокие истины, на кой ляд мы едем в этот сраный Кондратьевск?

— Потому что кто-то не хочет играть по правилам. Кто-то решил, что может класть на нас с прибором и по собственному разумению учинять беспредел. И если мы не в силах сломать систему, то поставить на место отдельных наиболее зарвавшихся засранцев просто обязаны! — с энтузиазмом заявил Азаров. — Иначе они начнут помыкать нами, как уличными девками. С такой постановкой вопроса вы согласны, Александр Борисович?

Турецкий промолчал, чтобы не сказать какой-нибудь гадости. По сути, Азаров прав, но по форме…

— Наверняка согласны, — ответил за него Азаров. — Вы же начинали на пятнадцать лет раньше, тогда все это было гораздо откровеннее. Это сейчас народ более ушлый пошел, всем рот не заткнешь, приходится изворачиваться, чтобы люди не понимали, как делается власть. — Азаров на некоторое время умолк, а затем спросил неожиданно: — Вы в клинике у Сахнова были?

— Был, — нехотя ответил Турецкий. Соврать почему-то язык не повернулся. Хотя что за дела? Утечка профессионализма, что ли…