Любить по-королевски - Сара Роуз

И когда Кэтрин просыпалась, ее чуткий нос ловил тонкий цветочный аромат, распространяющийся по спальне. Она блаженно улыбалась, открывала глаза и видела перед собой огромную корзину живых цветов. А в дверях появлялся Билл. Он счастливо улыбался и смотрел на жену влюбленными глазами. В руках он держал поднос, на котором стоял кофейник с утренним кофе и горкой лежали теплые булочки…

Тогда ей казалось, что эта любовь вечна.

Тогда ей казалась, что у них с Биллом самый безупречный роман в мире.

Да. Это было. И безумная любовь. И безупречный роман.

Господи, ну куда все это делось? — думала она, и буквы расплывались у нее перед глазами.

Отложив книгу, Кэт включила телевизор. Транслировали вечерние новости. Вернее, уже передавали прогноз погоды. Он ее не заинтересовал. Взяла пульт и стала нажимать на кнопки, перескакивая с канала на канал. На экране стремительно мелькали картинки: старый фильм, рассказ о животных, спорт, мультфильмы. Ей надоело, и она остановилась. На экране зависло красивое лицо какого-то политика на фоне звездно-полосатого флага. Он что-то говорил о войне в Ираке. Она понятия не имела, кто он. Кэтрин не очень-то отслеживала политическую жизнь страны, и ее мало интересовали конгрессмены, сенаторы и прочие. Поэтому она выключила телевизор и зашвырнула пульт подальше от себя. Все действовало ей на нервы! Казалось, она находится на грани нервного срыва. Только надежда, еле уловимая, робкая надежда не давала сорваться ее нервам, натянутым как струны.

И вот — звонок. Звонок от Лусии.

— Извини, что поздно, но Стив только приехал, — мягко проговорила подруга и замолчала. Номер телефона она набрала решительно, а вот что сказать, понятия не имела.

— Лусия, я тебя умоляю, — после паузы произнесла Кэтрин. — Я тебя умоляю, не молчи! Ты что-то знаешь?

Внезапный страх замер где-то внутри живота.

— Да… У Билла роман с одной женщиной.

Это прозвучало как приговор. Голос Лусии показался ей сродни громовому раскату. Ее слова были похожи на вороватые ядовито-сернистые стрелы молний, которые в одну секунду безжалостно пробили сердце Кэтрин, украли надежду и отравили душу. В эту минуту в ней что-то умерло. Что-то очень важное.

— Роман… — проговорила она, словно не понимала значения этого слова.

— Хочешь, я к тебе сейчас приеду? — услышала она в трубке.

— Нет. Не надо. Я справлюсь. Сама. Я должна.

Положив трубку, Кэтрин несколько секунд сидела неподвижно, точно неживая. Тишина окружила ее со всех сторон. Посреди этой окаменевшей тишины раздавалось лишь бездушное тиканье часов, беспрерывно отсчитывающих время. Ее время. Только сейчас до нее дошло, как неумолимо оно бежит. Год как секунда. Казалось, что время с момента ее рождения отмерило всего сорок три секунды… Раз, два, три… сорок три! Она помнила свое детство. Как она играла в куклы. Мама всегда покупала ей кукол с длинными волосами. А она безжалостно стригла их и потом очень переживала, что кукольные волосы больше не растут, а ей так этого хотелось…

Боже, она не заметила, как ей уже перевалило за сорок… За СОРОК!.. До этой минуты она еще чувствовала себя молодой. Не замечала своего возраста. Даже когда общалась со своими детьми, ей казалось, что она если не их ровесница, то ненамного старше. Пожалуй, она больше была им подругой, чем матерью. Но это была иллюзия. Молодость прошла. Жизнь прошла… Ей стало страшно, она почувствовала себя никому не нужной. Душа похолодела и опустела. И, жалея саму себя, она закрыла лицо руками, и обильные слезы потекли сквозь ее пальцы. Ее лихорадило. Она закуталась в плед и ткнулась головой в подушку, чтобы не разбудить всхлипываниями детей…

Сколько прошло времени, сказать трудно. Сердце Кэтрин покрылось коркой ломкого льда. И когда она начинала вспоминать, то с каждым эпизодом из ее прошлого застывшие кусочки льда отламывались, больно вонзались в самое сердце, и оно истекало кровью. Она лежала ничком, подсунув руки под подушку. И мягкое подушечное тело впитывало в себя ее горькие слезы. Щемящая обида захлестнула душу Кэтрин. Все эти годы она жила только для мужа. Билл был единственным мужчиной в ее жизни.

Для него она улыбалась, готовила завтраки, пекла вишневые пироги.

Для него она рожала детей и прививала им любовь к нему.

Ему она дарила свою любовь и нежность.

Они прожили вместе целых двадцать лет. Полжизни позади. А будущее… Будущего не было.

Слезы подействовали на нее как снотворное. Она уснула. Впервые в жизни Кэтрин не дождалась возвращения своего любимого мужа.

Когда она проснулась утром, из ванной доносился бодрый голос Билла. Он брился и напевал какую-то веселенькую мелодию.

Кэтрин поднялась с кровати. Во всем ее теле ощущалась тяжесть, словно она всю ночь работала грузчиком, таская на себе мешки с песком. Когда она подошла к зеркалу, ахнула: на нее глядела незнакомка с припухшими веками и взлохмаченными волосами. Поэтому, пока муж находился в ванной, Кэт постаралась привести себя в порядок. Достала из шкафа голубые бриджи, белую майку. Проворно надела. Причесала волосы. Распушила челку и сделала хвост. Эта прическа ее молодила. Чуть-чуть подмазала губы розовой помадой, припудрила нос и подкрасила ресницы. Она не желала, чтобы Билл увидел ее такой некрасивой — заплаканной и опухшей. Даже если она ему больше не нужна.

Хотя кто знает…

Ну вот. Теперь никто и не догадается, что она проревела полночи, задыхаясь от горя и обиды. Она вышла в коридор и спустилась в кухню. И хотя внутреннее состояние «припудрить» не удалось, она сумела взять себя в руки и принялась суетиться с завтраком. Она вела себя так, словно в ее семейной жизни ничего не случилось. Кэтрин не знала, как поступить. Вот не знала, и все. Она не могла взять и одним махом вычеркнуть из своей жизни двадцать прожитых с мужем лет. Где-то на подсознательном уровне она готова была простить ему все. Простить. Все.

— Ты не погладишь мне белую рубашку? — обратился к жене Билл, когда спустился в кухню.

Она повернулась в его сторону, и ее взгляд замер, остановившись на муже. Он стоял такой свежий. Гладко выбритый. И счастливый. От него исходил тонкий аромат туалетной воды, которую ему подарила Кэтрин на День благодарения… Кэтрин вся сжалось, как устрица, на которую выжали лимонный сок.

— Можешь меня поздравить, через пару недель я буду руководителем редакционного отдела. — Билл был в настроении.

— Поздравляю. Для этого тебе нужна белая рубашка?

— Не совсем. Сегодня я иду на встречу с очень важным человеком. От него во многом зависит мое будущее.

После того, как Уитфилд ушел из ресторана, Барбара заявила:

— Завтра мой отец должен увидеть моего избранника. Больше нет смысла откладывать. Мы любим друг друга. Ты же любишь меня? — плотоядно посмотрела она на Билла и, опустив руку под стол, ласкающим движением провела по его бедру.

Он так и замер.