Невеста для графа - Кэролайн Линден

– Что ж, мисс Кросс, я думаю, не будет большого вреда, если сказать вам, что я решил заняться коммерцией с вашим отцом. И даже если он не обсуждает с вами важные дела, все равно вы довольно скоро сами все поймете. Более того, возможно, мы с вами теперь будем видеться довольно часто. – Граф улыбнулся, но улыбка вышла какая-то неестественная. – Ну вот… Я сказал вам все, что мог, – добавил он, пожав плечами.

Элиза в смущении зарделась. Она понимала, что не знает, как вести светскую беседу, и ей было ужасно стыдно за свою неосведомленность.

– Вот и прекрасно, – сказала она. – Папа будет рад.

Тут начали бить часы на стене, и Элиза вздрогнула от неожиданности.

– Может, вы хотите оставить отцу записку? – спросила она. – Или передать ему что-то на словах? Он вернется скорее всего поздно, после ужина.

– Я буду вам очень признателен, если вы передадите ему, что я принимаю его предложение, – ответил граф, опустив глаза. Допив чай, с улыбкой проговорил: – Спасибо за гостеприимство, мисс Кросс. Мне пора обратно в Лондон.

Элиза радостно улыбнулась. Слава богу, этот визит закончился.

– Я непременно все ему передам, милорд, – сказала она и встала. – И еще раз примите мои извинения за то, что вы не смогли увидеться с моим отцом.

– Нет-нет, никаких извинений. – Граф тоже поднялся – и вдруг широко улыбнулся, едва не ослепив Элизу своей чудесной улыбкой. – С вами очень приятно общаться, и я получил огромное удовольствие. Так что сожалеть о том, что мне не удалось застать вашего отца, я просто не в силах.

Лестные слова, сказанные лишь из вежливости… И все же Элизе казалось, что слова эти воспламенили ее душу. Ох, как же иссохла ее душа, если такой малой искры хватило, чтобы разгорелось пламя. Провожая гостя до двери, Элиза даже нашла слова, чтобы вежливо с ним попрощаться. Стоя на пороге, она смотрела, как он лихо запрыгнул в седло красивого коня. Граф попрощался с ней, прикоснувшись пальцами к полям шляпы. Элиза долго смотрела ему вслед, пока он не пропал из виду, потом, улыбнувшись, вернулась в дом.

«Мы с вами теперь будем видеться довольно часто», – Эти слова графа вновь и вновь звучали у нее в ушах. Но лорд Гастингс, конечно же, не собирался ухаживать за ней. Зачем ему, такому обаятельному утонченному аристократу – притом красивому как бог, – такая, как она? Но слова эти были им сказаны, и они были адресованы именно ей. Пожалуй, этого вполне достаточно, чтобы почувствовать себя счастливой.

Хью должен был продумать план дальнейших действий. Мисс Кросс, судя по тому, что он услышал, в обществе бывала мало, и это, с одной стороны, хорошо, с другой – очень даже плохо. Было ясно, что немедленной реакции света на появление у него пассии опасаться не следовало, и это означало, что какое-то время можно было обходиться без всевозможных слухов и сплетен. Но, с другой стороны, ухаживать за девушкой, почти нигде не бывающей, – дело весьма затруднительное. При ином раскладе он бы старался посещать те места, куда приглашали ее, и, встретившись с ней будто бы случайно, оказывал бы ей знаки внимания. Но, увы, мисс Кросс такой возможности ему не предоставила. Так что оставалось одно – навещать ее в Гринвиче. Однако его частые отъезды непременно породят вопросы, и придется каждый раз что-нибудь придумывать.

Хью отправил Кроссу довольно язвительную записку, в которой высказал приведенные выше соображения и настоятельно рекомендовал ему выкупить ложу в Королевском театре и регулярно водить на представления свою дочь. Кросс ответил, что ложу он выкупил еще до получения записки, и сообщил, что рассчитывает увидеть лорда Гастингса в театре завтра вечером.

Решив отправиться в театр, Хью не сказал об этом ни матери, ни сестрам; последнее время он вообще их избегал. Все они только и говорили, что о подготовке к свадьбе, – главным образом о том, что Эдит может пригодиться в новом доме и что следовало купить в первую очередь. Эдит, казалось, вся светилась от счастья: о чем бы ни заговаривала – все неизменно сводилось к Бенвику. Но Хью и без этих досадных напоминаний прекрасно знал, что время не ждет. Генриетта искренне радовалась за сестру и тоже сияла от счастья. А Розмари переполняла гордость. Ее старшая дочь выходила замуж еще до окончания сезона, причем выходила за любимого мужчину – как и она сама в свое время. Хью с трудом сдерживался, слушая этот бред.

Разумеется, рано или поздно они узнают о мисс Кросс. И он надеялся, что она им понравится – как и они ей.

Хью все рассчитал и, отправляясь в Гринвич, точно знал, что Кросса там не застанет. Он хотел пообщаться с мисс Кросс наедине. Теперь, когда он сделал выбор, ему хотелось взглянуть на нее свежим взглядом. У него камень с души свалился, когда он убедился в том, что первое впечатление его не обмануло: мисс Кросс была девушкой застенчивой, но доброй и порядочной. Правда, Хью не составил окончательного мнения о том, нравится ли она ему внешне. С первого взгляда она ему не понравилась, но даже красавица едва ли смотрелась бы удачно в застиранном мокром фартуке. А вот на ужине она была одета с безупречным вкусом и даже казалась миловидной. В третий же его визит она опять выглядела как служанка.

Хью говорил себе, что внешность этой девушки значения не имеет, но при этом прекрасно понимал, как трудно будет убедить окружающих в том, что он потерял из-за нее голову. Мать его в свое время была красавицей, а сестры старались одеться понаряднее даже к чаепитию в самом узком семейном кругу. Все они будут немало озадачены, если он заявит, что влюбился в девушку, одетую как подавальщица в торговой лавке.

Хью приобрел билет в партер на вечернее представление. Несмотря на обилие публики, отыскать взглядом мистера Кросса и его дочь труда не составило. Разумеется, Кросс выкупил самую большую и самую заметную ложу – такая вполне подошла бы какому-нибудь герцогу или даже принцу. Мисс Кросс, сидевшая в первом ряду, обводила зал восторженным взглядом, а ее отца распирало от гордости: он сидел, скрестив руки на груди, и кивал всякому, кто смотрел в его сторону. Кросс скорее всего не понимал, что люди оборачивались на него вовсе не потому, что восхищались им, а потому, что возмущались его поведением. Впрочем, таким, как Кросс, наплевать на мнение окружающих.

Хью поднялся в ее ложу во время первого антракта. Дверь в ложу была открыта, но никто туда не заглядывал. Места там было слишком много для двух человек, и сидевшие рядом отец и дочь смотрелись сиротливо. Хью деликатно откашлялся и постучал в приоткрытую дверь. Мисс Кросс повернула голову – и лицо ее осветилось радостной улыбкой.

– Добрый вечер, мисс Кросс. – Граф вежливо поклонился. – Добрый вечер, сэр, – сказал он, взглянув на отца девушки.

– Добрый вечер, лорд Гастингс, – розовея от смущения, пробормотала мисс Кросс.

– Я не помешал?

– Нет-нет, заходите, – сказал мистер Кросс, одной рукой опершись на перила.

Хью вошел и тотчас же направился к его дочери, своей будущей жене.

– Вам нравится опера? – спросил он с улыбкой.